Глава 2.1. ГЕНЕРАЛ-ЛЕЙТЕНАНТ

К.И. КОНСТАНТИНОВ – МИФЫ И ФАКТЫ

В заключении изданной в 1995 году в издательстве «Наука» книги «Константин Иванович Константинов» указано: «Не все события его жизни удалось документально аргументировать, и эти факты требуют дальнейшего уточнения». И, действительно, чтобы восстановить подлинную жизнь генерал-лейтенанта К.И. Константинова, полную тайн, секретов и загадок, пришлось потратить немало труда и времени.

Очевидно, пришло время поведать историю поисков и находок на пути к истине.

Рискну предположить, что у многих читателей, познакомившихся с жизнеописанием и творчеством знаменитого русского ученого, исследователя, изобретателя в области артиллерии и ракетной техники, может возникнуть мнение, что ничего таинственного его личность не представляет. Так считал и я, когда осенью 1990 года решил взяться за труд по составлению биографии этого известного русского ученого. Но, все-таки, червь сомнения точил мою душу: например, мог ли сын купца 2-й гильдии поступить в привилегированное сословное училище в столице и с отличием окончить его? Мой соавтор, ученый преклонных лет, доктор наук Г.Ю. Мазинг уверенно сказал: «Все так писали, напишем и мы».

Но несоответствие невероятного количества достижений, трудов и изобретений Константинова явной недостаточности фактов его личной жизни не позволяло достоверно изложить его биографию.

 

Первая книга с наиболее полной, научно обоснованной биографией К.И. Константинова. Авторы: Г.Ю. Мазинг, П.И. Качур, 1995 г.

 

В самом деле, разыскав и собрав по крупицам все доступные материалы, я вдруг с удивлением обнаружил: в совокупности они не только не давали цельной картины, но, напротив, делали явной ее неполноту. Возник вопрос: почему до сих пор так много разночтений в фактах жизни этого маститого ученого, восшедшего на научный Олимп благодаря своим трудам в области артиллерии, ракетной техники, механики, автоматики и электротехники? В документах отсутствовали дата и место рождения, не было каких-либо сведений о родителях, о происхождении и семье. Частная переписка, дневники или личный архив не обнаружены; практически не сохранилось воспоминаний о нем современников. Все это не давало возможности восстановить картину его личной жизни. Из документов следовало, что генерал-лейтенант Константинов – сын купца 2-й гильдии, а место его захоронения указано очень туманно – «в фамильном склепе в Черниговской губернии». Фотографических портретов известного генерала, жившего в век дагеротипии и фотографии, не обнаружено, сохранилось лишь два графических портрета.

У внимательного исследователя вся эта разноголосица сведений и ощутимо тенденциозная подача некоторых фактов биографии генерал-лейтенанта К.И. Константинова вызывают сомнение в их достоверности. Активно продвигаясь по службе, он сделал множество принципиальных изобретений, возглавлял сложное производство ракет, был знаком со многими зарубежными учеными и специалистами, но его личная жизнь оставались за пределами доступности. Похоже, кто-то умышленно скрыл его происхождение и родственные связи. Прямо какая-то генеалогическая тайна, достойная романов Александра Дюма! И я решил: во что бы то ни стало проникнуть в нее – ведь на то время (начало 1990-х годов) ничего не было известно.

Так началось увлекательное исследование, по своему сюжету и неожиданным поворотам порой напоминавшее исторический детектив. Прежде всего, для составления достоверной биографии известного ученого мне необходимо открыть дату и место рождения, разыскать родителей и установить происхождение, реконструировать личную жизнь, и, наконец, отыскать место захоронения. Поиски, доставляющие все новые и новые сведения, надолго захватили все мое свободное время. Зато постепенно, звено за звеном, передо мной стала вырисовываться истинная биография Константинова.

