Последний Предводитель Михаил Михайлович Ханенко

Оглавление

Происхождение Михаила Михайловича. 2

Правобережный гетман Михаил Ханенко. 5

Генеральный хорунжий Николай Ханенко. 9

Дневник Николая Даниловича Ханенко. 14

Семейный музей Богдана и Варвары Ханенко. 26

Предводитель дворянства Михаил Михайлович Ханенко. 35

Приложение. Духовное завещание автора «Дневника» Николая Ханенко. 44

Источники и литература. 51

Происхождение Михаила Михайловича

После начала Первой мировой войны контр-адмирал Алексей Павлович Капнист возвращвется на службу в качестве помощника начальника Морского генштаба, а Предводителем мглинского дворянства становится Подольский Петр Захарьевич, но занимает этот пост недолго. Уже в 1915 г. на этот пост избирается Михаил Михайлович Ханенко и остается вплоть до начала Октябрьской революции.

Родоначальником рода Ханенко считается запорожец Стефан, живший в начале XVII в. По преданию Стефан Ханенко служил во времена Сагайдачного в Запорожском войске и в походе попал в татарский плен. Вызволил его оттуда польский староста, на дочке которого он и женился. Многие потомки Стефана стали впоследствии военачальниками, общественными, политическими и государственными деятелями.

Герб рода Ханенко на здании Музея искусств в Киеве

Так, среди потомков казака Стефана Ханенко, след в истории Украины оставили правобережный гетман Михаил Ханенко, внук Данила Лаврентьевич – лубенский полковник, правнук Николай Данилович – сподвижник Павла Полуботка, генеральный хорунжий, автор бесценного «Дневника», охватывающего период 1719-1754 годов, а также Александр и Михаил Ивановичи – собиратели и популяризаторы малорусской старины.

Правобережный гетман Михаил Ханенко, отказавшись в 1674 г. от булавы, сначала жил в Киеве, а потом перешел вместе с сыном Яковом, на левый берег Днепра и поселился здесь, по-видимому, в Лохвице.

Вместе с Михаилом Ханенко, вероятно, перешли на левый берег Днепра и его братья, Сергей и Лаврентий. Они еще в 1661 г. получили грамоту от польского короля на дворянство «за высокую свою добродетель и свои воинские действия, в коих от младых лет упражнялись и многочисленные неверных полки многажды побеждали.» Герб рода имеет щит, в голубом поле которого три башни, сопровождаемые сверху шестиконечной звездой. Башни с вратами образуют красную крепость, очень похожую на крепость древнего герба г. Мглина. Нашлемник венчают страусовые перья.

Потомство Лаврентия и Сергия Ханенков было пожаловано шляхетством, и гербом по привилегии короля Яна Казимира от 1661 г. Сергей имел двух сыновей, Лукьяна и Федора. Первый жил за Днепром в селе Шамриевке, где и умер, оставив трех сыновей, бывших еще в живых во второй четверти XVII столетия; второй жил и умер в селе Бобрике.

Родословная рода Ханенко

Меньший брат, Лаврентий, имел тоже трех сыновей, Данила, Федора и Прокопа. Из них последний оставил только одну дочь, вышедшую за Василия Соколовского. Средний, Федор, с 1678 г. был во всех походах этого года, проходя все чины, сперва сотником Кобизским, потом полковым, за тем Козелецким, далее есаулом полковым, а с 1722 г. обозным полковым Киевским. Он не пропускал ни одного похода, был много раз ранен и умер в 1744 г., оставив двух сыновей: бунчукового товарища Ивана, и Андрея, а также дочь Евфимию.

В Прошении, поданном в войсковую Генеральную Канцеллярию к генерал-лейтенанту Александру Румянцову 1737 года, Федор, прописав свои службы, говорит, что сын его, Иван, лишился зрения, а племянник второго сына, Михайло, «еще малолетен, и по тому, сам, будучи в старости и хилости, до того, что не в силах более заниматься ничем, просит увольнения».

Старший из сыновей Лаврентия, Данило, по семейному преданию, был женат на дочери генерального есаула Ивана Ломиковского, человека очень близкого к Мазепе. Ломиковский был сначала генеральным писарем у Михаила Ханенко, когда тот был гетманом, а потом – перейдя на левый берег Днепра, служил "дворянином" у Самойловича. При Мазепе Ломиковский был генеральным обозным и пользовался у гетмана особенным отношением.

Данило Лаврентьевич занимал значительные уряды в войске, и женился на дочери генеральнаго асаула, Ломиковскаго, от которой имел сына. Овдовев и любя разгул, он в одном из своих потешных походов, встретил красивую поселянку, дочь простого казака, и из удальства предложил, что собьет ее головной убор. Стрелой, или пулей, – неизвестно. Смелая казачка согласилась, но с тем, чтобы он , в случае удачи, женился на ней. Сказано – сделано. От этого брака родился сын, Иван, который стал священником при Козелецкой Спасской церкви.

Во время войны с Турками, в 1695 г., Данило находился наказным Лубенским полковником при войске Бориса Петровича Шереметева, покорявшего разные укрепления на нижнем Днепре. За сюю службу Данило получил несколько деревень. При осаде Кизикерменя удалой Данило Ханенко в 1695 г. был убит со многими другими смельчаками, а его жена умерла еще раньше. От брака Данило и Ломиковской в 1691 г родился Николай Ханенко – генеральный хорунжий, известный мемуарист и автор «Дневника».

Генеральный хорунжий Николай Данилович Ханенко принадлежал к числу богаьейщих и образованнейших людей своего времени, имел двух сыновей – Василия и Ивана. Старший сын, Василий, флигель-адъютант Петра III, после смерти которого вышел в отставку майором и жил в с. Чаусы Погарской сотни. Василий был бездетным и его имения в с. Лотаки, Юхново и Чаусы после смерти перешли к его брату – Ивану, который по завещанию отца получил с. Городище, д. Чубаров, Куров и хут. Василевку. Таким образом, со временем, всё значительное наследство Николая Ханенко стало принадлежать его младшему сыну Ивану. Последний был адъютантом Румянцева, дослужился до чина подполкоаника и в 1782 г. при введении наместничеств стал первым Погарским Предводителем дворянства.

Старший сын Ивана Николаевича, Александр Иванович, полковник, помещик хут. Чегреевки, служил в Коллегии иностранных дел, секретарь посольства в Англии, потом Суражский маршал и статский советник. Архиепископ Филарет сообщает, что в Лотаковском храме Александр Иванович устроил иконостас с «иконами лучшей живописии», под полом которого были захоронены сын генерального хоронжего, Василий Николаевич, и его внук – бывший флигель-адъютант и любимец Петра III Александр Иванович Ханенко, даровитый и весьма образованный приятель Сперанского, служивший секретарем при посольстве в Лондоне, но рано сменивший блестящую службу на тихую сельскую жизнь. Александр Иванович умер бездетным.

Внук Ивана Николаевича, Михаил, был почетным попечителем Новгородсеверской гимназии и большим любителем малорусской старины – преимущественно фамильной. Им напечатано в «Черниговских Губернских Ведомостях 1850-х гг. несколько важных документов по истории рода Ханенко. Он находился в постоянных сношениях с О. М. Бодянским, которому доставил немало ценных материалов по истории Малороссии.

Другой внук Ивана Николаевича  – Александр Иванович (1816-1895) – один из деятелей крестьянской реформы в Черниговской губернии, любитель и собиратель произведений искусства.

К этому роду принадлежат также двоюродные братья: Богдан Иванович – промышленник, общественный и государственный деятель, меценат, благодаря которому мы имеем богатейшие собрания Музея искусств в Киеве, и Михаил Михвйлович, послекдний Ппредводитель Мглинского дворягства.

Правобережный гетман Михаил Ханенко

В первый раз имя Михаила Стефановича Ханенко упоминается, когда гетман Юрий Хмельницкий под Чудновым , будучи обижен боярином Б. П. Шереметевым и не получив удовлетворения за обиду у царя Алексея Михайловича, перешёл на сторону поляков на основе Гадяцких статей  и обязался помогать им удалить русских из Малороссии.

Гетман Войска Запорожского Михаил Стефанович Ханенко

В числе лиц, подписавщих этот договор в октябре 1960 г. со стороны Юрия, находился и полковник Михаил Ханенко, подпись которого третья после Петра Дорошенко и Ивана Кравченко. Спустя три года Ханенко устроил мост через Днепр повыше Переяславля, по которому перправилось все Польское войско под начальством самого короля

Михаил был старшим сыном в семье Стефана и дочери польского старосты Анны, освобожденной им из плена. Воевал в войске Богдана Хмельницкого, по протекции которого он и получил чин уманского полковника. Как известно, от брака с Анной Домашевской у Стефана Ханенко было три сына – Михаил, Сергей и Лаврентий. Михаил был старшим.

По Андрусовскому перемирию 1667 года территория Украины была поделена на Правобережье и Левобережье Днепра между Польшей и Россией, а Запорожье находилось под их совместным управлением. Так юридически была закреплена ситуация, при которой на Украине правили два гетмана, что было весьма выгодно и Москве, и Варшаве.

Одной из влиятельных политических фигур в этот момент становился гетман Правобережья – умный, энергичный, честолюбивый Пётр Дорошенко, попытавшийся объединить Украину «обеих сторон Днепра» под протекторатом Турции, что сильно подорвало популярность гетмана.

Последствием такого шага стало недовольство части казаков, на волне которого появились сразу два претендента на гетманскую булаву – запорожский писарь Пётр Суховей, заручившийся поддержкой татар, и уманский полковник Михаил Ханенко, которого поддержали поляки.

Однако после военного выступления казаков совместно с татарами против войск Дорошенко, Суховей потерпел сокрушительное поражение, отказался от гетманства и едва спасся бегством на Запорожье.

Главным соперником Петра Дорошенко стал Михаил Ханенко. В итоге в сентябре 1669 года на казацкой раде под Уманью, в которой приняли участие всего четыре полка – Уманский, Кальницкий, Паволоцкий и Корсунский, при активной поддержке Польши, Мтхаил Ханенко был провозглашён гетманом, а Суховей – писарем.

Гетманство Михаила Ханенко (1669-1674 гг.) на Правобережье пришлось на период «Великой руины», наступивший после смерти Богдана Хмельницкого. Это было время, когда оба берега Днепра, растерзанные беспрестанными внутренними войнами и внешними конфликтами, превращалась в выжженную землю. При этом Ханенко, выступая как орудие польской политики, стал одним из участников кровавой междоусобной борьбы.

Он был признан гетманом только на незначительной части Правобережья, да и то чувствовал себя очень непрочно, нуждался в охране своего достоинства польскими войсками. В большей части Правобережья властвовал Дорошенко.

В Остроге в присутствии пятидесяти казацких комиссаров Ханенко подписал договор с Польшей об условиях вступления под её протекторат. По этому договору, Польша лишь подтвердила признания «вольностей и привилегий» Запорожского Войска и гарантировала статус Православной Церкви. Подписание такого договора вызвало негодование у Петра Дорошенко, который перед этим пытался добиться в сейме от новоизбранного короля Михаила Вишневецкого подтверждения Гадяцкого договора. Дорошенко пригрозил привлечением Турции и Орды к выступлению против Польши.

Используя Михаила Ханенко, Польша вступила в борьбу за Правобережную Украину. Армия Яна Собеского вместе с полками Ханенко и запорожцами Ивана Сирко заняли Винницу и другие подольские крепости. Однако уже через полгода усилиями войск Дорошенко, татар и многотысячного корпуса янычар они были отбиты у Польши.

В конце 1671 года начались боевые действия между объединёнными польско-казацкими силами Ханенко, с одной стороны, и войсками турецкого султана, татар и воинами Дорошенко – с другой.

В 1672 году, по совету Дорошенко, турецкий султан предпринял поход на Подолье. Турецкая армия осадила Каменец-Подольский, а Дорошенко спешил на соединение с турками. Ханенко, задумавший задержать его на берегу Буга, был разбит окончательно, войско его рассеяно, и Ханенко был лишён возможности принимать деятельное участие в дальнейшей кампании, которая кончилась для Польши весьма трагично.

В августе 1672 года под ударами турецких войск Каменец-Подольский пал. Польско-казацкие войска оказались бессильными, и перед турками лежала практически беззащитная Речь Посполитая. Польский король в конце 1672 года вынужден был подписать позорный для него мир, по которому Турции была уступлено все Правобережье и Подолье и, кроме того, Польша обязалась платить ежегодную дань. Для Правобережья победа Дорошенко и турок обернулась настоящей драмой: бесчинства, грабежи, осквернение православных храмов – всё это вызывало ужас у местного населения, которое тысячами снималось с мест и двигалось к Каневу, Черкассам и на левый берег Днепра.

Возвращаясь из Каменца в свою резиденцию в Чигирине, Дорошенко учинил расправу над сторонниками Ханенко в его родовом селе Христиновке, недалеко от Умани. Он заставил уманцев признать себя гетманом, казнил многих приверженцев Ханенко, а уманским полковником сделал своего сторонника Гродзенко и в помощь ему оставил в Умани гарнизоном два наемных полка.

Поведение этих полков вызвало на пасху 1673 года восстание уманцев, которые снова признали гетманом Ханенко. Ханенко явился из Польши, собрал войско и двинулся против Дорошенко к Чигирину. Дорошенко призвал на помощь крымского хана.

Отряды Ханенко и поляков столкнулись с войском Дорошенко на реке Роси неподалеку от Стеблева. Решающую роль в битве сыграли отряды татар, поспешившие на помощь Дорошенко и разгромившие объединённые силы поляков и казаков Ханенко. Города, признававшие его власть (Умань, Ладыжин, Лысянка), были страшно наказаны. Уманщина была отдана на разграбление туркам, жители спасались бегством на Левобережье.

Сам же Ханенко в 1674 году явился к гетману Левобережья Самойловичу, сдал ему знаки гетманского достоинства и принял подданство России. В марте 1674 года на раде в Переяславе он присягнул на верность московскому царю. В ответ на проявленный жест лояльности Ханенко был прощён и, взамен имений на правом берегу Днепра, получил значительные поместья в Малороссии. После этого Ханенко жил как частное лицо. Последние годы жизни он провёл в Козельце, Лохвице, Киеве.

Вскоре и Дорошенко после многочисленных попыток объединить Украину под протекторатом то Турции, то Польши, всё-таки вынужден был сложить свою булаву к ногам Левобережного гетмана Ивана Самойловича и перейти на сторону Москвы.

В 1677-1678 гг. бывший гетман Михаил Ханенко вновь был арестован за якобы возобновившиеся контакты с Польшей, но вскоре после освобождения умер. Место его погребения неизвестно.

Генеральный хорунжий Николай Ханенко

 Отец Николая Ханенко, Данило Лаврентьевич, был племянником Правобережного гетмана Михаила Ханенко. Когда Михаил Ханенко и его братья оказались на левом берегу Днепра, Данило Лаврентьевич женился на дочери Ивана Ломиковского, который был генеральным обозным при Мазепе. От этого брака в 1691 году и родился Николай Данилович, будущий автор дневника. Он очень рано лишился матери, позднее, в 1695 году при взятии Кизикермена погиб его отец. Так что Николай Ханенко в раннем детстве остался сиротою, и был взят на воспитание в семью своего деда Ломиковского.

