После смерти Бориса Годунова, в смутное время, панской Польше удалось захватить русские земли.

Борис Годунов. Настало время явной казни для того, кто не верил правосудию Божественному в земном мире, надеясь, может быть, смиренным покаянием спасти свою душу от ада (как надеялся Иоанн) и делами достохвальными загладить для людей память своих беззаконий… Но имя Годунова, одного из разумнейших властителей в мире, в течение столетий было и будет произносимо с омерзением, во славу нравственного неуклонного правосудия… Он не был, но бывал тираном; не безумствовал, но злодействовал подобно Иоанну, устраняя совместников или казня недоброжелателей. Если Годунов на время благоустроил Державу, на время возвысил ее во мнении Европы, то не он ли и ввергнул Россию в бездну злополучия, почти неслыханного - предал в добычу Ляхам и бродягам, вызвал на феатр сонм мстителей, и самозванцев истреблением древнего племени Царского? Не он ли, наконец, более всех содействовал уничижению престола, воссев на нем святоубийцею? - Н. Карамзин. История государства Российского, том XI

Фильм Русские цари - Борис Годунов

Монолог Бориса "Скорбит душа" из оперы "Борис Годунов" М. Мусоргского в исполнении Тараса Штонды

12 июня 1604 года самозванец Лжедмитрий I (Гришка Отрепьев) грамотою отдал своему тестю Юрию Мнишеку в наследственное владение Северское и Смоленское княжества, кроме некоторых поветов, назначенных им в дар королю Сигизмунду и польскому государству в залог доброго, вечного и нерушимого мира между Польшей и Московской державой.

Лжедмитрий I (Григорий Отрепьев), Марина и воевода Юрий Мнишек. Начинаем повесть, равно истинную и неимоверную... Имея наружность некрасивую - рост средний, грудь широкую, волосы рыжеватые, лицо круглое, белое, но совсем не привлекательное, глаза голубые без огня, взор тусклый, нос широкий, бородавку под правым глазом, также на лбу, и одну руку короче другой - Отрепьев заменял сию невыгоду живостию и смелостию ума, красноречием, осанкою благородною. - Н. Карамзин. История государства Российского, том XI

В другой его грамоте, писанной раньше, говорится: «Мы Дмитрий Иванов, Божией милостью царевич великой России, избрав себе в жены дочь Ясновельможного пана Юрия Мнишека, обязываемся выдать немедленно:

• во-первых – миллион злотых (1350000 рублей) на уплату долгов и ее путешествие до Москвы;
• во-вторых – торжественным посольством известить о сем деле короля Сигизмунда и просить его согласия на оное;
• в-третьих – будущей супруге уступить два великих государства: Новгород и Псков со всеми уездами». (Карамзин)

Свои обещания самозванец закрепил клятвой и крестным целованием.

Лжедмитрий I. Портрет из замка Мнишков в Вишневце. Чем, кроме действия непостижимой Судьбы, кроме воли Провидения, можем изъяснить не только успех, но и самую мысль такого предприятия? Оно казалось безумием; но безумец избрал надежнейший путь к цели: Литву! Там древняя, естественная ненависть к России всегда усердно благоприятствовала нашим изменникам … Н. Карамзин. История государства Российского, том XI

Видео Смутное время. Патриарх Ермоген

Как известно, на русском престоле Лжедмитрий I продержался немного: он был убит.

К. Маковский. Убиение Димитрия Самозванца

На смену ему в мае 1607 года в городе Стародубе появился «второй самозванец», прозванный в истории «Тушинским вором».

На этот раз роль царевича Дмитрия поляки поручили играть, как предполагают, очень ловкому и самому бессовестному мошеннику – шкловскому еврею.

Лжедмитрий II. Шкловский вор. Портретная фантазия художника XIX века. В то время, когда Москва без Царя, без устройства, всего более опасалась злодея Тушинского и собственных злодеев, готовых душегубствовать и грабить в стенах ее, когда отечество смятенное не видало между своими ни одного человека, столь знаменитого родом и делами, чтобы оно могло возложить на него венец единодушно, с любовию и надеждою - когда измены и предательства в глазах народа унизили самых первых Вельмож и два несчастные избрания доказали, сколь трудно бывшему подданному державствовать в России и бороться с завистью: тогда мысль искать Государя вне отечества, как древние Новогородцы искали Князей в земле Варяжской, могла естественно представиться уму и добрых граждан. - Н. Карамзин. История государства Российского, том XII

Весною 1607 года он тайно пришел из Шклова через Моглиев в Попову Гору, а оттуда через Мглинские земли пробрался в Стародуб.