Все началось с письма в Чернигов. Поскольку, по некоторым (как оказалось впоследствии, частично верным в XIX столетии) сведениям, Константинов родился и был похоронен в Черниговской губернии, я обратился с запросом в местное отделение еще существовавшего тогда Всесоюзного общества охраны памятников истории и культуры. Если не метрические книги, то уж надмогильная плита должна же сохраниться? Однако ответ из Чернигова не принес разгадки – ни документов о рождении, ни сведений о захоронении там не обнаружено. Значит, надо искать другие пути.

 

В подобное заблуждение еще раньше попал и академик В.П. Глушко, решивший составить точные биографии ученых, чьими именами назывались образования на обратной стороне Луны. В 1972 году он писал директору Черниговского музея А.В. Силину:

«Уважаемый Александр Васильевич! Комиссии АН СССР по наименованиям образований на обратной стороне Луны необходимо установить место захоронения генерал-лейтенанта Константинова Константина Ивановича (1818–1871 гг.) – русского ученого в области механики, приборостроения, машиностроения, производства и применения боевых пороховых ракет. Его именем названо одно из образований на Луне.

Известно, что Константинов умер в гор. Николаеве и похоронен в Черниговской губернии в фамильном склепе в имении родственников (некролог о Константинове К.И. в «Николаевском вестнике», 1871, № 19).

Прошу сообщить о точном месте захоронения К.И. Константинова, если оно Вам известно, либо организовать силами научных работников музея розыск его могилы по архивным материалам».

В архиве ответа не нашлось – теперь понятно, по какой причине.

Зимой 1991 года я начал работать в Центральном государственном военно-историческом архиве (ныне Российский государственный военно-исторический архив). Сама обстановка в старинном здании Лефортовского дворца на живописном берегу Яузы, где разместился архив, словно помогает исследователям переноситься в иные времена: широкая чугунная лестница, ведущая на второй этаж в читальный зал, высокие сводчатые потолки, тяжелые двери с бронзовыми ручками, портреты Петра I, Суворова, Кутузова на стенах. Здесь хранится сконцентрированная военная история России, и кто знает, сколько еще неожиданных открытий покоится на архивных полках…

 

 

Российский государственный военноисторический архив  (фото В. Срибняка, 2012 г.)

 

Мне помог случай. А может быть, то была закономерность процесса исследования? Работая с описью дел Михайловской артиллерийской академии и училища, где постигал азы науки в 1830-х годах Константинов, я вдруг обнаружил название одного из дел за 1872 год. Самого дела не оказалось – его уничтожили (кто и когда, неизвестно, но, думается не случайно). Зато название дела, длинное и подробное, на стародавний манер, дало импульс дальнейшим исследованиям: «О пожертвовании академии и училищу генерал-лейтенантом Лишиным разных предметов, оставшихся после смерти генерал-лейтенанта Константинова». Инициалов, как было принято в деловой переписке того времени, не указано, но то, что Константинов – это «мой» Константин Иванович, не вызвало сомнения. Но кто такой Лишин и какое отношение он имел к генералу Константинову? Новая загадка или ниточка для разгадки?

Чтобы установить личность Лишина, пришлось пересмотреть множество архивных дел Военно-исторического архива по персоналиям. Как выяснилось, Лишиных, находившихся на российской военной службе, оказалось довольно много, но кто из них мог быть полезен? Поначалу я попытался определить критерии, по которым можно было бы «вычислить» нужного мне Лишина – например, по возрасту или по военной специальности. Однако, как оказалось впоследствии, ни то, ни другое в данном случае не играло никакой роли.