Николай поступает учиться в Киевскую академию, заканчивает обучение в 1710 году уже во Львовской академии. Ломиковский в 1708 году бежал вместе с Мазепой, а гетманом Малороссии стал Иван Ильич Скоропадский - земляк, сослуживец и хороший знакомый Ломиковского.

Воспитанник киевской академии, он и после школьного учения продолжал самообразование. Это видно из его "Увещания" одному из своих сыновей, при отправлении его в заграничный университет. Это увещание служит несомненным свидетельством той сравнительно высокой степени образования, которое было присуще Малороссии XVIII в.

Благодаря помощи гетмана Скоропадского, своим способностям и образованию Николай Ханенко быстро выдвинулся на службе. Начал он службу, как сам говорит в своей "сказке о службах", в 1710 г., сначала в войске, а потом с 1717 г. служил в генеральной канцелярии. В 1721 г. он был уже старшим канцеляристом, занимая место главного помощника генерального писаря. Человек на такой должности пользовался в Малороссии большим влиянием и был обычно очень близок к гетману.

После смерти Скоропадского в 1722 году Николай Ханенко сумел сохранить свое положение и скоро стал доверенным человеком у Павла Полуботка, исполнявшего обязанности гетмана. За небольшое время Ханенко оказал Полуботку немало серьезных услуг. Иначе трудно объяснить, почему человек, не имевший официально этого права, решил наградить Ханенко маетностями. В апреле 1723 года П. Полуботок дает старшему канцеляристу погарские села Перегон и Дешковичи в Стародубском полку. Полуботок объяснил, что сделал это во исполнение воли умершего гетмана.

Полуботок пользовался расторопностью Ханенко. В самый критический для себя момент, когда получил указ о вызове в Петербург в конце мая 1723 года, Полуботок посылает делегацию к царю от имени «всего народа» с челобитной о необходимости избрания гетмана, о чем уже неоднократно он просил. Делегацию пришлось отправлять очень спешно. В течение суток была собрана делегация «от всего народа» из пяти человек и отправлена в Петербург. В числе депутатов находился и Николай Ханенко, на способности которого Полуботок возлагал главные надежды.

Вслед за той депутацией должен был ехать в Петербург и сам Полуботок. В пребывание его там Ханенко сделался главным исполнителем письменных распоряжений наказного гетмана. Когда Петр Великий, раздраженный поданными от Полуботка в сентябре 1723 г., челобитными, задумал послать в Малороссию А.И. Румянцева для расследования степени участия народа в этих челобитных, Полуботок, желая предупредить оставшуюся в Глухове старшину о приезде царского следователя, поручил Ханенко составить подробную "меморию" – о том, что нужно было сделать до приезда Румянцева. "Меморию" должен был везти в Малороссию бунчуковый товарищ Быковский; но не успел последний выехать из Петербурга, как привезены были из Малороссии от Апостола новые челобитные, следствием которых был немедленный арест Полуботка и его товарищей, в том числе и Ханенко.

Дело Полуботка кончилось вместе со смертью императора. В начале 1725 года малороссиян освободили из-под ареста, большинству из них было определено безвыездно жить в Петербурге. Николаю Ханенко указывалось «быть в гарнизонной школе учителем детей офицерских и солдатских». Это назначение Николая Ханенко показывает, что и в Петербурге на него смотрели как на человека, выделявшегося своим образованием.

Существует предание, что Ханенко "водили даже из крепости, во дворец – давать кому-то уроки". Насколько это предание верно неизвестно, но несомненно, что Ханенко и в Петербурге заслужил такое внимание властей, что его отпустили оттуда уже в 1726 г. и отпустили с исключительной милостью: ему возвратили при этом те маетности (села Перегон и Дешковичи), которые дал было ему Полуботок, и которые затем отобрала у него малороссийская коллегия. Кроме возвращения маетностей, Николаю Ханенко сделаны были в Петербурге еще и обещания будущих милостей, под которыми разумелось стародубское судейство. Уряд полкового судьи он и получил в конце этого года, поддержанный в своем ходатайстве Апостолом.

Новый гетман Даниил Апостол считал Ханенко необходимым спутником при своих поездках в Москву. Получив неожиданно 2 января 1728 года распоряжение иностранной коллегии о немедленном прибытии в Москву к готовившемуся бракосочетанию Петра II, гетман в тот же день послал «указ до судьи полкового стародубского Николая Ханенка и бунчукового товарища Петра Корецкого, дабы за получением оного денно и нощно из Стародуба к Москве спешили, а для пропитания в Москве взять Ханенку 60 рублей, да на подъем ему же и Корецкому 40 рублей».

Пробыв 10 лет на уряде судейства, Ханенко в 1738 году получил уряд полкового обозного, а в 1741 году был поставлен генеральным хорунжим. Уряд Генерального хорунжего считался шестым по значимости после гетманского чина.

Ханенко нашел себе жену в Стародубе. Женился он на дочери бунчукового товарища Петра Корецкого – Ульяне. Корецкий, всего вероятнее, был выходец с правого берега Днепра, пришедший искать счастья в Малороссии. Здесь он пристроился в Стародубе около стародубского полковника М. Миклашевского, который любил окружать себя подобными выходцами, называвшимися «дворянами». Были «дворяне» гетманские, были и полковничьи. Одна из дочерей полковника, Анастасия, была замужем за бунчуковым товарищем Андреем Гамалеем. Это был один из видных богачей Стародубского полка. В 1706 году он погиб при осаде шведами Несвижа. Петр Корецкий женился на вдове Гамалеи в январе 1710 года и этой женитьбой составил себе положение. При гетмане Скоропадском он стал бунчуковым товарищем и получил от него несколько маетностей.

У Петра Корецкого были двое сыновей (Федор и Александр) и дочь Ульяна, на которой и женился Н. Ханенко. Благодаря женитьбе он породнился со многими богачами Стародубщины, ибо Миклашевские, Шираи, Скорупы, Галецкие, Максимовичи были близкой родней Ульяны Корецкой. Вместе с женитьбой Ханенко получил от Апостола в 1732 году около Погара села Чубаров и Куров и сам стал одним из богатейших стародубских жителей.

От брака с Корецкой Ханенко имел трех сыновей и пять дочерей. Старший сын Петр умер в детстве, а два другие, Василий и Иван, выросли. Получив сам солидное для того времени образование, Ханенко хотел детям дать образование еще лучше. Киевская академия его уже не удовлетворяла, и он решил старшего сына отправить в один из немецких университетов. До этого малороссияне в основном учились в польских школах, мало кто из малороссов учился в немецких университетах, это было очень дорогое удовольствие. Решение Ханенко отправить сына Василия в немецкий университет показывает, как высоко он ценил образование.

Взгляд Ханенка на цель и значение образования изложен им в «Увещании», которое он написал сыну перед отправлением его за границу:

"Обучаться тебе латинского и французского языков, не забывая и немецкого, а если допустит время, хотя и других каких; и такой успех в оных стараться получить, чтоб могл еси чинно и свободно оными разговаривать и самым изрядным стилем писать; наипаче-же и всяких высоких авторов на тых языках не токмо читать, но и переводить и толковать был-бы еси достаточен. А сверх языков, должен еси обучаться совершенно церковной и светской, генеральной и партикулярной истории, тако-ж учению поэтики, реторики с стилем, логики, физики и метафизики, хотя по-части. Да от математики, арифметики, логистики и астрономики, геометрии, тригонометрии и геометрии-практики, то есть геодезии, архитектуры воинской и гражданской, географии, этики, экономики, политики, юриспруденции и механики, да и протчего; в том числе хоть-бы какого и художества честного, например фехтуры, т.е. живопиства, музыки, либо какого другого майстерства, что честному и ученому человеку к знанию и искуству благопристойно. Чему-же из вышенаписанных наук, либо художеств, обучаться будешь, то старайся, чтоб в том учении и искусстве получить тебе совершенную теорию и практику: дабы за возвращением твоим в отечество наше, показал еси в самой вещи, яко не всуе в чужих краях было твое обращение и в науках не напрасно потеряно твое время".

Отправив сына за границу, Ханенко вел с ним непрерывную переписку, которая также представляет интересный материал для истории местной культуры Стародубщины. Часть писем сына к отцу из-за границы была напечатана в Черниговских Губернских Ведомостях за 1852 г.

С младшим сыном, Иваном, Ханенко не хотел расставаться и заботился о том, нельзя ли учение его устроить дома. В конце 1756 года Ханенко пишет старшему сыну, находившемуся в это время в Киле:

«Не можно ли там достать какого доброго учителя, чтоб сюда (в Глухов) к нам выехал и завел гимназию, который здесь, собравши учеников, хоча с 10, может хорошую иметь пенсию, ибо от всякой персоны может получать по 3 рубли в месяц, что чрез год учинит ему доходу 300 рублей, а сверх того и квартера дастся».

Но это желание Ханенка не осуществилось, и через два года (в декабре 1758 г.) младший сын его отправлен был для воспитания в Петербург, где, при посредстве гетмана Разумовского, Иван Ханенко учился под руководством академика Модераха. Разумовский вообще благоволил к Ханенко, ценя в нем ту опытность в делах, которой сильный недостаток чувствовал в себе. Вслед за утверждением своим на гетманстве, Разумовский взял Ханенко к себе правителем учрежденной им "походной канцелярии". А по прибытии в Малороссию новый гетман поставил во главе генеральной канцелярии того же, Ханенко, вместе с Петром Апостолом и Василием Гудовичем.

Служба Ханенко награждена была универсалом Разумовского 13 января 1752 г., по которому Разумовский дал ему села и деревни: Комань, Лесконоги, Юхнов, Городище, Чаусы, Случевск, Дареевск, Сопычи, Муравьи и Подище. Кроме этих имений, Николай Ханенко путем «скупли» приобрел село Лотаки (Новоместская сотня, ныне Суражский район) с разными землями, на которых поселил три слободы – Николаевку, Кургановку и Конончуковку. На лотаковскую "скуплю" успел выхлопотать гетманский универсал только сын Николая Ханенко – Василий, и то, как видно, лишь пользуясь своей близостью к императору Петру III. В универсале Разумовского 26 марта 1761 г. читаем:

"Флигель-адютант и капитан от кавалерии Василий Ханенко поданным нам доношением представил – полку де Старод., сотни Новомеской, в селе прежде бывшом свободном войсковом, именуемом Лотоках, имеется около тридцати год скупли умершим отцем его, хоружим генер. Ник. Ханенком за жизнь его, набитая в разных посполитого звания тамошних обывателей, полдесяти уволоки со всеми лесовыми, бобровыми и дубровными угодиями, також пахотными полями, сеножатми, огородами и со всем хоромным строением, коих де всех дворов и бездворных хат числом 30... и просил респектом служеб отца его, о утверждении оных грунтов ему и брату его, в вечное владение, нашим универсалом. А понеже мы такой скупле в свободном войсковом селе посполитых свободных грунтов никому укреплять не намерены, для многих обстоятельств, следовательно, и сию куплю свободных войсковых грунтов в с. Лотоках, учиненную хоруж. генер. Ханенком надлежало-б отобрав, по-прежнему оставить в свободности и диспозиции нашей гетманской, но что помянутый капитан Василий Ханенко быв долговременно в чужих краях для наук, на собственном своем иждивении, к отправлению впредь его императорскому величеству службы, как в воинских делах, так и в науках учинился способным, того ради респектуя на то, вменяя же всю ту скуплю свободных дворов и грунтов и ныне свободными войсковыми, надаем едному ему капитану Василию Ханенку, в вечное владение, в помянутом свободном войсковом селе Лотоках, все вышеписанные купленные отцем его Ханенка свободные посполитские дворы, грунта и угодии и поселенные на тех грунтах слободки, прозываемые Николаевка, Кургановка и Ивановка..."

Короче, «если нельзя, но очень хочется, то – можно!». Как это похоже на то, что творят нынешние власти и России и Украины. Гетман Разумовский желал наградить Ханенко еще чином и ходатайствовал в 1759 году о назначении его генеральным писарем. Но Николай Ханенко умер до назначения. Оставшиеся сыновья, Василий и Иван, получили от отца настолько значительное наследство, что стали одними из первых богачей в Малороссии.

Николай Данилович скончался в Глухове на 67 году 27 января 1760 года. Тело его перевезено в Городище и похоронено в церкви. Вдова его Ульяна Петровна, рожденная Корецкая, пережила своего мужа на 15 лет и скончалась на 61 году 29 декабря 1775 года в Городище, где и похоронена близ своего мужа. У них осталось несколько дочерей и два сына. Старший, Василий, воспитывался за границей и служил флигель-адъютантом при Петре III. Василий Николаевич вышел в отставку майором и жил в с. Чаусах старым холостяком. Наследство его перешло к детям Ивана Николаевича.

Младший, Иван, которому досталось Городище, служил флигель-адъютантом при фельдмаршале графе Румянцеве во время славных его побед над турками. При открытии Новгородсеверского наместничества в 1783 году он был избран первым Погарским Предводителем дворянства, наконец опять поступил в военную службу. Командовал полком и умер на службе. Он также похоронен в Городецком храме, жена его Софья Григорьевна, рожденная Горлеко, долго после него владела Городищем и скончалась в 1811-м году в Киеве и погребена в Выдубецком монастыре. 

В 1783 году за младшим, Иваном, было записано 1322 крестьян обоего пола в селах и деревнях: Городище, Перегон, Дешковичи, Чубаров, Куров и Васильевка. Иван Николаевич от брака с Софьей Григорьевной Горленко имел несколько сыновей. В числе наследства Николая Ханенко осталась, как говорит предание, и весьма значительная библиотека, которая была подарена Новгородсеверскому народному училищу, преобразованному потом в гимназию.

Дневник Николая Даниловича Ханенко

Кроме "Увещания", Ханенко оставил другой литературный памятник – Дневник, который представляет важнейший источник изучения бытовой истории Малороссии и, в частности, Стародубщины середины XVIII в.

О существовании дневника стало известно еще в середине XIX-го столетия, но он никогда не издавался отдельной книгой. Впервые этот исторический памятник увидел свет в приложениях к Номерам журнала «Киевская старина». Дневник печатался ежемесячно с марта 1884 года по декабрь 1886 года. Досадно, что дневник дошел до нас с пропусками. В нем отсутствуют, в частности, записи за 1734—1741 г.г., которые полностью приходились на стародубский период жизни Ханенко.

Дневник представляет в большей своей части сухие, лишенные всяких подробностей и эмоций, ежедневные записи, которые делались в течение многих лет. Чаше всего такая заметка за день коротко сообщает, что произошло, без всякого комментария, сколько и на какие нужды израсходовано денег. Причем расходы, доходы, долги записывались очень тщательно, подробно, с точностью до 1 копейки, так что дневник вполне мог выполнять функции бухгалтерской книги.

Дневник начинается с февраля 1727 года описанием поездки в Петербург. Здесь и дальше автор, выезжая куда-то по делам, нигде заранее не говорит о цели и необходимости поездки. Поэтому не всегда удается установить, для чего он едет, какие задачи перед ним стоят в этот момент.