Польские агенты уже с год до этого разносили весть по Северским городам, в том числе и по городу Мглину, что царевич Дмитрий жив.

В число агентов нанялся подъячий Рукин.

Когда стародубцы стали спрашивать у него, где царевич Дмитрий Рукин смело указал на литовского выходца, а нарядный выходец еще смелее выставил себя царевичем.

Простодушные стародубцы пали в ноги самозванцу, ударили в колокола, пели молебны, честили мнимого государя.

Увлечение до того было велико, что один из стародубцев отправился даже в Москву к царю Василию Шуйскому с требованием уступить престол царевичу Дмитрию и, разумеется домой уже не вернулся. Обман поддерживался ловко. Явился атаман Заруцкий, наперсник первого самозванца с донцами и признал выходца царевичем.

Василий Шуйский. Василий, льстивый Царедворец Иоаннов, сперва явный неприятель, а после бессовестный угодник и все еще тайный зложелатель Борисов, достигнув венца успехом кова, мог быть только вторым Годуновым: лицемером, а не Героем Добродетели, которая бывает главною силою и властителей и народов в опасностях чрезвычайных… Без сомнения уступая Борису в великих дарованиях государственных, Шуйский славился однако ж разумом мужа думного и сведениями книжными, столь удивительными для тогдашних суеверов, что его считали волхвом; с наружностию невыгодною (будучи роста малого, толст, несановит и лицом смугл; имея взор суровый, глаза красноватые и подслепые, рот широкий), даже с качествами вообще нелюбезными, с холодным сердцем и чрезмерною скупостию, умел, как Вельможа, снискать любовь граждан честною жизнию, ревностным наблюдением старых обычаев, доступностию, ласковым обхождением…

Он хотел добра отечеству, и без сомнения искренно: еще более хотел угождать Россиянам. Видев столько злоупотреблений неограниченной Державной власти, Шуйский думал устранить их и пленить Россию новостию важною. В час своего воцарения, когда Вельможи, сановники и граждане клялися ему в верности, сам нареченный Венценосец, к общему изумлению, дал присягу, дотоле не слыханную: 1) не казнить смертию никого без суда Боярского, истинного, законного; 2) преступников не лишать имения, но оставлять его в наследие женам и детям невинным; 3) в изветах требовать прямых явных улик с очей на очи и наказывать клеветников тем же, чему они подвергали винимых ими несправедливо. "Мы желаем (говорил Василий), чтобы Православное Христианство наслаждалось миром и тишиною под нашею Царскою хранительною властию" - и, велев читать грамоту, которая содержала в себе означенный устав, целовал крест в удостоверение, что исполнит его добросовестно. Сим священным обетом мыслил новый Царь избавить Россиян от двух ужасных зол своего века: от ложных доносов и беззаконных опал, соединенных с разорением целых семейств в пользу алчной казны; мыслил, в годину смятений и бедствий, дать гражданам то благо, коего не знали ни деды, ни отцы наши до человеколюбивого Царствования Екатерины Второй. Но вместо признательности многие люди, знатные и незнатные, изъявили негодование и напомнили Василию правило, уставленное Иоанном III, что не Государь народу, а только народ Государю дает клятву. Сии Россияне были искренние друзья отечества, не рабы и не льстецы низкие: имея в свежей памяти грозы тиранства, еще помнили и бурные дни Иоаннова младенчества, когда власть царская в пеленах дремала: боялись ее стеснения, вредного для Государства, как они думали, и предпочитали свободную милость закону. Царь не внял их убеждениям, действуя или по собственному изволению или в угодность некоторым Боярам, склонным к Аристократии и, чтобы блеснуть великодушием, торжественно обещал забыть всякую личную вражду, все досады, претерпенные им в Борисово время: ему верили, но недолго. - Н. Карамзин. История государства Российского, том XII

Пришел друг первого самозванца Меховецкий со своими головорезами лесовичками и объявил себя главнокомандующим войском спасшегося царевича.

Много горя и страданий принесла тогда русскому народу эта польская авантюра: сожженные города и села и тысячи искалеченных человеческих судеб. Особенно пострадало население северского края.

В 1608 году царь Василий Шуйский писал: «пришли к нам наших северских и украинских всех городов дворяне и дети боярские с женами и детьми, пометав свои поместья и вотчины, разорены до основания от изменников и воров и бьют нам челом, чтобы нам их пожаловать для их нужд денежным жалованием».

Были и еще самозванцы в Стародубе (по Карамзину и Филарету).