Перебирая как-то вечером (в архиве я занимался после работы) груду послужных и формулярных списков многочисленных Лишиных, я обратил внимание на графу о семейном положении одного из них. Женой ротного командира Школы гвардейских подпрапорщиков и кавалерийских юнкеров, затем начальника строительного училища Андрея Федоровича Лишина была Констанция Ивановна. Подумалось сразу: странное совпадение с именем и отчеством генерала Константинова! Однако затем наступило разочарование – из документов следовало, что Констанция Ивановна являлась дочерью камер-юнкера князя Голицына. Ниточка порвалась, и поиски пришлось начинать по второму кругу…

Ведя поиски в покрытых многолетней пылью фондах Военно-исторического архива, в делах Пиротехнической школы, командиром которой в 1840 году был К.И. Константинов, я наткнулся на любопытную подробность. В 1882 году школа готовилась отметить свое 50-летие, и к юбилейному торжеству было решено собрать портреты ее командиров. Начальник школы генерал-майор Д.Г. Языков обратился к А.Ф. Лишину с просьбой передать ему на время портрет Константинова. Из письма прямо следовало, что его адресат состоял в родстве с моим героем. Вот это уже след! Значит, Констанция Ивановна все же могла быть родной сестрой Константина Ивановича? Но при чем здесь князь Голицын, и, кстати, каковы его имя и отчество – носителей этой знаменитой фамилии на Руси было много.

Пришлось перенести исследования в «Ленинку», или, как она называется сегодня, Российскую государственную библиотеку. Только богатейший фонд нашего главного книгохранилища мог помочь идентифицировать князя Голицына. Как же мы должны быть благодарны нашим предкам, взявшим на себя труд составить подробную роспись российских родов! Одним из таких летописцев был Н.Н. Голицын, проследивший родословную своей фамилии от литовского князя Гедимина.

Российская государственная библиотека (фото В. Срибняка, 2012 г.)

Нетерпеливо листаю старинный фолиант – «Материалы для полной родословной росписи князей Голицыных». Вот, очевидно, тот, кто мне нужен – князь Иван Александрович Голицын, правда, не камер-юнкер, а камергер. Тут же приводятся сведения, заставляющие задуматься, – князь был дважды женат (первым браком на весьма состоятельной княгине Анне Сергеевне Всеволожской, а вторым – на французской подданной Кларе-Анне де Лоран), но оба брака оставались бездетными. Так тот это Голицын или нет?

На странице 184 – маленькое, всего в две строки, примечание, на которое не сразу обратишь внимание:

«У князя Ивана Александровича были воспитанник и воспитанница…». Зато продолжение на следующей странице заставило учащенно забиться сердце:

« 1) Константин Константинович Константинов, полковник лейб-гвардии конной-артиллерии, потом генерал-майор, известный ученый-артиллерист и пиротехник (устроитель фейерверка во время коронации императора Александра II);

2) Констанция Константиновна Константинова (католичка), за генерал-лейтенантом А.Ф. Лишиным, отцом известного композитора Григория Андреевича Лишина (умер в 1888 г.)».

То, что воспитанники Голицына – родные брат и сестра, и что Константинов – это мой таинственно ускользающий герой, сомнений не вызывало: я знал, что в 1856 году опытному ракетчику, искусному пиротехнику действительно было поручено руководство фейерверком в Москве, устроенным на берегу Яузы, напротив Лефортовского дворца, по случаю восшествия на престол Александра II. Но почему Констанция – католичка, а отчество у нее с братом Константиновичи, хотя генерал известен под отчеством Иванович? Что это – опечатка или факт биографии?

 

 

Констанция Ивановна Лишина (фото 1869 г.)

 

Стоп!.. Если вернуться в Лефортовский дворец и снова пролистать страницы формулярных списков юнкеров артиллерийского училища за 1834–1835 годы, то в списках с апреля 1834 года в графе «Отчество» у будущего генерала можно увидеть: Константинович. Причем эта запись появилась через четыре месяца после его зачисления в училище. Основанием послужило письмо дежурного генерала штаба генерал-фельдцейхмейстера, которым устанавливалось не только отчество, но и происхождение – «из купцов 2-й гильдии Санкт-Петербургской губернии». Вот так – у всех юнкеров документы о происхождении, а у Константинова – указание дежурного генерала! Характерная деталь – сведений о «названных» родителях или другой информации, проливающей свет на происхождение Константинова, в документах училища не обнаружено. Выходит, Черниговская губерния – не родина Константинова, и князь Голицын вовсе не родной отец, а лишь воспитатель чьих-то внебрачных детей, хотя и дал им впоследствии свое отчество. Но тогда кто же отец истинный?