Однако в дневнике есть немногие исключения, когда это ясно из контекста повествования. Так, например, в марте 1732 года он расширяет свой двор в Стародубе: «Купил двор у Музики з хоромным строением в тилу двора будучий, за 40 руб.». Ханенко собирается ехать в Петербург, и внук известного стародубского войта Федор Степанович Ширай дает деньги на покупку шпалер «до избы, которой стены две шириною по 13 аршин, другие две по 11 '/2 аршина, а высотою все 6 аршин». (1 аршин = 0,71 м). На основе этих записей, мы имеем возможность определить размеры жилищ состоятельных людей, которые строились в Стародубе в те времена.

В начале 1727 года Ханенко приезжает в Петербург. В этот раз Ханенко прибыл, чтобы решить вопрос назначения на должность. И это ему очень быстро удалось. 6 марта Ханенко подает в сенат «челобитную о чине», а 20 марта «о чину подписан в сенате протокол» и Николай Данилович становится стародубским полковым судьей и жителем города Стародуба. Но, решив вопрос о должности, он остается в Петербурге еще многие месяцы. Из дневника не видно, что держало его гам до 30 ноября. Скорее всего, он безуспешно пытался более основательно решить вопрос с правами на деревни Перегон и Дешковичи и получить на них документы от правительства.

Другой интересный эпизод связан с длительным пребыванием стародубского судьи Николая Ханенко в Петербурге. В апреле 1732 года Николай Ханенко выехал из Стародуба в Петербург через Глухов, где имел беседу с гетманом Даниилом Апостолом. 10 мая стародубский судья прибыл в Петербург. В столице жил со своими слугами и воспитывался за казенный счет внук гетмана Павел Иванович Апостол, которого автор дневника называет «панич». Очевидно, что Николай Данилович как человек высокообразованный получил от гетмана поручение взять шефство над «паничем», присмотреть за его поведением и обучением.

Ханенко приехал в сопровождении двух казаков и своих служителей и поселился в квартире Павла Апостола. В Петербурге находился и другой внук гетмана - Андрей Андреевич Горленко, который также здесь учился. Он был значительно старше Павла, ему было 24 года, и Ханенко называет его «паном».

В это время в Петербурге жил сын стародубского полковника Иван Александрович Дуров — корабельный подмастерье, которому Ханенко передал от отца письма, сукно, материю и ленты. С ним они часто встречались в течение всей длительной командировки. Здесь же, в столице, находился знакомый Ханенко Андрей Полуботок, сын умершего в казематах Петропавловской крепости Павла Полуботка. Немало времени ему пришлось провести в Петербурге, добиваясь возвращения отцовских владений.

Николай Ханенко не был новичком в столичном городе. Чувствуется, что он неплохо знает Петербург, у него здесь довольно много влиятельных знакомых. Он умело поддерживает связи с «нужными» людьми, и ему были открыты двери в кабинеты самых высокопоставленных чиновников. Более того, внуки гетмана Малороссии могли попасть на прием даже к императрице, а вместе с ними и сопровождающий их Ханенко.

Хотя управление Малороссией в 1722 — 1734 г.г. и осуществлялось коллегией из шести офицеров, находившихся в Глухове, но правовые имущественные вопросы оставались в ведении Государственной коллегии иностранных дел. Президентом коллегии являлся канцлер, вице-президентом – вице-канцлер. В совет коллегии входили еще два советника и асессор.

Чтобы решать свои вопросы, Ханенко должен был поддерживать самые тесные контакты с многими чиновниками этой коллегии. Василий Степанов – советник коллегии, Петр Васильевич Курбатов – советник канцелярии коллегии, канцеляристы Новоторжцев и Леонтьев, подьячий Инихов постоянно бывали в гостях у Ханенко. Обедали у него, принимали его в своих домах. Бюрократия процветала уже в те времена, и такие знакомства помогали «проталкивать» свои обращения, письма; следить за их прохождением по кабинетам власти. За эти услуги Н. Ханенко делает своим знакомым маленькие приятности: «Поддячему Федору Афанасьевичу Инихову дал 1 р. и барилко водки», «послал канцеляристу Леонтьеву цугу и бугель вина красного». Чаще же все обходилось угощениями за обедами и ужинами: с Курбатовым «... доволно попили, и был я гораздо пян».

Среди знакомых стародубского полкового судьи были служители цесаревны Елизаветы. «... Был у нас на кватере камер-лакей ее и. высочества Иван Федорович Котляревский и позабавился годин з 4». «Был в кватере нашой Василь Федорович Яворский, камер-юнкер ея высочества государыни царевни, обедали». Знакомы Ханенко гоф-юнкер Василий Иванович Толстой, камер паж князь Петр Иванович Гагарин и другие.

Особенно дружен был Николай Данилович с певчими и музыкантами из Малороссии, которые, благодаря увлечению ими царевны Елизаветы, уже основательно освоили столицу и значительно пополнили здесь малороссийскую диаспору. Это - слепой бандурист Григорий Михайлович Любисток, который позже за музицирование будет пожалован даже дворянским званием, певчие — стародубцы Иван Исаевич Искус и Яков Воробевский, дворцовый бандурист Ермолай Санкевич, бывший бандурист Петра II Иван Алексеевич, певчий Иван Максимов, регент певчих царевны Иван Петрович, маленький певчий Ивашка Павлов и другие. Встречи земляков всегда сопровождались малороссийскими песнями и обильной выпивкой: «... были в кватере нашей певчые и долго гуляли», «были... у Григория Михайлова, слепого бандуриста, где довольно пето и пито и поздно уже одтоль пяние приехали в кватеру», «... в кватере слепого бандористы жестоко попили». Все эти эпизоды говорят о том, что малороссияне в столице не скучали, жили весело – как настоящие Запорожцы!

Ханенко был знаком и неоднократно встречался, как сейчас принято говорить, в неформальной обстановке с духовником царевны Елизаветы Петровны отцом Констанцием, выходцем с Малороссии.

Для чего же Н. Ханенко приехал в Петербург? Чем занимался, какие вопросы он решал в столице в течение длительного времени? Прежде всего, конечно, он прибыл сюда, чтобы попытаться решить некоторые свои имущественные проблемы. Так, он получил Перегон и Дешковичи еще от Полуботка, который фактически не обладал правами наделять маетностями. Пока Ханенко был под арестом по делу Полуботка его имения передали бунчуковому товарищу Парфену Пекалицкому. После освобождения деревни вернули, но Ханенко чувствовал себя не очень уверенно в качестве владельца. Поэтому он добивался грамоты на владение этими деревнями от российского правительства.

Около Перегона, на речке Воре, были мельницы, которыми владел Максим Михайлович Корсак. Ханенко доказывал свои права на эти мельницы. В результате возникло спорное дело, оба владельца направили в Петербург челобитные, которые и рассматривались в коллегии иностранных дел. В задачу Ханенко входило ускорить разбирательство по этим челобитным и решить спор в свою пользу.

С собой в Петербург Николай Ханенко привез «лист гетманский ... з удостоением мне на деревни Куров и Чубаров...» Таким образом, Даниил Апостол наделил Ханенко новыми маетностями, и надо было их затвердить в коллегии иностранных дел. В этот же приезд Николай Ханенко старался получить еще маетность на свой судейский ранг, т. е. лишь на время занятия должности. Он представил копии документов, подтверждающих, что раньше с. Найтоповичи (Новоместской сотни) было записано за полковым судьей, и просил об этом селе. 20 Декабря 1732 года канцлер граф Головкин «грамоту о маетности на ранг... закрепил».

К этому времени у Ханенко были также земли, приобретенные путем купли. Для надежности он добился в коллегии грамоты и на эти приобретения. Почти 8 месяцев ушло на эти дела, и Ханенко, чтобы добиться успеха, пришлось проявить недюжинные энергию, настойчивость и изворотливость. Стародубский полковой судья приехал в Петербург не с пустыми руками. Для более успешного решения своих проблем он привез рекомендательные письма к влиятельным лицам в правительстве от гетмана Апостола, генерала де-Вейзбаха и первого богача Малороссии, племянника гетмана Скоропадского и зятя гетмана Апостола Михаила Скоропадского.

Можно представить сложность проблем, если за месяцы пребывания Ханенко в столице он только ко второму должностному лицу в государстве, к канцлеру графу Г. И. Головкину, попадает около 20 раз, много раз был на приемах у его заместителя — вице- канцлера графа А. И. Остермана. Обращается с письмами, просьбами оказать содействие, встречается многократно лично с князем А. И. Шаховским, князем А. М. Черкасским, князем Д. М. Голицыным, передает письма обергофмаршалу графу Левенволду, генерал-фельдмаршалу графу Миниху и др. Попадает несколько раз во дворец царевны Елизаветы Петровны, умудряется просить ее о своих нуждах и не получить отказа.

Задачи Ханенка облегчались тем, что у него было много поводов для визитов. В течение всего времени, пока был в столице, он выполнял как-бы посреднические функции между Глуховым и Петербургом. Он получал всю гетманскую почту, приходящие письма гетмана передавал прямо адресату, следил за их судьбой, в меру своих возможностей ускорял их прохождение. При этом почти каждый раз он не забывал напомнить о своих личных делах. Нахождение Ханенко в столице столь долгое время признавалось нужным и российским правительством. Недаром канцлер Головкин приказал компенсировать Ханенко расходы «на корм и квартеру» и оплатить жалование.

Николай Данилович Ханенко был высокообразованным человеком, владел латинским языком. Он регулярно пополняет свою библиотеку книгами на этом языке. Его высокая образованность определяла круг общения, среди знакомых много священнослужителей самого высокого звания. Архиепископ новгородский выступает ходатаем перед графом Головкиным по делам Ханенко, принимает малороссов в своем доме, а его лекарь лечит Николая Даниловича и снабжает его лекарствами.

«По полдни были в доме преосвященного новгородского на Карповце и тут и з самым преосвященным ходили по огороду и сами забавлялись годин з 6, а потом его-ж преосвященство приказал всех нас отвезть своею баржою».

Ханенко не называет фамилию новгородского архиепископа. Так он поступает всегда, когда пишет о всем известном человеке. Оказалось, что новгородским архиепископом в те годы был видный церковный и общественный деятель, ученый и поэт Феофан Прокопович. Это был один из образованнейших людей своего времени, ярый сторонник петровских преобразований.

Особенно дружен Ханенко был с архимандритом Малиновским:

«По обеде был в кватере нашей... архимандрит ипатский троецкий, что при Костроме, и з ним поехали мы в его дом, где был в лазне (бане), потом приехавши до кватеры на его ж архимандрита коля се...»; «После обеда были в бане у отца архимандрита ипатского Платона Малиновского, где и з отцами Нероновичем префектом и Лукою Коношевичем проповедником, з коллегиума московскаго прибывшими, виделися...»

Или вот пример более масштабного мероприятия:

«...ездили в невский монастырь, где по вислуханю службы Божой позваны в келию архимандричую и тут по полдне в 3-м часу перве кушали, потом аж до исходу 7-го часу позабавили, таже в начале 8-го отехали, и так туда, яко и назад ехали шлюбкою графскою. Были - же в той компании преосвященные архиепископи крутицкий и нижегородский, архимандриты чудовский Колетий, ипатский Платон Малиновский и горицкий Иларион, да Петр александроневский и другие з мирских и духовних знатные...»

Очень похоже, что на этих приемах вместе с Николаем Даниловичем бывал и «панич», потому что почти везде говорится во множественном числе: «ездили», «были». Таким образом, внук гетмана Павел Апостол под наблюдением опытного и образованного человека вводился в столичное общество.

Были связи у Ханенко и среди гвардейцев. Дружил и часто встречался с капитаном Семеновского полка И. И. Косоговым, был знаком с капитаном гвардии С. Ф. Апраксиным, с адъютантом полка И. А. Воейковым. В том же Семеновском полку сержантом служил знакомый земляк Федор Дмитриевич Максимович. Пройдет 9 лет, и Максимович станет стародубским полковником, а Ханенко на соборной площади покроет его полковым знаменем, вводя в уряд. А пока Максимович делает попытки вернуть имущество своего отца, генерального есаула, который был осужден за измену в 1708 г.

Ханенко внимательно следит за обучением гетманских внуков, поддерживает тесные связи с их учителями. Из дневника знаем имена некоторых их наставников – Балтазар Бем, Георгий Крафт. Павел Апостол, видимо, не отличался особым прилежанием и примерным поведением, иначе не появилась бы в дневнике такая запись: «После обеда з паничем был разговор о том, что не учится и поступает не по приличию своему з учителем и в протчем».

Ханенко не только опекает и присматривает за обучением гетманских внуков, но, по сути дела, определяет программу их обучения. Именно он дает «реестр книг латинских господину учителю Крафту, которие надобно за морем покупить». Этот реестр включает перечень книг пятнадцати наименований по истории, философии, географии и математике. Судя по количеству экземпляров заказанных книг, Ханенко имел в виду не только внуков гетмана, но и других юношей – малороссов, которых все больше начинали обучать в Петербурге. Например, стародубец, племянник писаря судового Стефана Косача, Никита Косач «начал сего числа (24 июля 1732 г.) учитись в академии наук, которого учить декляровано математики, логики и французского языка».

Поражает то количество писем, которые успевал отправлять из столицы Ханенко самым разным лицам. В отдельные дни, подстраиваясь под работу почты, отправлял до 10 писем. Основными корреспондентами в Глухове у него были: гетман, М. В. Скоропадский, старший канцелярист Юркевич; а в Стародубе – полковник, жена, теща, писарь судовой Косач, служитель Стефан.

В Петербурге, несмотря на все старания, Ханенко не сумел получить из сената документы на села Куров и Чубаров. Но и универсал гетмана все же давал возможность владеть этими селами и получать с них доходы. О том, что он уже вступил во владение ими, говорит запись от 28 февраля: «Были у меня войты куровский и чубаровский з громадами». На такой встрече, видимо, состоялось официальное знакомство хозяина и его подданных.

Собираясь уезжать домой в январе 1733 г., Ханенко нанес почти всем своим знакомым в Петербурге прощальные визиты, а советнику иностранной коллегии Петру Васильевичу Курбатову за труды его поднес 4 серебряных кубка. Дорога до Москвы заняла 10 дней. Остановившись в старой столице на несколько дней, Ханенко делает здесь немало покупок для дома: тарелки, полумиски, ивановское полотно, дверцы и заслонки железные для печей, осетр в 1,5 пуда, сани с оглоблями, дугой и козырьком, пуд мыла, 2 куницы и др.

В те годы, когда на территории Стародубского полка было размещено значительное количество войск российской армии, среди приятелей Ханенко было немало офицеров Ингерманландского полка, расположившегося в Стародубе, у Ханенко были самые дружеские, теплые отношения. Широко практиковались взаимные угощения, взаимные визиты вместе с женами, игры в карты и, обязательно, выпивки, не всегда умеренные. В дневнике читаем: «обедали у мене ... три поруччика ингермоландского полку Полянский, Толбузин и Порошин и весь день у мене пробавили...», «после обеда был у мене майор Пущин з майоршею, поруччики Бунаков и Бурдаков да прапорщик Скорятин и п. Скоруппа и долго пробавились. На вино пошло 40 к.».

Украинская старшина с большой выгодой для себя пользовалась правом винокурения и продажи вина. Хлеб, особенно в южных районах Стародубского полка, родил неплохо, технология самогоноварения существовала исстари, оставалось наладить производство водки и ее сбыт. Наиболее сложной частью оборудования были котлы и трубная разводка из дефицитной меди: «из Стародуба привезены 2 казана винничные, направленные Карпом котлярем, и 9 труб», «...привезены мне од п. Борковского, ...казан медный з трубами, в котором со всем весу 53 фунта».

Выгонкой водки занимался нанятый винник, которому платилось в зависимости от количества произведенного продукта по 6 коп. за 1 стан. Продажей водки занимались шинкари. В 1733 г. на Ханенко работали в селах не менее 7 шинкарей: в Перегоне - Марья Олейница, в Чаусах - Ноздра, в Курове - Харитон, в Чубарове - Степан Клесуновой, в Случке - Исак Мигаленок. В Стародубе у него был «двор … шинковный против важницы» (базарные весы). Расположенный в таком бойком месте двор, конечно, приносил основные доходы.

Водка часто использовалась в качестве средства оплаты за товары, за выполненные работы. Существующий обычай, особенно в деревне, работать за бутылку, оказывается, есть очень древний обычай.

«Муровщику Стефану Жолдаку в задаток на роботу 1 р. 90 к. ... да горелки кварт 32». «Паникадилщику Никите Иванову, который делает до шор бляхи, дано еще 3 рубли денег, гарнец водки... и чвертку житной муки». «Учинена росплатка з москалем Митрофаном Исаевым, которому дано было прежде 2 р. денег, чвертку жита и 2 четверички круп, а теперь еще доплачено 6 р., две чвертки жита, четвертачок круп, 40 кварт горелки, осьм кварт олию, три безмена сала, 16 фунтов солы».

За производство водки с каждого казана и за работу шинков были установлены налоги, которые собирали откупщики сборов. Вот несколько свидетельств из дневника за 1742—1743 г.г.:

«... был у мене откупщик сотни погарской Савва Нежинцев з претензиею о платеже за казаны Василевские, городецкие и за некоторые шинки», «росплатка учинена з откупщиком сборов Савою Нежинцем за 1739, 40 и 41 года за казаны василювские и городиские 8 р., да за шинк перегонский тех-же годов 72 к. и от него взята квитанция», «Зборщикам прошлого 1742 году за сентябрскую треть показанщина от двох василювских, да от двох городиских казанов 4 р. заплачена и квитанция у них взята».

Водка шла в основном на продажу, для собственного потребления широко покупались мед, пиво и, особенно, вино. Мед и пиво в Стародубе Ханенко приобретал у Ляшихи; вином торговали бурмистр Середа, Иван Данченко, грек Зефир. Автор называет такие сорта вин: легонкое (лагонское), простое полинковое (полунковое), червоное полунковое, фронтиньяк, судацкое, крымское.

«Заплочено за два гарца вина кримского, що перед сим на веру брали, 80 к.». «Ивану Данченку за вино, братое у него прошлого году 1731 на крестины Петрусевы, заплатил 6 р.». «До сего числа у Середином дворе набрали 21 фляшу вина».

Видим, что продавцы охотно давали вино в долг.

Доходы Ханенко позволяли постоянно расширять свои владения. Уже в 1733 г. к имевшимся маетностям добавляется двор в Городище, строится новая мельница на Белявице, в Архиповичах у Ломаки приобрел двор «з двома сеножатми за 20 р.», владеет хутором Василевкой, в Случке скупил земли у мужиков, за какие-то долги получает «... футор Михайловского, в Пекарове мне записанный».

Ханенко в 1738 г. был назначен на войсковой уряд полкового обозного, стал вторым должностным лицом в Стародубском полку. В марте 1741 г. он получает назначение на уряд генерального хорунжего и переезжает в Глухов. Но порвать связи со Стародубщиной он уже не мог, так как был сильно привязан к ней своим немалым имуществом.

В марте 1742 года генеральный хорунжий получил указ из генеральной канцелярии о введении Федора Дмитриевича Максимовича в должность стародубского полковника. Ханенко срочно выехал в Стародуб. Вот, что писал он 14 марта:

«Подлуг отданного... приказу собран полк з знаменами перед мою квартеру, а потом как прибыл и полковник ко мне, то отдана ему честь от всего полку поднятьем ружья на караул и з музикою; потом пошол полк строем к соборной Церкве и как там построился в триангул, то и я з полковником приехал цугом пред полк, где отдана нам честь, при играню музики, ружьем и випалено з трох штук. Потом как приступили все сотенные корогвы к полковым знаменам и старшина полковая, и сотники, и значковые посеред строю, при знаменах, стали, то я, учинив объявление о определении в полк стародубовский полковником г. Максимовича, велел читать в слух всем данный из войсковой енералной канцелярии оному ж господину полковнику уневерсал, который и читал писарь полковый Стефан Петрункевич, а по Прочтении уневерсалу, взявь я перве болшое полковое знамя, потом значок полковый же, оные вручил полковнику; потом показав ему ж летаври и музику полковую и сотенные знамена, велел его всеми знаменами окрить и по здешнему обычаю покрыв его ж шапками окончали тую церемонию поздравлением его, полковника, получением той императорской милости, при чем паки из пяти штук випалено, и пошли все в церковь, а по службе Божой было молебствие при трократной из пушок палбе, а на остаток из мелкаго ружья козаки один залп випалили. Потом обедали у полковника, и при многократной з мартиров и мелкого ружья палбе, гуляли до позна в ночь».

В этот раз по какой-то причине Максимовичу не был вручен пернач – символ полковничьей власти. Его прислали из Глухова спустя десять дней. Снова Ханенко в Стародубе:

«Перед службою Божою была у мене старшина полковая, а по службе, слушанной в церкве Духовской, был у мене протопоп, отец Иван стародубовский... потом отехал я к полковнику; и как толко вехал в двор, то з музикою честь мне отдано, и полковник з всею старшиною встретил перед крилцем; а когда вошол я в болшую избу, то випалено з трох штук, а после велел принесть пернач и оный вручив полковнику, з учиненным ему поздравлением; далее, за приуготовленным болшим столом севши, кушали обед и пили за високия здравия при пушечной палбе и даже до позна гуляли».

Однако весело жили стародубцы 270 лет тому назад! Безусловно, вся эта разгульная жизнь казацкой старшины осуществлялась за счет нещадной эксплуатации крестьян и вызывала их защитную реакцию в форме побегов от своего феодала. Дневник дает многочисленные примеры этого явления:

«...утек вознииа Илия и знес кожух, черкеску з парусного полотна, чоботы, смуш бараней, гребло, попону новую, Савкины штаны, обротей ременных 2, ветчины плечико». «Сего числа ночю бежал кухар». «...Дмитро Шебеда з женою и детми, ушол, раковню горелки выпивши и пчолы пододравши, да и винника з собою увел». «... Ездил староста... в Бугаевку и взяв там бежавшую з Лукина з детми жонку, вдову Бондариху Анну Иваниху, и з меншим сином ей, також з трома лошадми, припровадили ей в Перегон». «Оная жонка Бондариха бежала (снова), а кухар з Глухова прислан». «...Бежал кухар Яков Варшаковский и снес серую свиту, кожух, пояс, две пары кошуль и три ножи кухарские, да у господине Ганны своровал рубашку». «Купчинский с товарищи бежали вчора».

По тем вещам, которые беглецы умудрялись прихватить с собой, можно представить себе, какие «богатства» были в их жилищах.

От подданных, кроме денег, регулярно поступали в Глуховский дом Ханенко съестные припасы:

«Товкачовские подводы прибыли и привезли то сир, то масло и денги»; «... прибыл староста и привез денег 80 р.». «На подводах товкачевских привезено баранов 4, гусей 10, уток 9, каплунов 23, фаску масла, фаску сира неповную, качковалов 5, плахту». «Получил писмо от старости з дому и при оном прислано гусей 10, курей 30, цибуле и меду». «Пришли подводы з некоторыми харчевыми вещми з Городища». «Прибыли лотоковские подводы, на которых привезено дане меду пуд 100 и 17 ф., да от войта Федора Фирсова пуд за пенку, от Прокопа Коновала дане пуд и з нашей сосни 38 фунтов, и того всего 13 пуд и 7 фунтов, да бочку диогтю, куль опенков, лубку сушеных черниц и бочку брусниц, бересту пять коп».

Благосостояние Ханенка позволяло ему, например, держать карету. За один день на ярмарке он мог потратить более 100 руб., для домашнего потребления имел возможность купить сразу бочку вина за 38 руб. Он способен был послать своего сына для учения в Германию, покупал много серебряных и золотых вещей. Не забывал он делать и богоугодные дела. В Городище в 1743 г. на средства Николая Ханенко при существовавшей церкви был сооружен придел «в честь и память святого апостола и евангелиста Иоанна Богослова».

Николай Ханенко уделял большое внимание образованию своих сыновей. Образованием сына Василия (1732 г. рождения) занимался нанятый иностранец Юнкганс. Василий учился в группе вместе с тремя сыновьями - погодками генерального подскарбия М. В. Скоропадского, изучал французский и немецкий языки. В 10 лет Василий уже мог читать книги на немецком языке — «...заездил... к лекару Копсу (в Стародубе), которий сину моему и книжки одной немецкой позичил...»

Ханенко был избран в числе некоторых других видных малороссиян для присутствия при бракосочетании наследника престола в 1745 году. Пользуясь удобным случаем, он берет с собой в Петербург 13-ти летнего сына Василия. Туда же подвозят позже трех сыновей Скоропадского и двух сыновей Борковского. Вот эту группу из шести детей и готовит Ханенко к отправке для учения в Европу согласовывает еще в Москве с помощью аптекаря Меера и пастора Иоганна Филиппа Литке программу их обучения, нанимает «рисовального мастера Моисея Бернгана», добивается в иностранной коллегии зарубежных паспортов для детей и их служителей. Василий Ханенко много лет обучался в Германии, после возвращения в Россию был флигель-адъютантом у великого князя Петра Федоровича и майором ушел в отставку.

Ханенко не отличался богатырским здоровьем Дневник изобилует многочисленными записями о болезнях на следующий после обильных застолий день, что, естественно, при том образе жизни, который он вел, не удивительно. Служба его не была излишне регламентированной, и он мог себе позволить не выйти завтра из дома.

«Весь день в доме ради вчорашнего шумства пролежал, нигде не бувал». «Ради вчерашного шумства принужден весь день, неисходно з дому, валяться и никуда не виезжал».

С годами все чаще стали напоминать о себе болезни: «... ввечеру жестокая припала была мне колика и продолжалась до полуночи». «Сей день весь был в доме, как ради слабости моей, в сюю ночь приключившейся чрез колотье в правом боку», — такие заметки встречаются довольно часто. Был доктор Бок в Глухове, был лекарь Копе в Стародубе, ближе никаких медиков больше не было. Лечиться у них было очень недешево. Это видно из истории очередного недомогания Николая Даниловича.

Он находился в своем имении в Городище (Погарской сотни), когда «приключилась жестокая болезнь в попереку... занемог жестоко, так что ни сидеть, ни ходить, ниже сам з боку на бок обернуться не мог, чего для хотя и мазали спиритусом и парили в корите, однакож никакой ползы не учинилось, почему принуждены посилать по лекаря Копса в Стародуб». На следующий день «... прибыл лекарь Копе и мазал мне поперек некоторым унгвентом и прошок красный в чаю давал». Еще один день лекарь был при больном, «... мазал оным унгвентом, но ползи мало зделалось». «Лекаря Копса отправили к Стародубу, дав ему за визиту 3 рубля, и хлеба, а именно: осмачку жита, осмачку овса, чвертку пшеници, стан горелки, 4 гусей и 6 курей ему послали». Такой вот гонорар «за визиту»! Очевидно, что на «профессиональную» медицинскую помощь в то время мог рассчитывать только очень состоятельный человек.

С осени 1743 года Глухов начал готовиться к приезду императрицы Елизаветы Петровны, которая с большей симпатией относилась к малороссам. Еще в сентябре в доме Ханенко в Городище побывал инженер-прапорщик Молчанов и «описал тамошные все хоромы наши для проезду монаршего, имеючого быть на предбудущей весне». Самому Ханенко была поручена подготовка к приезду Императрицы тракта от Глухова до Киева. Это была очень ответственная и объемная работа: выбирали самый короткий путь, определяли объезды, ремонтировали мосты и дороги, строили на отдельных участках новые дороги и мосты. В этой работе участвовали многие сотни людей почти из всех полков, были привлечены к ней и стзродубцы. Два месяца провел Ханенко на трассе, пока работы не прервали на зимний период.

В начале следующего, 1745 года, мы находим Ханенко, готовящимся к длительной командировке в Петербург. Ему было доверено участвовать в качестве представителя малороссийского народа на бракосочетании наследника престола. Съезжались заранее, за несколько месяцев до свадьбы. Ханенко ехал отдельным обозом, вез с собой целую бочку водки. Эта поездка для него оказалась самой продолжительной. Совместно с генеральным обозным Лизогубом и бунчуковым товарищем Василием Гудовичем он был оставлен в Петербурге для дальнейших ходатайств и уточнения деталей по восстановлению в Малороссии гетманского управления, в принципе уже решенного в 1744 году во время пребывания государыни в Малороссии. Около 4 лет находились они в Петербурге и Москве и подавали «мемориалы» фавориту Елизаветы, графу А. Г. Разумовскому и другим влиятельным лицам об общих малороссийских делах.

Семейный музей Богдана и Варвары Ханенко

Немного сохранилось документов, прямо относящихся к жизни и деятельности Богдана Ивановича Ханенко, двоюродног брата Михила Михайловича. Значительная часть их, в том числе и собственноручные записи коллекционера, уничтожены. Но осталось главное дело жизни Богдана и Варвары Ханенко, Киевский музей искусств, – собрание картин, скульптур, икон, старинной мебели и археологических древностей, – известный далеко за пределами Украины.

Богдан Иванович Ханенко

Терещенко Варвара Николаевна

Создатели музея – известные коллекционеры и меценаты Богдан и Варвара Ханенко – в 1919 г. подарили городу свое богатейшее собрание вместе с особняком и ценной библиотекой. В память об основателях музея, он назван в их честь.

Дом Богдана и Варвары Ханенко Киеве

Интерьер музея Богдана и Варвары Ханенко

Музей этот знаменит самым богатым и полным на Украине собранием западного и восточного искусства, в котором представлены, в частности, картины таких известных художников, как Джентини Беллини, Лука Джордано, Рубенс, Диего Веласкес и другие.

Экспозиция музея «Искусство Древнего Мира»

Богдан Иванович и Михаил Михайлович происходят из именитой семьи их деда – Ивана Ивановича Ханенко. Богдан Иванович родился 3 января 1848 г. в с. Лотаки Суражского уезда, которое, очевидно, перешло по наследству к его отцу, тоже Ивану Ивановичу, от дяди Василия Николаевича, который был бездетным. Учился Богдан в 1-ой Московской гимназии, в Московском Университете, юридический факультет которого закончил со степенью кандидата права в 1871 г.

Свой самый важный шаг в жизни молодой адвокат сделал, посватавшись к Варваре Терещенко — дочери сахарного короля Николая Терещенко. Встретились они в Петербурге в начале 1870-х, поженились в 1874-м, еще совсем молодыми – Богдану было 25 лет, Варваре - 23.