Разгадка витала где-то рядом. Подсказку дал педантично точный Н.Н. Голицын. На одной из страниц его капитального труда я прочитал: «В старину был обычай давать «воспитанникам» усеченные или искаженные формы собственных фамилий». В таком случае происхождение и имена воспитанников князя Голицына, возможно, связаны с личностью по имени Константин? Не исключено, что их отцом могло быть весьма влиятельное лицо, быть может, даже царской династии.

И вот передо мной генеалогическое древо Романовых. Из всех многочисленных представителей царской фамилии претендентом на мою версию мог быть лишь венценосный цесаревич, великий князь Константин Павлович – внук Екатерины II, сын Павла I, брат императора Александра I. Чтобы проверить эту гипотезу, пришлось окунуться в сферу личной жизни великого князя, освещавшуюся крайне скудно даже в современных изданиях.

Из различных источников, в том числе мемуарных и архивных, удалось восстановить чрезвычайно бурную, насыщенную любовными интригами картину жизни любимого внука императрицы Екатерины II. Законная жена, не выдержав любовных похождений венценосного супруга, уехала за границу. А Константин Павлович, питавший слабость к женскому полу, резвился вовсю на нескончаемых петербургских балах. Причем любовные забавы не всегда были в рамках дозволенного – всем известен взволновавший в марте 1801 года весь Петербург скандал с госпожой Араужо, закончившийся ее гибелью. Особым вниманием великого князя пользовались француженки. С одной из них – Жозефиной в 1807 году дело зашло так далеко, что через год она родила ему сына, признанного императорской фамилией. Это позволило полагать, что у цесаревича могли быть и другие любовные связи и внебрачные дети.

Дальнейшие поиски показали, что мое предположение оказалось недалеко от действительности: одна французская актриса Клара-Анна Лоран в 1814 году также оказалась в окружении великого князя. На следующий год она родила Константину Павловичу дочку, которую назвали по отцу Констанцией, а по матери записали в католическую веру (вот почему в книге Н.Н. Голицына она фигурирует католичкой). За это великий князь своей милостью возвел французскую актрису в дворянское сословие, и она стала именоваться графиней де Лоран.

В 1818 году де Лоран родила сына, также названного в честь отца Константином, но записанного в православной вере. Вероятно, царская семья, которой надоели любовные интриги цесаревича, вынудила Константина Павловича не афишировать факт своего отцовства, добавившего к генеалогическому древу российского императорского дома «незаконную ветвь», берущую начало на артистических подмостках Парижа, и факт рождения сына великого князя был зарегистрирован тайно. Найти эту метрическую запись регистрации до сих пор не удалось.

«Секретное» происхождение Константинова так запутало историков, что они потеряли здравый смысл, описывая родословную семьи Романовых:

«От связи с Жозефиной Фридрихс у Константина Павловича родился сын Павел Александров (1808–1857), ставший впоследствии генерал-адъютантом, а от связи с певицей Кларой Анной Лоран (Лоренс), побочной дочерью (? – П.К.) князя Ивана Голицына, родился сын Константин Иванович Константинов (1818–1871), генерал-лейтенант, и дочь Констанция, воспитывавшаяся у князей Голицыных и вышедшая замуж за генерал-лейтенанта Андрея Федоровича Лишина».

А директор Брянского историко-революционного музея (ныне Брянский государственный объединенный краеведческий музей) В.П. Алексеев «назначил» матерью Константинова актрису Жозефину Фридерихс (?) и поведал о том, что артиллерист и ракетчик Константин Иванович был знаменит «как композитор, автор романсов, поэт, пропагандист музыки в провинции».