Отец девушки препятствовать свадьбе не стал, поскольку видел, что дочь влюблена, однако отлучил молодоженов от своих капиталов. Богдан и Варвара, обвенчавшись в Глухове, уехали в Петербург. Жить предстояло на скромную зарплату Богдана Ивановича, поступившего на службу мировым судьей. Он грамотно выбрал себе судейский участок — тот, где расположен Апраксин двор, место сосредоточения антикварных лавок.

Мировой судья рассматривал мелкие имущественные споры, и антиквары Апраксина двора в порядке «налаживания контактов» информировали судью о наиболее ценных поступлениях. Он первым являлся на осмотр и покупал (часто, со скидкой) то, что потом мог перепродать намного дороже. Насколько объективным судьей при этом был Ханенко, трудно сказать. Но антиквары явно были не в обиде. А Богдан Иванович получал неплохую прибавку к жалованью.

На время бракосочетания молодой адвокат Богдан Ханенко уже был захвачен миром искусства. Член петербургского Общества поощрения художников, завсегдатай собраний художников, коллекционеров и меценатов, он уже мечтал о формировании собственной художественной коллекции. В душе жены его замыслы нашли искренний отклик.

Богдан Иванович, был неплохим специалистом–искусствоведом и обладал особым коллекционерским чутьем, помогающим отличать подлинное от подделки и обнаруживать настоящее среди завалов хлама.

Среди первых приобретений супругов были работы Боровиковского, Левицкого, Брюллова, Перова, Репина и Кипренского. Сам же Ханенко так говорил о своем увлечении живописью:

«Я близко сошелся с пейзажистом Шишкиным, бывал у Крамского, встречался с Айвазовским, Риццони, Куинджи. Я заинтересовался российской живописью, стал посещать выставки картин, ходил в мастерские художников и начал присматриваться к их работам. Передо мной открывался новый мир. С тех пор мое призвание определилось. Я бесповоротно принялся изучать старинную живопись и убедил себя собирать произведения искусства».

С конца 70-х годов супруги Ханенко проживали за границей и общались с антикварами Берлина, Мюнхена, Мадрида, Варшавы, Рима, Флоренции, Неаполя, Парижа, Вены. В Европе Богдан и Варвара формировали свою собственную коллекцию, прислушиваясь к мнению лучших экспертов в этой сфере. Работая в течение пяти лет в Варшавском окружном суде Ханенко не забывал об аукционах и обновлениях своей коллекции, которые он также приобретал в Киеве, Москве, Петербурге. Через несколько лет супруги вновь возвращаются в Киев.

В 1881 г. клан Терещенко признал наконец брак Варвары. Чета Ханенко переехала в Киев, где на Богдана Ивановича посыпались должности: председатель Южно-Русского общества поощрения земледелия, председатель Киевского комитета торговли и промышленности, член Киевского биржевого комитета, член правления нескольких банков. Он построил напротив университета шикарный особняк, в который супруги переехали в 1885 г.

«Здесь в Киеве, — писал Ханенко своему знакомому, — этими днями рыли для постройки домов погреба… находят много интересных остатков старины и вещей. Все это тащат кто куда попало. Хоть я и не археолог, но чтобы не дать погибнуть бесценным вещам, решил купить некоторые находки…»

«Некоторые находки» натолкнули Богдана Ивановича на мысль, что киевская земля полна древних сокровищ. Он организовал собственные археологические раскопки, доверив руководство ими гимназическому преподавателю истории Викентию Хвойке.

Первые же раскопки стали сенсацией: Хвойка обнаружил на Подоле уникальное поселение эпохи каменного века. Оно вошло с тех пор во все учебники истории под названием Кирилловская стоянка. Затем он нашел на Замковой горе орудия бронзового века. А два года спустя, продолжив раскопки на Подоле, открыл следы трипольской культуры — поселение, возраст которого превышал 5 тыс. лет. Эта находка мирового значения сделала Викентия Хвойку знаменитым.

Деньги, инвестированные Богданом Ивановичем в раскопки, окупились с лихвой. Ханенко стал обладателем одного из крупнейших археологических собраний в Российской империи — около 1400 единиц. Оно включало предметы из железа, бронзы, глины, серебра и золота — мечи, сабли, кинжалы, пряжки, кресты. Наиболее ценные археологические находки коллекционер хранил в своем кабинете в «несгораемой железной кассе» (так называли тогда сейфы). По результатам этих находок, Богдан Иванович издал несколько выпусков "Древностей Поднепровья", заключающих в себе снимки с предметов, найденных при раскопках за его счет.

Разбогатев, Ханенко продолжил начатое в Петербурге коллекционирование западной живописи. Русские художники были в моде и стоили дорого, а работы старых мастеров западных школ считались на антикварном рынке «хламом».

Для формирования коллекции Богдан Иванович стал нанимать агентов. Они нередко жульничали. Так, московский агент Илья Остроухов однажды телеграфировал: «Предлагаю четыре первоклассные иконы XV века за 10 000. Две я беру. Советую взять другие. Ответ необходим немедленно. Переведите 5000». К вечеру пришел ответ: цена слишком высокая. Возмущенный агент отбил срочную телеграмму, сообщив, что если деньги немедленно не будут переведены, то бесценные иконы уйдут — есть другие претенденты. Утром необходимая сумма была отправлена. Художник Игорь Грабарь, свидетель этих переговоров, вспоминал: «Много лет спустя я узнал из нескольких источников, что все четыре иконы были предложены Остроухову не за 10 000, а за 5000. Две лучшие он получил, таким образом, даром».

За несколько десятилетий Богдан Иванович и Варвара Николовна собрали внушительную коллекцию, включавшую живопись, скульптуру, графику, оружие, посуду, старинные ковры и ткани, гобелены, витражи, античное стекло, иконы, предметы старинной мебели, археологические древности.

В начале ХХ в. художественное собрание Ханенко уже считалось одним из лучших в Российской империи. Супруги собирали картины, скульптуру, предметы декоративно-прикладного искусства, приобретая их у известных коллекционеров Москвы, Петербурга, а также в антикварных салонах и на мировых аукционах. 

Ежегодно Ханенко посещал аукционы в Риме, Мадриде, Берлине, Лондоне, Москве и Петербурге, прибегая к консультациям наиболее известных специалистов в области живописи, графики, скульптуры того времени.

Поклонение волхвов. Диптих XV век

 

Джентини Беллини. Мадонна с младенцем, XV век

Диего Веласкес. Инфанта Маргарита,1658-60.

По многочисленным свидетельствам, Варвара Ханенко имела свои собственные сферы в собирательстве коллекции – европейская керамика и фаянс, украинское народное искусство, древние иконы. О силе этого увлечения она признавалась в письмах к московскому коллекционеру Остроухову, спрашивая его экспертного совета о старых иконах: "Я чувствую их красоту и получаю, глядя на них, истинное удовольствие ..., это для меня целое откровение".

Более полутора тысяч экспонатов собралось в коллекции Ханенко, не считая превосходной библиотеки, – и почти все первоклассные. Долгие годы собирательства были сопряжены с вынашиванием единственной мечты сделать собрание достоянием города, подарить коллекцию Киеву.

В 1913 г. Ханенко решил превратить семейное собрание в общедоступный музей. Его волновало одно: кто будет содержать музей после смерти его и жены? Детей у них не было. На государство рассчитывать нечего. Поэтому о будущем музея должен позаботиться его основатель. И Ханенко решил построить жилой доходный дом — деньги от сдачи квартир пойдут на содержание музея. Купил соседнюю с его особняком усадьбу, пригласил модного архитектора Павла Андреева. Уже в следующем году был сдан шестиэтажный гигант класса «люкс»: капитальные стены в четыре кирпича, бетонные своды, две мраморные и пять гранитных лестниц в подъездах, балконы, очаги с плитами, большие ванны.

В итоге дом с 50 дорогими квартирами и лифтом стал давать ежегодный доход в 100 тыс. руб., которые, за вычетом затрат на обслуживание самого дома, предназначались на содержание музея и выплату зарплаты его сотрудникам. Сумма значительная, на такие деньги музей мог безбедно существовать и развиваться долгие годы. Но Октябрьская революция сломала этот план.

Первая мировая война заставила Ханенко эвакуировать значительную часть своего собрания из Киева в Москву, в Исторический музей. Сам Богдан Иванович долго и тяжело болел, скончался весною 1917 г., не дожив до последовавших испытаний. Все остальное довелось пережить вдове его, Варваре Николовне.

Она добилась возвращения коллекции из Москвы в Киев в 1921 году. При этом три десятка картин бесследно исчезли. Полностью была разграблена квартира в Петербурге (ул. Сергиевская, 20), где тоже хранились прекрасные произведения искусства. В завещании Богдан Иванович просил, чтобы музею присвоили его имя. Однако советская власть в 1923 г. решила, что у Богдана Ханенко нет «революционных заслуг, связанных так или иначе со служением пролетарской культуре».

Так как практически все родные и близкие уехали из страны, то Варваре Николаевне надо было в одиночку справляться с навалившимся произволом, примиряться и жить ради сохранения коллекции. Историю передачи всей коллекции государству со всей полнотой иллюстрирует письмо Варвары Николаевны в Украинскую Академию наук.

В Украинскую Академию Наук

Вдовы Действительного Статского Советника

Варвары Николаевны Ханенко, жительствующей

городе Киеве по Терещенковской улице в д.15

 

Заявление

Мною принято решение принести в дар Украинской Академии:

а) принадлежащее мне собрание памятников искусства и старины и имеющуюся при нем библиотеку, находящиеся в городе Киеве по Терещенковской улице в доме моем под номером 15; б) означенный дом и в) принадлежащие мне предметы искусства и старины, хранящиеся на складах в Петербурге и в Историческом музее в Москве.

Дар этот я предлагаю принять Академии наук на нижеследующих условиях:

1. 1. Означенное собрание памятников искусства и старины и имеющаяся при нем библиотека должны носить название “Музей имени Б.И. и В.Н. Ханенко”.
2. 2. Означенное собрание предметов искусства и старины за исключением библиотеки при нем, которая будет иметь отдельный капитал для своего пополнения, не должно быть пополняемо помимо меня новыми приобретениями предметов искусства и старины, а должно сохраняться в том же составе, в каком оно поступит от меня в Украинскую Академию Наук.

3.Означенное собрание предметов искусства и старины и библиотека при нем должны вечно находиться в том же доме № 15 по улице Терещенковской в городе Киеве, в котором оно находится и ныне.

4. 4. Ни означенное собрание памятников искусства и старины в целом, ни отдельные предметы, ни библиотека при нем, ни отдельные книги, ни в коем случае не могут быть вывозимы из Киева, и даже выносимы из означенного дома по улице Терещенковской куда бы то ни было, хотя бы и на кратчайший срок, ни тем более отчуждаемы ни в пользу каких–либо учреждений, ни в пользу частных или юридических лиц.
5. 5. Если бы было осуществлено мое желание, чтобы в Киеве при означенном музее был устроен Институт Истории Искусств, то на Украинскую Академию Наук возлагаются обязанности в полной мере удовлетворять потребность Института в использовании и означенных памятников искусства и старины и имеющейся при собрании библиотеки.
6. 6. Означенное собрание памятников искусства и старины должно быть открыто в определенные часы и дни для публичного обозрения. Дни эти и часы устанавливаются по согласованию со мной.
7. 7. С разрешения Академии наук должно быть предоставлено право научных занятий в музее по изучению составляющих означенное собрание предметов искусства и старины а равно и библиотеки при нем лицам, которые этим интересуются. Правила таких научных занятий устанавливаются Академией Наук по согласованию со мной.
8. 8. Я оставляю за собой право до моей смерти занимать для жилья в доме № 15 по Терещенковской улице помещения по моему усмотрению.
9. 9. На все памятники искусства и старины и другие предметы, которые будут мною приобретены для вышеозначенного собрания и библиотеки после настоящего моего заявления распространяются в полной мере все изложенные выше условия.
10. 10. Выражаю пожелание, чтобы хранитель вышеозначенного собрания памятников искусства и старины, а равно и библиотеки при нем, назначался по согласованию со мной. Доводя об этом до сведения Украинской Академии наук, прошу уведомить меня, согласна ли академия Наук на принятие дара на указанных мною условиях, и при утвердительном решении вопроса – предлагаю принять музей под свою охрану и вступить в непосредственное управление и заведывание им.

Киев, 1918 года, декабря 15 дня

Варвара Ханенко” 

Могила Богдана и Варвары Ханенко

 

 

Вскоре после этого Варвара Николаевна угасла тихо, скромно, как свеча на ветру. Пооронила ее на территории Выдубицкого монастыря верная прислуга, рядом с мужем.Долгие годы над могилами стоял деревянный крест с надписью «Ханенкам от Дуси», верной служанки. Сегодня здесь, под черной мраморной плитой, у стен Михайловской церкви Выдубицкого монастыря лежат Богдан Иванович и Варвара Николовна Ханенко.

Легко заметить, что ни один из десяти пунктов дарственного заявления Варвары Ханенко не был соблюден теми, кому достался подарок. Только в январе 2011 года, учитывая уникальность, важность и ценность коллекции, вклад в развитие музейного дела, популяризацию западноевропейского и восточного искусства, музею был присвоен статус национального имени Богдана и Варвары Ханенко.

 

 

 

 

 

 

Предводитель дворянства Михаил Михайлович Ханенко

Все значительное имение генерального хорунжего Николая Даниловича Ханенкр перешло к его младшему сыну Ивану, который был адъютантом Румянцева при введении наместничеств. По завещанию отца Иван Николаевич получил с. Городище, д. Чубаров, Куров и хут. Василевку в Погарской сотне. После реформы Екатерины II о признании за казацкой старшиной прав на дворянство, он стал первым Погарским Предводителем дворянства. В 1771 г. женился на Софии Григорьевне Горленко, дочери надворного советника Григория Андреевича. В их семье было четыре сына – Александр, Николай, Евгений и Иван. Старшие сыновья, Александр, Николай и Евгений, умерли бездетными, а младший, Иван Иванович, женившись на вдове помещика с. Лесконог Екатерине Ивановне Третьяковой, стал продолжателем дворянского рода Ханенко.

Ф. Пеллегрини. Портрет Ивана Ивановича Ханенко в мундире штабс-ротмистра гусарского полка, 1816 г.

Ф. Пеллегрини. Портрет Екатерины Ивановны Третьяковой, 1821 г.

Иван Иванович, родился 21 июня 1787 г. в с. Городище. Начал службу юнкером Кавалергардского полка в 1805 г. В 1809 г. он поручик Изюмского Гусарского полка. Участвовал в сражениях под Аустерлицем (1805), под Пултуском (1806), под Прейсиш-Эйлау (1807), под Смоленском и Бородиным (1812). Награжден орденом Св. Владимира 4 ст. с бантом. Вышел в отставку в чине штабс-ротмистра 30 мая 1816.

В семье Екатерины Ивановны и Ивана Ивановича было три сына (Александр, Иван, Михаил) и три дочери (Елена, Екатерина, Анна).

Старший сын, Александр, родился в 1816 г. в с. Городище Стародубского уезда, которое потом перешло ему по наследству от отца. Учился в Московском универсистете, но не окончил курса словесных наук. Служил в канцелярии Черниговского губернатора (1836) и Главного архива Коллегии иностранных дел (1837), Суражский Предводитель дворянства в 1846-1849 годах, Почетный смотритель Погарских уездных училищ (1841). Весьма даровитый и образованный, он рано сменил блестящую службу на тихую сельскую жизнь в с. Городище, о котором архиепископ Черниговский Филарет сообщает:

 "В Городище в 380 шагах от храма, у ворот дома А.И. Ханенка, находится насыпь, засаженная липами по распоряжению прадеда нынешнего владельца, генерального хорунжаго Николая Даниловича Ханенки. Эта площадь, возвышающаяся над окружностью аршина на три, доселе называется городком. Когда местного жителя, идущего из села в господский дом, спрашивают: куда идешь? он отвечает: "в Городище"; а если идет из господского дома, говорит, что идет в село. И по памятникам поселение на Судости вблизи Городища называется село Перегоном, а Городище носит свое отдельное название.".

Александр Иванович стал широко известен как деятель крестьянской реформы в Черниговской губернии, как любитель и собиратель малорусской старины. В 1858 г. Александр Иванович был избран членом Черниговского губернского комитета об улучшении быта крестьян и сразу заявил себя приверженцем последовавшей затем реформы 1861 г. В 1860 г., при открытии в Чернигове межевой палаты, он сделался членом ее и, познакомившись с историей межевания, написал "Исторический очерк межевых учреждений в Малороссии" (Чернигов, 1870). Ему принадлежат, кроме того, брошюры (оттиски из "Черниговских Губернских Ведомостей" и др.): "Город Погар", "Святитель Феодосий Углицкий", "Историческое описание некоторых местностей Черниговской губернии" (1887), "Фамильные документы из рода Ханенко" (1889). Александр Иванович собрал значительное число старопечатных книг черниговского и киевского издания XVII - XVIII столетий. Александр Иванович находился в постоянных отношениях с О.М. Бодянским , которому, немало помогал в сборе ценных материалов по истории Малороссии.

Средний сын, Иван Иванович 1817 г. рождения, – это отец Богдана Ивановаича – мецената, коллекционера и основателя Музея исскусств в г. Киеве.

Младший сын, Михаил, 1818 г. рождения, был почетным попечителем новгород-северской гимназии и большим любителем малорусской старины. В 1845 г. он стал Предводителем Новгород-Северского дворянства. Михаил Иванович женился на Лидии Михайловне, дочери генерал-майора Михаила Васильевича Гудовича. Жили они в с. Юхново Новгород-Северского уезда, где 17 июня 1851 г. и родился будущий Предводитель Мглинского дворянства – Михаил Михайлович Ханенко. У Михаила Михайловича было две сестры – Лидия, 1842 г. рождения, и Екатерина, 1845 г. рождения, также рожденные в Юхново. От этого села под Новгород-Северском происходит название «Юхновская культура» археологии. Всего на территории брянщины известно свыше 250 памятников этой культуры, основными признаками которой является наличие "городищ", относящихся к начаду железного века.

Сведения о том, где учился Михаил Михайлович и где служил, отсутствуют. Вероятнее всего, после ухода в отставку, он как единственный сын, получил в наследство родовое имение своего отца д. Юхново, где поселился и занимался помещичьим хозяйством. Возможно, что его жена, Лидия Михайловна, получила от своего отца Михаила Гудовича имения, расположенные в Мглинском уезде, что, в дальнейшем, во время Первой мировой войны, и послкжило основанием для избрания в возрасте 64 лет Михаила Михайловича Мглинским Предводителем дворянства. На этом посту он оставался вплоть до Октябрьской революции, когда его судьба становится тесно связанной с широко известным в Стародуьском уезде генералом и помешиком Павлом Скоропадским, который в 1918 г. становится гетманом Украинской Державы.

Еще в начале апреля 1917 года в Киеве была создана Украинская центральная рада (УЦР), которая с самого начала показала себя националистической властью украинской буржуазии. В июне 1917 года она объявила Украину автономией, а как только в Петрограде победила Октябрьская революция — постановила Советской власти не признавать, а всякие попытки установления ее на Украине подавлять силой. Рада во главе с буржуазными националистами Грушевским, Винниченко, Петлюрой интенсивно переправляла юнкеров, казаков, оружие, боеприпасы, деньги атаману Каледину, который на Дону собирал белую армию для войны с Советской Россией.

В октябре 1917 года, после прихода к власти большевиков, Скоропадский признал власть Украинской Центральной рады, хотя социалистические идеи её лидеров казались ему чуждыми и неприемлемыми. Генерал Скоропадский был назначен командующим всеми войсками Украинской народной Республики. Тем не менее руководство Центральной рады продолжало относиться к Скоропадскому с предубеждением, рассматривая его как будущего соперника в борьбе за власть или не веря в то, что аристократ и один из самых состоятельных людей бывшей империи может искренне защищать интересы Украинской Республики.

Обострению отношений с Центральной радой способствовала также растущая популярность Скоропадского, которого 6 октября 1917 г. на Всеукраинском съезде вольного казачества в Чигирине избрали Генеральным атаманом. Это было проявлением особого доверия и уважения, свидетельствовало о большом авторитете в массах. Вероятнее всего в это время и произошло сближение покинувшим в октябре 1917 г. свой пост Предаодителя дворянства Михаила Михайловича Ханенко с Павлом Скоропадским.

Гетман Павел Петрович Скоропадский

Рост популярности генерала Скоропадского, достоинство и независимость, с которыми он держался, и особенно аристократизм и материальное благополучие раздражали верхушку тогдашней Украины, открыто обвинявшую его в бонапартистских намерениях. В результате отношения Скоропадского с лидерами Украинской Рады испортились окончательно, корпус Скоропадского накануне зимы оказался без продовольствия, зимней одежды и обуви. Подобное отношение деморализовало бойцов, и они начали расходиться по домам. Испытывая постоянное давление со стороны руководства Центральной рады, генерал Скоропадский ради спасения корпуса в канун 1918 года вынужден был подать в отставку с должности атамана – главнокомандующего войсками Центральной рады. С уходом Скоропадского с должности главнокомандующего украинская армия практически развалилась.

По призыву украинских большевиков против Рады восстали рабочие и крестьяне. Одним из первых победу одержали рабочие Донбасса, и 12 декабря 1917 года в Харькове Всеукраинский съезд Советов провозгласил Украину Советской Социалистической Республикой и сформировал первое Советское правительство Украины. 26 января 1918 года власть Рады в Киеве была свергнута. Рада бежала в Житомир. На всей Украине установилась Советская власть.

Но борьба не окончилась. Делегатам свергнутой украинской центральной рады удалось 27 января 1918 года подписать отдельно от России договор с австро-германским блоком. По договору Германия обязалась послать свои войска на Украину, подавить Советскую власть и восстановить власть Центральной рады.

Против Ссоветской власти Украины немцы бросили около 400 тысяч немецко-австро-венгерских солдат. Они забирали у крестьян скот, вывозили из Украины в Германию хлеб, пеньку, сахар. У рабочих и крестьян были отобраны все завоевания революции, земли были возвращены помещикам.

 

 

Гетман Скоропадский и кайзер Германии Вильгельм II, 1918 г.

29 апреля 1918 года в Киеве при поддержке Германии была провозглашена Украинская Держава. Новым руководителем государства стал гетман Павел Петрович Скоропадский, а его вельможным секретарем – бывший Мглинский Предводитель дворянства Ханенко Михаил Михайлович. Германский посол Мумм из Киева писал в Берлин, что правительство Скоропадского «...является только куклой в наших руках».

Немецкие войска и гетманские гайдамаки заняли почти все Украину. Незанятой территорией Украины оставались лишь территории Мглинского, Почепского и части Суражского и Стародубского уездов Черниговской губернии. Для борьбы с интервентами Всеукраинский военно-революционный комитет издал приказ о создании, в нейтральной зоне между германскими оккупационными войсками и Советской Россией, из отдельных украинских партизанских отрядов и местных жителей двух регулярных воинских дивизий, группировавшихся вдоль железнодорожной линии Гомель – Брянск, между Почепом и станцией Унечей.

В создавшейся обстановке, Мглин фактически становится политическим центром управлення северных уездов Черниговской губернии. Здесь сохраняется и укрепляется Советская власть, сюда завозится стрелковое оружие, боеприпасы, сюда привезли из ляличского бывшего офицерского госпиталя шинели, одеяла, простыни, другое военное имущество, пополняется караульная рота. В Мглине налаживается обучение добровольцев.

Было, однако, ясно, что немцы, пользуясь заключенным договором с Радой в Брест-Литовске, в любое время могут занять и эти неоккупированные уезды Украины. Поэтому по предложению Шимановского мглинский уездный Совет решил провести работу с населением Мглинского, Почепского, Стародубского, Суражского, Новозыбковского уездов по вопросу отделения от Украины и присоединения к РСФСР. Причины для этого были довольно веские. Во всех этих уездах преобладало не украинское, а русское население, со своими давно сложившимися обычаями, языком, образом жизни.

Немецкий оркестр. Киев, 1918

Цриказом Орловского окружного комиссариата по военньїм делам от 3 июня 1918 года Мглинский уезд «в военном отношении» присоединялся к Орловской губернии. Позднее, 23 июня, здесь намечалось немедленное формирование уездного комиссариата по военньїм делам.

Оккупация ряда северских уездов привела 12 июля к введенню в Мглинском уезде военного положення. В свойх прйказах и объявлениях уездный комиссариат по военньїм делам настойчиво призывал к революционной бдительности:

«По улицам города разрешается свободное хождение до 11 часов вечера, после указанного времени в домах огни должны быть погашены. Все лица, задержанные после 11 часов, будут немедленно арестованы. Всякие митинги и собрания в войсковых частях, заводах, в городе и уезде без разрешения воєнного комиссариата воспрещаются. Все фотографические снимки местности как города, так и в пределах уезда воспрещаются. Лица, замеченные в порче телефонной и телеграфной линии в пределах Мглинского и Суражского уездов, будут расстреливаться на месте по выяснении вицовных в порче таковой... Всякий, распространивший провркационные ложные слухи, будет караться законом военного времени. Всякие попытки и восстания будут подавляться беспощадньїм образом».

8 сентября Центральный военно-революционный комитет Украины приступил к созданию регулярных вроруженных сил. Были созданы две первые украинские регулярные дивизии Красной Армии. В одну из них входили Богунский, Таращанский, Северский и Нежинский полки. Местные ревкомы сыграли большую роль в пополнении этих полков свежими боевыми силами. В Богунский полк были зачислены мглинские красногвардейцы.

27 сентября военное положение в Мглинском уезде было отменено. Приближение пограничной к уезду зоны привело 29 сентября 1918 года к созданию Военно-революционным комитетом Чрезвычайной комиссии, председателем которой стал А.З. Лифшиц. Через год его сменил крестьянин-бедняк из деревни Кипти В.Ф. Пузанов.

Самым главным вопросом в деятельности созданной ЧК в уезде был вопрос защиты Советской власти. Ведь на Юг к гетману Скоропадскому пробирались через Мглинский уезд белогвардейцы и спекулянты. Местным чекистам приходилось перехватывать эту «волну», обезоруживать, переправлять некоторых её представителей в ВЧК, нередко принимать участие в раскрытии мятежей и заговоров.

Очевидно, в этой борьбе с Совеетской властью активное участие принимал и секреталь гетмана Скоропадского – Михаил Михайлович Ханенко. Но немало было и тех, кто решительно поддержал политику Советской власти. Среди них выделялся Павел Борисович Шимановский, убитый контреволюционенрами 31 марта 1918 г.

Одним из героев вспыхнувшей гражданской войны 1918 года с немецкими оккупантами и гетманскими полками был также Николай Щорс, штаб которого находился в Унече, где он формировал Богунский и Таращанский полки.

Однако даже при помощи немецкой армии Скоропадскому не удалось удержать власть в своих руках. Уже через семь с половиной месяцев Гетманат Скоропадского пал почти без сопротивления. Попыьавшись усидеть сразу на нескольких стульях Скоропадский, как и Виктор Янукович в 2014 г., не удержался ни на одном.

В своих воспоминаниях Скоропадский, в частности, писал:

" ...Узкое украинство - исключительно продукт, привезенный нам из Галиции, культуру каковой целиком пересаживать нам не имеет никакого смысла: никаких данных на успех нет и это является просто преступлением, так как там, собственно, и культуры нет.

Ведь галичане живут объедками от немецкого и польского стола. Уже один язык их ясно это отражает, где на пять слов - 4 польского или немецкого происхождения. <…>

Великороссы и наши украинцы создали общими усилиями русскую науку, русскую литературу, музыку и художество, и отказываться от этого своего высокого и хорошего для того, чтобы взять то убожество, которое нам, украинцам, так любезно предлагают галичане, просто смешно и немыслимо...

Нельзя упрекнуть Шевченко, что он не любил Украины, но пусть мне галичане или кто-нибудь из наших украинских шовинистов скажет по совести, что, если бы он был теперь жив, отказался бы от русской культуры, от Пушкина, Гоголя и тому подобных и признал бы лишь галицийскую культуру; несомненно, что он, ни минуты не задумываясь, сказал бы, что он никогда от русской культуры отказаться не может и не желает, чтобы украинцы от нее отказались. Но одновременно с этим он бы работал над развитием своей собственной, украинской, если бы условия давали бы ему возможность это делать.

Насколько я считаю необходимым, чтобы дети дома и в школе говорили на том же самом языке, на котором мать их учила, знали бы подробно историю своей Украины, ее географию, насколько я полагаю необходимым, чтобы украинцы работали над созданием своей собственной культуры, настолько же я считаю бессмысленным и гибельным для Украины оторваться от России, особенно в культурном отношении.

При существовании у нас и свободном развитии русской и украинской культуры мы можем расцвести, если же мы теперь откажемся от первой культуры, мы будем лишь подстилкой для других наций и никогда ничего великого создать не сумеем".

После поражения Украинской Державы от Советской России штабные офицеры и близкие к Скоропадскому люди спасались бегством кто куда, бросив подчинённых на произвол судьбы. Сам Скоропадский в обстановке строгой секретности был вывезен из города на немецком поезде 14 декабря 1918 года. Сам свергнутый гетман осел в Германии, сосредоточившись на написании мемуаров, в которых оправдывался за неудачи. В 1941 г. непцы решили привлечь Павла Скоропадского на свою сторону для борьбы против Совествского Союза, но он отказался.

Михаил Михайлович Ханенко бежал вместе со Скоропадским и оказался в Варшаве, где 3 мая 1941 г. и умер, не дожив до 90 лет полутора месяцев. Похоронен Михаил Михайлович на православном Вольском кладбище г. Варшавы.

Приложение. Духовное завещание автора «Дневника» Николая Ханенко

Въ имя пресвятыя, единосущныя, животворящія и неразделимыя Тройцы, Отца и Сына и Святаго Духа аминь.

На память въ предбудущее время.