Директор Брянского государственного объединенного краеведческого музея В.П. Алексеев с В.Ф. Вебером. (2008 г.)

Тайна, которой окружили личную жизнь К.И. Константинова еще при его жизни, не поддавалась раскрытию до последнего времени. Например, дата рождения признанного ученого, генерал-лейтенанта долгое время не была известна. В «Русском биографическом словаре», изданном в 1903 году, указан год его рождения – 1819, а в 1913 году в «Военной энциклопедии» приводится другой год – 1818.

Так долгое время считалась верной дата 6 апреля 1818 года. Именно в этот день из кабинета великого князя был пожалован перстень надежному и умевшему хранить тайны варшавскому нотариусу В. Маевскому, которому поручили зафиксировать факт рождения внебрачного сына цесаревича с соблюдением конфиденциальности. Подтверждением этой версии может служить и такой факт: именно 6 апреля 1837 года приказом императора Николая I прапорщик Артиллерийского училища Константин Константинов за отличие в науках был произведен в следующий чин – подпоручиком, а затем еще несколько раз он повышался именно в апреле. Так, какому источнику верить?

Более правдоподобной выглядит дата рождения внебрачного сына цесаревича – 1 января 1819 года (по старому стилю). В данном случае сыграли свою роль сведения, указанные в единственном сохранившемся документе с датой рождения, подписанным лично К.И. Константиновым – «Краткая записка о службе заведующего изготовлением и употреблением боевых ракет генерал-лейтенанта Константина Константинова». Там и приводится дата рождения – 1 января 1819 года.

Тем не менее, эта дата, хоть и скрепленная подписью самого генерал-лейтенанта, все же вызывает сомнение по нескольким причинам. Во-первых, она выглядит явно искусственно – за дату рождения взят первый день нового года. Во-вторых, за девять месяцев до предполагаемой даты рождения, в апреле 1818 года, в Варшаве кипели нешуточные страсти, возбуждаемые ревнивой Жозефиной, узнавшей о предстоящей женитьбе великого князя, которому в такой ситуации ни к чему было афишировать свою любовную связь с еще одной фавориткой.

Так, или иначе, вопрос о точной дате рождения К.И. Константинова не может считаться окончательно решенным.

В 1830 году повзрослевшая Констанция вышла замуж за 29-летнего поручика А.Ф. Лишина. Из его документов я и установил мать будущего генерала. После польского мятежа де Лоран и Константин, сопровождаемые князем Голицыным обосновались в Петербурге, куда вскоре перебрались и Лишины. Места их проживания я установил по совершенно несекретному изданию «Путеводитель. 6000 адресов из Санкт-Петербурга» (1854 год). Затем учеба юнкера Константина в Артиллерийском училище, служба молодого артиллерийского офицера, заграничные командировки, научные открытия… И, наконец, вершина творчества проект нового ракетного завода в Николаеве, строительством которого он сам и руководил. Построив завод, известный ученый, генерал-лейтенант Константин Иванович Константинов скончался в Николаеве.

 

Чертеж старой деревянной церкви из села Нивное, выполненный рукой Константина Андреевича Лишина для воссоздания копии церкви в родовом имении Рестео (1890 г.)

Долгое время место его захоронения было неизвестно историкам. Лишь благодаря помощи сотрудников Историко-революционного музея Брянска (В.П. Алексеева) и местных краеведов (Е.А. Комлевой) мне, наконец, удалось установить место, где покоится прах Константинова. Выяснилось, что его останки доставила Констанция Ивановна в специальной карете (омнибусе) с балагулой (возницей-евреем) до Николаевского вокзала, затем, по железной дороге до Суража, где гроб с телом генерал-лейтенанта был размещен на возке и привезен в село Нивное. Здесь, с соблюдением всех канонов православной веры, останки К.И. Константинова были захоронены в подземном склепе рядом с деревянным храмом, построенным в 1731 году на краю села Нивное на возвышенном месте. Село в то время находилось в Мглинском уезде Черниговской губернии и принадлежало генерал-лейтенанту А.Ф. Лишину, мужу сестры Константинова. В старую деревянную церковь приходили молиться К.И. Константинов, К.И. Лишина, А.Ф. Лишин во время их пребывания в селе Нивное.