Создатель нашъ и Богъ, Господь Іисусъ Христосъ, Единородный Сынъ и Слово Отчее, въ спасительной своей евангельской проповеди увещати насъ благоизволилъ: яко не вемы дня и часа пришествія Его и кончины жизни нашей, и потому должность намъ предлежыть на всякое время усердно ему, Творцу и Искупителю нашему, молитись, чтобъ съ чистою совестію и истиннымъ покаяніемъ удостоились предстати предъ судомъ Его Божіимъ. Что и я ниже имянованный, тогожъ Господа Бога и Спасителя моего рабъ, имея въ памяти и о неизвестномъ смерти моея часе по человечеству-жъ и о ежечасномъ приближеніи къ концу моего жытія всегда размышляя, ибо уже по благоволенію Зиждителя моего вышше шестидесяти летъ жызнь мою провожду, будучи-жъ еще, по Его милосердію Божескому, при здравомъ и совершенномъ моемъ разсужденіи, а приводя себе повседневно на память смертность мою, разсудилъ заблаговременно сочинить остатной воле моей заветъ, или тестаментъ; которій да будетъ въ нижеследующемъ порядки.

1. 1. Исповедую предъ Создателемъ всея твари и Вседержителемъ Богомъ моимъ, такожъ всемъ, кому только ведати будетъ о томъ угодно, чрезъ сіе объявляю, яко я грешный въ истинной христіянской вере, самимъ Христомъ Господомъ и избранными его сосудами, апостолами святыми, поставленной и отъ всехъ, во святихъ почитаемыхъ, православнаго восточнаго исповеданія учителей проповедуемой и благоузаконеніями утвержденной, по сей моментъ житія моего твердо состою и въ той-же самой вере умерти желаю.
2. 2. Что подлежитъ до погребенія грешнаго тела моего, когда оное, по воле Живодавца нашего, съ душею розлучится, тое предаю въ волю и распоряженіе наследниковъ моихъ, то есть жены и детей, которимъ при томъ бити случится, и где оны похотять, тамъ да и погребутъ тело мое грешное, какъ-бы самого последняго стану христіянина; ибо я, елико отъ мене, о томъ не брегу, где-бъ мое тело ни положенно было, имеющееся обрестись въ день судный пришествія Христова съ надеждою радостною оному востанія и явленія предъ Искупителя нашего, которій въ удовлетвореніе правосудію Божію за грехи всего міра вседражайшую кровъ свою изліяти изволилъ; обрядовъ-же и церемоній никакихъ при погребеніи не требую; доволно будетъ и того, ежели что ради публичного церковного обыкновенія оставлено быть не должно, какъ-то и въ подаяніи къ церквамъ, особливо скуднымъ, и беднымъ нищымъ милостыни, и тое предаю въ разсмотреніе жены моей и моихъ наследниковъ.
3. 3. Жене моей Іуліяне, Петровой дочери, Корецковне, которую понялъ я въ супружество девицею и съ оною благословеніемъ Божіимъ прижилъ мужеска и женска полу детей (изъ коихъ осталось два сына, Василій первородный и меншій Иванъ, а дочерей пять, изъ которыхъ две выданы въ замужество за бунчуковыхъ товарищей, Анна за Іосифа Васильева сына Рославца, а Настасія за Петра Θедорова сына Савича, а три девици Марθа, Ефросинія и Евдокія, протчіи же волею Божіею въ младенчестве преставились) завещеваю, какъ насъ Богъ сочеталъ билъ и по сочетаніи жила она со мною по се время чрезъ тридцать одинъ годъ честно, верно, любительно и постоянно, такъ когда томужъ Господу угодно покажется окончаніемъ жывота моего розлучитъ насъ, дабы любовь и милость ко всемъ помянутымъ детямъ нашимъ равную и попеченіе о оныхъ одинакое имела, ибо не можетъ она болпіей прислуги Богу и мне, супругу своему, благодарности показать, яко когда сихъ, ихъ же далъ Богъ намъ супружества нашего плодъ, будетъ наставлять и утверждать и воспитывать въ страхе Божіи и во всемъ протчемъ содержать такъ, даби оны Богу, государю и отечеству угодны быть могли, и исправляя ихъ ко всякому благочестію и честности; оные-жъ дети мои все должны ей, матери своей, по смерть еи быть послушны и почитателны, а между собою содержать всегда взаимную любовъ и нерозривное согласіе, прилежа во всемъ благочестному и со всеми ближними и далекими сродниками, свойственными и друзьями и изъ посторонными любителному обхожденію; веру-же и исповеданіе православной восточной церкви твердо и непоколебимо оны-жъ по жизнь свою да содержатъ, въ томъ ихъ особенно отеческою властію увещеваю.
4. 4. А дабы по кончыне моей между тыми-жъ позосталыми наследниками моими, помянутыми двума сынами, старшымъ Василіемъ, а меншымъ Иваномъ, и другими детьми, и женою моею Іуліаною Петровною Корецковною не произошло иногда какое несогласіе, особливо о движымомъ и недвижымомъ именіи, которимъ мене Всевышній Богъ, по своему неизреченному милосердію, благословити соизволилъ за службы и за труда мои, а иное и общимъ съ оною женою моею стараніемъ приобрели; то и оного именія моего распределеніе чиню по нижеследующему:

Старшому сыну моему Василію, о которомъ я, по должности родительской, а по возможности моей, въ приличномъ воспитаніи его и въ обученіи доволно прилагалъ своего старанія и издержалъ на то кошту не мало, — онъ-же потому принялъ и военную службу у всемилостивейшаго государя нашего, его императорского высочества, государя великого князя, наследника імперіи всероссійской и владетелного герцога слезвікъ-голстынского. и по высочайшей его імператорского высочества милости пожалованъ флигель-адьютантомъ и лейбъ-драгунского голстынского полку капитаномъ, — определяю зъ выслуженныхъ мною селъ и деревень ниже выраженные, а именно: въ полку стародубовскомъ, въ сотне новгородской, села Лесконоги, Команъ и деревню Юхновъ, да въ погарской сотне села Чаусы съ скуплями, Случевскъ и Даріевскъ, тако-жъ деревни Муравьи и Сопычи, со всеми принадлежностями, и скуплю всю въ деревне Лукине къ селидбами, огородами, полями и сеножатьми и гаями, по обоимъ сторонамъ реки Судости будучыми (кроме старой рощи перегонской), такожъ скуплю въ селе второй сотни полковой стародубовской Курковичахъ съ дворомъ нашымъ тамошнимъ, и грунтами, гаями и сеножатьми и зъ подсуседскими дворами, а въ сотне новомесской за селомъ Лотоками две слободки, Николаевку и Кургановку, со всеми-жъ къ нимъ принадлежностьми, дворъ въ городе Глухове жилый на улице белополовской, и два дворики, у жителей глуховскихъ Петра Коваля и Никифора Садовничого купленые, да въ полку прилуцкомъ полковой сотне при селе Товкачовке покупленные гаи и грунта, и въ сотне переволочанской село Подище съ подданными и всеми принадлежностьми, такожъ хуторъ Рудовскій, купленный, со всеми къ оному прикупленными жъ грунтами и угодіями, и двома мельницами ветъраными, и всемъ тымъ безъ изъятія, что въ универсалахъ гетманскихъ, на помянутыя села и деревни данныхъ, и въ крепостяхъ урядовыхъ на покупленніе всякія угодія изображено.

Сыну же моему меншему Ивану, полку стародубовского въ сотне погарской при селе Городище дворъ жилой со всякимъ строеніемъ и уборствомъ, съ гумномъ, огородами, съ мелницею и двома подданными, такожъ съ скуплями, что въ Городищи и въ Гриневце за рекою Варенцою къ Борщеву и къ новой Варе и къ Даріевску будучими, да деревни Перегонъ и Дешковичи съ дворомъ тамошнимъ жилымъ, и съ землями пахотными и сенокосными, съ огородами, имеючимись въ перегонскомъ и городецкомъ грунтахъ, и деревни жъ Чубаровъ и Куровъ, со всеми къ нимъ принадлежностьми, и футоръ называемый Василювка со всемъ тамошнимъ грунтомъ, и съ слободкою Василювкою и съ млыномъ на речце Бозкой, такожъ дворъ шинковый въ Погаре, у тамошнихъ жытелей, прозываемыхъ Сорокъ, купленный, и другій дворокъ неболшый Сенчиловскій; сотне второй стародубовской въ деревне Случку скупленные грунты, то есть пахотное поле, сеножати и гаи, и въ тамошнихъ дворахъ живучіе люди; сотне новомесской въ селе Лотокахъ и въ слободке Ивановке дворы наши со всемъ и на всехъ скупленныхъ селитбахъ мешкаючіе подданные въ Лотокахъ же, и въ Ивановке млынъ на реке Папужи, тамже недалече отъ Ивановки, о двохъ колахъ мучныхъ, а третомъ ступномъ; да дворикъ въ Батурине на предместью у батуринскихъ жителей, городничого сотенного Антона Мелешка и брата его Павла, 1750 году июня 6-го дня купленный; а мелници при деревни Дешковичахъ на реке Судости состоящія, колъ мучныхъ шесть и одно ступное, онимъ обоимъ сынамъ моимъ пополамъ и тую греблю дешковскую оправлять и, что принадлежитъ къ онымъ мельницамъ, всякую надобность исправлять обоимъ имъ, сынамъ моимъ, равномернымъ коштомъ и иждивеніемъ пополамъ-же; имеющіяся-же на все вышепрописанныя села, деревни, хутора, скупли и всякія грунты и угодія письменныя крепости, а именно высоко-монаршую грамоту на Перегонъ и Дешковичи, на Куровъ и Чубаровъ, правительствующого сената указы и универсалы гетманскіе и между гетманствомъ данные, да и на протчіе села и деревни унизерсалы-жъ гетманскіе, а на скупли и другія всякія грунта и угодія купчія записи урядовые и другіе письменные документы. должны отъ нихъ сыповъ моихъ разобраны быть порядочно, кои которому служать на тіе добра, какіе каждому изъ нихъ въ семъ пункте выше сего прописанны и отъ мене легованны.