Здесь следует сделать отступление и познакомить читателей с местом последнего упокоения К.И. Константинова. Старая деревянная церковь, находилась в весьма ветхом состоянии, к тому же она немного пострадала в 1869 году от пожара. Осуществлять службу в старом храме было нельзя. Село без храма почти немыслимо – оно является осиротелым. Надо было ремонтировать церковь, но... откуда взять средства? К величайшему счастью владельцами этого села состояли истинно русские люди – генерал Андрей Федорович Лишин, жена его Констанция Ивановна и ближайший их родственник генерал Константин Иванович Константинов. Они, будучи людьми религиозными и в подлинном смысле слова гуманными, решили отремонтировать за свой счет церковь и за полтора года ремонт был окончен.

  

 

 

Начало строительства новой церкви в селе Нивное вокруг старой, 1897 г.

 

8 сентября 1870 года в воскресенье, в праздник Рождества Пресвятой Богородицы, в честь которой был посвящен старый храм, происходило торжественное освящение новоустроенной на средства владельцев села Нивное церкви. Как писали местные средства информации:

«В деятельности этих людей мы увидели для себя нечто новое, живительное, мы здесь увидели истинную любовь как к народу, так и к своему родовому имению. В самом деле, генералы А.Ф. Лишин и К.И. Константинов занимают большие должности в Петербурге и в Николаеве. Но несмотря на такое высокое положение и почести, они, не оставляя своей гражданской и военной службы, посвящают себя исключительно на служение народу. ...Самую очевидную пользу народу можно принести оказанием ему медицинской помощи, в которой он так нуждается. Генерал А.Ф. Лишин держит в селе аптеку, где оказывают очевидную помощь страждующим. Вместе с медицинской помощью важно и знакомство с положением мужика, его состоянием. ...В скором времени здесь, по инициативе четы Лишиных, будет заведена новая школа, где будет обращено большое внимание на церковное пение, как средство привлечения людей в церковь».

 

 

 Строительство новой церкви в селе Нивное, 1897 г.

Церковь построена вместо и на месте ветхой церкви, устроенной в конце прошлого века отцом А.Ф. Лишина, Федором Лишиным. Она высилась на окраине села и имела прекраснейший, изящнейший и благолепный вид. Церковь деревянная на каменном фундаменте и построена в чисто русском стиле, имела форму креста. Но в особенности замечательны иконы: храмовая икона Рождества Пресвятой Богородицы, икона Святого Князя Александра Невского, окруженного изображениями пророка Осии, Марии Магдалины и Святителя Чудотворца Николая Мирликийского, изображение Св. Андрея Критского (именная икона генерала А.Ф. Лишина) и икона Божией Матери Тихвинской (именная икона генерала К.И. Константинова).

В 8 часов начался церковный благовест, сзывающий всех в новоустроенный храм. В это время в присутствии всех молящихся совершено было одним из старейших священников, Гавриилом Чернявским, обычное освящение воды. Затем началось по чиноположению освящение престола и храма.

Помещики озаботились, чтобы все было великолепно, чтобы никакой шум, происходящий обыкновенно при большом стечении народа, не оскорблял этого торжества. Господин помещик с супругой почти все время ходили между народа, выдвигая вперед маленьких детей обоего пола и расставляя людей на две половины. Благодаря такой распорядительности, торжество освящения храма ничем не омрачалось. Во время причастия епископ Серапион, Викарий Черниговский, в частности сказал:

«Как всем нам известно, храм этот главным образом построен известными Боголюбивыми людьми и благотворителями – местными помещиками. Благодаря искреннему благочестию и благотворительности их, этот храм создался вдруг».