5. 5. А поколь жена моя, а ихъ мать Іуліяна Петровна Корецковна въ живыхъ обретатся будетъ, то ей жыть въ доме нашемъ городецкомъ съ сыномъ нашимъ меншимъ Иваномъ и при себе дочерей девицъ содержать по замужество ихъ, а на содержаніе ей по смерть еи и дочерей по замужество изъ вышеписанныхъ селъ и деревень должны ей прислушать половинное число, а именно: изъ части старшого сына Василія села Чаусы и Случевскъ, деревни Муравьи и Сопычи, а изъ меншого Ивана деревни Куровъ и Чубаровъ и колъ две мучныхъ на гребле дешковской, и половина ступчика, изъ купли въ Курковичахъ и Случку, да въ Лотокахъ скупли-жъ съ дворами, и хуторъ Ивановскій съ мелницею на Папужи, и слободки Николаевка и Кургановка, со всеми къ онымъ селамъ и деревнямъ грунтами, селитбами, огородами, шинками, хлебомъ всякимъ и якія толко тамъ имеются рухомости, яко то: казаны винничные и всякая посуда, скотъ и протчое, и всякіе-жъ зъ оныхъ на содержаніе свое и дочерей и на выпосаженье ихъ собирать доходы и прибыли иметь; когда-же дочерей всехъ троихъ распорядитъ и повыдаетъ въ замужество, то и самой ей, по смерть еи, жыть въ дворе городецкомъ-же съ меншымъ сыномъ Иваномъ и владеть ей же особенно деревнею Курокомъ и селомъ Чаусами зъ шинками и зъ тамошнею чаусовскою скуплею, тако-жъ скуплями въ Случку и въ Курковичахъ съ тамошними грунтами, дворами и людьми, и где она похочетъ винничный заводъ для своего собственного обиходу устроити, свободно ей будетъ; да ей-же и двома колами въ мелницахъ дешковскихъ и въ ступнику третою долею приходовъ владеть по смерть свою; а изъ денегъ моихъ наличныхъ, кои могли-бъ быть по выданью дочерей моихъ въ замужество, и протчей движимости, взять ей по жызнь свою равную часть съ оными сынами моими определяю.
6. 6. Дочерямъ моимъ троимъ, девицамъ Марфе, Ефросиніи и Евдокіи,быть при матери ихъ и жить съ нею неотлучно до того времени, покаместь Богъ дасть къ нимъ людей, иметь же имъ свое содержаніе въ пропитаніи, одеяніи и во всякихъ потребностяхъ, по разсмотренію материнскому, зъ доходовъ того всего именія моего недвижимого, которое выше сего въ 5-мъ пункте матери ихъ и имъ до выдачи ихъ въ замужество определенно и именно прописанно; такожъ должна быть выправа ихъ въ одеяніяхъ, бельи и всякомъ приборстве дамскомъ, и въ серебре, цыне, меди, поезде, лошадяхъ и въ протчемъ всемъ противъ того, якъ другіе две дочери наши Анна и Анастасія выданны, въ чемъ оба сыны мои и отъ себе на тую-жъ выправу должны вспомоществованіе учинить, а сверхъ того каждой дочере изъ нихъ девицъ, при выдачи ихъ въ замужество, изъ наличныхъ моихъ денегъ по четыриста рублей и по пятдесятъ осмачокъ жита дать, да и выданнымъ уже въ замужество дочерямъ Анне и Анастасіи додать еще по двесте рублей денегъ, а Анне и пятдесятъ осмачокъ жита, понеже имъ обоимъ уже при сватбе отъ насъ по двесте рублей денегъ, а Анастасіи и пятдесятъ осмачокъ жита дано; чтожъ-бы имело быть еще за выдачею оныхъ трохъ дочерей въ остатке, въ серебре, цыпе, меде и другихъ тому подобныхъ сосудахъ и въ хлебе, оное все розделить между двохъ сыновъ пополамъ, а зъ тогожъ они имеютъ и матере своей, когда будетъ жива, по вышеобъявленному уделить надлежащую часть. Оружье всякое и приборъ, мужескому полу приличествующіе, такожъ конскіе и до поезду надлежащіе уборства, обоимъ сынамъ пополамъ. А понеже на меншого сына нашего Ивана не столько еще нашего кошту сойшло, сколько на старшого Василія, для того тому-жъ меншому сыну Ивану перстень съ бриліантами, отъ всемилостивейшей государини, ея императорского величества, жалованный мне въ 1744-мъ году, когда обретался я при высокомонаршемъ дворе отъ всей Малой Россіи депутатомъ, легую; ибо старшому сыну Василію достался былъ отъ мене перстень золотый, немалой цены, зъ болшимъ камнемъ синимъ шафировымъ, но оный имъ самимъ утраченъ; да и серебриный платъ деманажъ съ футляромъ и со всеми въ немъ будучими сосудами, и часы мои карманные серебрянные томужъ сыну моему меншому определяю. Чтожъ касаеться до лошадей, рогатого скота, овецъ и другой всякой живности и дробины, оставшихся после выдачи въ замужество вышеименованныхъ дочерей моихъ троихъ, тое все, въ наличности будучее, имже сынамъ на две ровныя части розделить, изъ коихъ они по части и матце своей уделить должны. Всемъ моимъ вышепрописаннымъ, движимымъ и недвижимымъ, именіемъ, помянутымъ обоимъ сынамъ моимъ въ розделъ означеннымъ, имеютъ оны сами и наследники ихъ владеты и корыстоваться, и не токмо оного не потеряти марно, но еще старатися и присовокупити заслугою и трудами своими; а еслибъ которому изъ нихъ, сыновъ моихъ, либо ихъ наследниковъ, приключилась при какой правилной нужде необходимость, а не по суетратству, завести что изъ недвижимыхъ добръ въ закладъ или въ продажу, то на сторону никому не заводить, но долженъ братъ брату, или его наследникамъ, таковое своего жребія именіе завести, а тотъ въ закладъ принять, либо и продажею заведенное заплатить ему имеетъ, а за измертвіемъ другого брата безъ наследія, сестрамъ своимъ или ихъ наследникамъ тое-жъ именіе завести, закладомъ ли или продажею, повиненъ.
7. 7. Если-жъ бы жена моя, а матка ихъ Іуліяна Петровна Корецковна, по воле Божіей, жизнь свою окончила, не повыдававши всехъ троихъ дочерей нашихъ девицъ, или одной, либо двохъ въ замужество, но осталися бы оные при ней въ девичестве; то сыны мои оба должны оныхъ дочерей моихъ при себе содержать по ихъ замужество въ такомъ добромъ распорядке и честномъ содержаніи, какъ бы они и при матери живучи были содержани, якъ выше сего въ 6 пункте обстоятелно изображено. А обнявши они-жъ сыны мои оба, после смерти матки своей, все недвижимыя добра, въ 4-мъ пункте именно на каждаго сь нихъ росписанніе, и тые тако-жъ, что матери ихъ до живота еи въ 5-мъ пункте было означенно, должны будутъ, сверхъ содержанія тихъ сестеръ своихъ девицъ по вышепрописанному до замужества ихъ, когда которую прійдетъ и выдавать въ замужество, зъ такою выправою во всемъ видавать непременно, какъ въ 6-мъ пункте жъ обстоятельно показано, тожъ повинны они чинить и другихъ выдаючи за-мужъ, о семъ ихъ обоихъ сыновъ моихъ Василія и Ивана подъ неблагословеніемъ Божіимъ и моимъ родительскимъ накрепко увещеваю и приказую.
8. 8. За женою моею Іуліаною Корецковною данъ былъ отъ покойнаго тестя моего, бунчукового товарища Петра Корецкого дворъ Самусенковскій, за городомъ на черниговской улицы въ Стародубе, близъ церкви Святого Духа имеющійся, а отъ покойной тещи моей же Анастасіи Миклашевсковны другій малый дворокъ по той же улице за церквою Аθанасіевскою будучій, и понеже тые два дворы даны мне были за оною моею женою, то хотя къ Самусенковому двору и мною несколько плецовъ зъ строеніями и несколько малыми шматами земли прикуплено и темъ оной дворъ распространенъ, и состроены вновь моимъ немалымъ коштомъ хоромы и другая вслкая пристройка зделана, однакожъ тотъ весь дворъ мой и другій, что за Афанасіевскою церквою, оставляются при жене моей; тако-жъ когда оной достанется еще что изъ материзны ея, о которой отысканіи стараться мне она урядовие препоручила, то и оное должно быть при ней и въ ея полной воле, и изъ того всего, либо что и еще собе пріобрететъ, да и что противъ вышепрописанпого зъ моего движимаго именія и изъ денегъ и серебра, зъ сынами поделившись, озметь, кому она изъ детей или на всехъ похощетъ что определить, въ томъ онажъ силна и волна остается; толькожъ и ея увещеваю, чтобъ двора нашего, на черниговской улице будучого, мимо сыновъ моихъ Василія и Ивана, другому никому не отдавала, но былъ бы оный обоимъ имъ для пріезду и временного прожитія, которій и оправлять и содержать имъ общимъ же своимъ коштомъ надлежитъ; еслижъ бы она не распределила жена моя того вышеозначенного своего имущества и изъ материзны, и не записала никому за своего живота, то по кончине ея все оное должно ити въ равный разделъ на сыновъ и на дочерей, подлугъ права, кроме селъ, мелницъ, скупель и другихъ грунтовъ и угодій, въ пятомъ пункте по смерть еи толко означенныхъ, которіе должны возвратитисъ въ домъ мой и оставаться при сынахъ моихъ, подлугъ росписанія на нихъ порознь, въ четвертомъ пункте изображенного.
9. 9. Брату моему родному, отцу Іоану Ханенку, священнику святоспаской козелецкой церкви, съ его женою и детьми, имеютъ сыны мои зъ оставляючогося имъ отъ мене наследія, моими трудами и заслугами, по благости Божіей, набытого, дать денгами рублей пятдесять, ибо ему уже отъ мене самого дано пятдесятъ-же рублей, да и осмачокъ несколько разного хлеба зъ хутора Рудовскаго дать-же, такожъ и протчихъ свойственныхъ нашихъ, какъ-то по отческой, такъ и по матерной линіи, ежели которіи при своей скудости просить въ чемъ будутъ вспоможенія и вспомоществованія, не оставлялибъ по своей возможности, и еслибъ явились какіе доводніе на моемъ доме долги, оные по половине поуплачивать исправно техъ-же сыновъ моихъ увещеваю, да и всякихъ нищыхъ милостины подаяніемъ не запоминали-бъ, чтобъ на нихъ и наследникахъ ихъ оное псаломническое слово исполнилось малъ бехъ, ибо состарехся, и не видехъ праведника оставленна, ниже семене его просяща хлебы.
10. 10. Служытелей всехъ и служанокъ, кои при доме нашемъ одни зъ младенчества воспитаны и возращены, другіе, приставши къ намъ доброволно, служыли зъ уговора, а иные зъ респекту, наградить по разсмотренію, чтобъ они, если кои отлучитись отъ дому нашего похотятъ, отойшли безобидно и съ удоволствомъ, такожъ кои и за долги въ отслугу намъ зъ урядовъ отданны были и урочного времени не дослужили, то и тихъ отпустить свободно, уступая то имъ безъ зачоту, чего не дослужили, и наградя по разсмотренію.
11. 11. О маетностяхъ, въ 4-мъ сего тестаменту пункте росписанныхъ на вышеупомянутихъ двохъ сыновъ моихъ, Василія и Ивана, сочиненъ отъ мене особливо для всякого случаю въ откритомъ моемъ письме сепаратній пунктъ и рукою и печатью моею закрепленъ, по которому во время случая, тамъ изображенного, должны сыны мои и ихъ наследники исполняти во всемъ непременно такъ, какъ и по сему тестаменту; ежелижъ у которого изъ тыхъ-же сыновъ моихъ не моглобъ, по воле Божіей, иметись наследниковъ ни мужеска, ни женска полу, то по преставленіи бездетного должно все легованное ему отъ мене движимое и недвижимое прійти въ домъ другого сына моего, наследниковъ имеющого, или на техъ же оного другого сына мужеска, либо женска полу наследниковъ; а еслибы и у обоихъ не было наследія, либо (чего не желаю) каковъ былъ негодный наследникъ, то все именіе, кое после ихъ останется, должно быть разделенно по равной части на всехъ пяти дочерей моихъ и на ихъ наследниковъ.
12. 12. А чтобъ по сему моему тестаменту (ежели въ предъ для какихъ резоновъ не дойдетъ въ чемъ мне оного переменить, или поправить, ибо въ томъ я себе по жмзнь мою заховую, подлугъ правъ, свободу) во всемъ неотменное по кончине моей делалось исполненіе, для того за эксекуторовъ или исполнителей и защитниковъ сего-жъ моего тостаменту именую и поставляю господъ знатныхъ бунчуковыхъ товарищей, мне по жене свойственныхъ, Ивана Ивановича Бороздну и Петра Андреевича Миклашевского, да брата моего по матки двоюродного Константія Леонтовича, полку переясловского сотника золотоношского, которихъ и принять на себе оную должность по любви христіанской усердно прошу, уповая на ихъ добрую совесть, яко они сію мою остатную волю нсполнити не приминуть. Оные-же господа эксекутори, ежелибъ, чего Боже сохрани, симъ моимъ тестаментомъ не довольствуясь, схотелъ кто и началъ что по смерти моей въ немъ переменять, или въ чемъ либо къ перемененію сей моей остатной воле поступать, въ такомъ случаи, по моей въ семъ-же тестаменте поручаемой имъ господамъ эксекуторамъ полной мочы, имети будуть власть и силу у всякого суда и права такіе противные сему моему тестаменту поступки правнымъ порядкомъ отвращать и уничтожать. Всемъ же по сему исполняющимъ желаю высочайшого Божія удостоитись милосердія, а детямъ моимъ всемъ и внукамъ Божіе, а при томъ и мое отческое благословеніе оставляю, да будетъ съ ними неотъемлемая милость Спасителя нашего.
13. 13. Въ протчемъ заключаю сей мой тестаментъ темъ, яко кто колвекъ изъ сродниковъ и ближнихъ, либо изъ коихъ ни есть посторонныхъ людей, по злобе ли какой приключившойся, или по нарочно умышленному устремленію и завзятю, озлобилъ и изобидилъ мене на чести и имени моемъ, либо на θортуне, то естъ на имуществе, или въ чемъ ни есть иномъ, я таковыхъ всехъ обидителей моихъ отъ сердца моего во всемъ прощаю, възаемно-же аще и отъ мене кто таковымижъ образы озлобленъ и изобиженъ, то и я отъ таковыхъ желаю прощенъ быти вседушно; съ коими же въ судныхъ местахъ о какихъ спорахъ земляныхъ, либо въ иныхъ заводахъ имеются процесы, оные да раздрешатся судовымъ разсмотреніемъ и решеніемъ, безъ вреда обоихъ сторонъ, совестне. Всехъ такожде знающихъ мене издавна и доселе, да и всехъ вообще православныхъ христіянъ, ежели кому въ чемъ либо проступилъ словомъ или деломъ, всеприлежно прошу прощенія и о неоставленіи мене-жъ въ молитвахъ ко Всемилостивому Богу, которому и остатную жизнь мою и спасеніе мое, а при последнемъ издиханіи и духъ мой въ руце Его предаю и препоручаю. — Сей мой последней воли заветъ или тестаментъ, будучи я по милости Божіей при добромъ, по состоянію летъ моихъ, здоровьи и совершенномъ разуме и разсужденіи, сочынилъ 1759 году въ месяце декабре 13 и къ оному печать мою приложа и свидетелей въ подписъ упрося, на ономъ же своеручно подписался. Оный-же тестаментъ, такожъ и въ откритомъ другомъ писме сепаратній пунктъ написанный, на какомъ ни есть уряде вписать въ книги, а изъ книгъ и выписъ въ домъ мой для сообщенія и господамъ эксекуторамъ къ веденію и исполненію выдать соизволяю.

Деялось въ Глухове году, месяца и числа выше сего означенныхъ.

На подлинномъ подписъ таковъ:

Ея императорского величества войскъ малороссійскихъ генералный хоружый Николай Даниловъ сынъ Ханенко рукою власною. (М. П.).

При сочиненіи сего тестамента и подписаніи оного власною рукою господина генералного хоружого, Николая Даниловича Ханенка, мы нижеподписавшиесь духовные и мирскіе персоны присудственны были и по изустному егожъ господина Ханенка прошенію на семъ-же тестаменте своеручно подписались и печати свои приложили.

Дому его ясневельможности капелянъ Корнилій Юзефовичъ. (М. П.).

Бунчуковый товарищъ Василій Жураковскій. (М. П.).

Церкви святыя Анастасіи глуховской іерей Федоръ Бухновскій. (М. П.).

Бунчуковый товарищъ Павелъ Ломековскій. (М. П.).

Бунчуковый товарищъ Стефанъ Кулябка. (М. П.).

На ономъ помета такова:

1760-го году, февраля 21-го дня, вышепрописанный остатней воле заветъ отъ умершого хоружого войскового генералного, господина Николая Ханенка, о расприделеніи движимыхъ и недвижимыхъ его добръ наследникамъ, детемъ его, сочиненный и отъ жены его господина Ханенка, госпожи хоружой генералной, Іуліяны Петровны, при прошеніи о вписаніи оного въ сотенные погарского уезду книги чрезъ брата оногожъ господина Ханенка, сотника золотоношского, господина Константина Леонтовича представленный, точно слово отъ слова въ книги сотенного погарского уезду подъ нумеромъ сто пятьдесятъ треттимъ вписанъ, чего въ засвидетельствованіе при приложеніи печатей и руками нашими на семъ тестаменте подписали:

Сотникъ погарскій Владимеръ Соболевскій. Атаманъ городовый погарскій Афанасій Белякъ. (М. П.) (М. П.).

Источники и литература

1. Лазаревский А.М. Описание старой Малороссии, т.I. Стародубский полк. – Белые Берега, 2008
2. Модзалевский В.Л. Малороссийский родословник, т.1, т. 2. – К., 1908, 1913
3. Лукомский В.К., Модзалевский В.К. Малороссийский гербовник. – СПб., 1914
4. Милорадович Г.А. Родословная книга Черниговскаго дворянства, т.1-2. – СПб., 1901
5. Общий Гербовник дворянских родов Всероссийския империи, т. I–X.; XI
6. Бодянский О.М. Историческое сведение о генеральном хорунжем Ханенке. 1858, книга I. http://litopys.org.ua/khanenko/khan23.htm
7. Лазаревский А.М. Предисловие к Дневнику Николая Х. Киевская Старина, 1886 http://litopys.org.ua/khanenko/khan01.htm
8. "Сказка о службах" Николая Ханенка. //Черниговские Губернские Ведомости. 1852 г., №33,
9. Титов А. Дневник Николая Х. Киевская Старина, 1896, том 54.
10. Величко В. Михаил Ханенко. Купола (Киев), 2006 г., вып. 3, http://www.myslenedrevo.com.ua/ru/Sci/History/Kupola/Vol03/HetmanXanenko.html
11. Поклонский Д.Р. Стародубская старина. Т. 2. – Клинцы,1998.
12. Щоденник генерального хорунжого Миколи Ханенка. http://litopys.org.ua/khanenko/khan.htm
13. Филарет. Историкостатистическое описание Мглинского и Суражского уездов – Белые Берега, 2009
14. Описание местностей Черниговской губернии в пределах бывшего стародубского полка, А.И. Ханенко, 1860-70 годы// Сайт Брянский край. http://www.kray32.ru/pogarskiy052_02.html
15. Сайт ВГД. http://archive.fo/ekGM5#selection-1477.0-1434.27
16.  Кривошея В.В. Українська козацька старшина. – Київ, 2005.
17. Український портрет XVI – XVIII століть. Каталог-альбом. – Київ, 2006
18. Алешин В. Музей искусств имени Богдана и Варвары Ханенко. https://vakin.livejournal.com/1612695.html
19. Рудик Г. Варвара Ханенко. Вона зробила зі свого дому музей мистецтв //Сайт Українська правда, Історична правда http://www.istpravda.com.ua/ukr/articles/2013/07/31/132434/
20. Дар Ханенко. http://ozmns.narod.ru/dar/Zagovor_DAR.html
21. Кизымова. С. П. Мглин. – Клинцы, 2015
22. Протченко З.Е. Земля Мглинская – родной край. – Брянск, 2003
23. Чуваков В. Н. Незабытые могилы. Российское зарубежье: некрологи 1917-1999 в шести томах. – М, 2007. Т. 3.

1. Новое слово. — Берлин, 1941, 9 марта, № 10

1. Волков С. В. Высшее чиновничество Российской империи. Краткий словарь. – М: Русский фонд содействия образованию и науке, 2016. 
2. Духовное завещание автора «Дневника» Николая Ханенко http://litopys.org.ua/khanenko/khan16.htm
3. Википедия