По окончании литургии были отслужены молебен и панихида, после чего последовало благословление трапезы прихожан, собравшихся с яствами за Церковной оградой.

 

Здание новой церкви в селе Нивное, 1901 г.

 По приглашению помещика генерала А.Ф. Лишина и его супруги, после окончания служения в Церкви, все участвующие в богослужении священники, певчие и несколько частных лиц прибыли к ним в дом. Гостям был предложен хозяином скромный завтрак, во время которого местный священник Михаил Гораин сказал речь, в которой он в коротких словах обрисовал деятельно генерала Лишина по отношению к Церкви и народу, выражающуюся в заботах о благолепии храма, и возвышении религиозного нравственного состояния простого народа. Певчими было пропето «многие лета» генералу Лишину, его преосвященству епископу Новгород-Северскому Серапиону и всем собравшимся гостям. В 3 часа пополудни скромное торжество освящения Церкви в с. Нивное окончилось.

 

Священник села Нивное с 1868 по 1899 гг. отец Михаил Федорович Гораин с семейством 1874–1878 гг. (фото из собрания В.Ф. Вебера)

Примечательно, что в церкви К.И. Константинова отпевали по православным канонам настоятель священник Михаил Федорович Гораин, псаломщики Александр Крыжановский и (внимание – !) Николай Кибальчич – будущий народоволец, участвовавший в покушении на императора Александра III. Николай Иванович Кибальчич оказался в Нивном по воле отца. Священник, дворянин Иван Иванович Кибальчич родился в 1836 году в городе Мглин. Глубоко религиозный, Иван Иванович в 1859 году закончил Черниговскую духовную семинарию. Его сын Николай, родившийся в 1853 году, в 1864 году поступил в Новгород-Северскую гимназию, но (по настоянию отца) был отправлен в духовное училище, затем в Черниговскую духовную семинарию, откуда в 1869 году вновь вернулся в гимназию и окончил ее с серебряной медалью. Уже тогда отличался выдающимися способностями к математике, языкам и в то же время бунтарским характером; в 16 лет категорически порвал отношения с отцом, участвовал в создании тайной библиотеки запрещенных книг при гимназии. Чтобы уберечь его от пагубного влияния революционных идей, отец определил сына псаломщиком в Храм в честь Рождества Пресвятой Богородицы в селе Нивное. Очевидно, здесь его и приметил Андрей Федорович Лишин во время отпевания Константинова. Учитывая склонности к точным наукам он похлопотал о приеме Николая Кибальчича в 1871 году в Петербургский институт инженеров путей сообщения, полагая, что «для России железные дороги – самый жизненный вопрос; покроется Россия непрерывной сетью железных дорог, и мы процветем…».

Теперь мы знаем, чем закончились революционные устремления Николая Кибальчича. Все же, даже находясь в тюремной камере, он оставил нам проект космического корабля.

 

 Народоволец Н.И. Кибальчич, отпевавший в 1871 г. К.И. Константинова в церкви села Нивное (фото 1880-х гг.)

 Гроб с телом генерал-лейтенанта К.И. Константинова был помещен в специально сооруженный склеп снаружи деревянной церкви.

О сестре Константина Ивановича сохранились воспоминания родственников и современников. Констанция Ивановна была доброй женщиной, очень любила детей. Родные дети боготворили ее, несмотря на строгий ее тон, требовавший всегда и во всем выдержки. Не допускалось банальностей и фамильярностей. В семье всегда оставалось в памяти ее замечание: «Ne faites pas de l’esprit a' bon marche' » (в вольном русском переводе звучит как «Не принимай решений на ходу»).

  Констанция Ивановна ненадолго пережила брата – она умерла 8 мая 1872 года. Похоронили ее в склепе рядом с Константином Ивановичем. В день кончины своей матери Григорий Андреевич написал стихотворение:

Спокойно спишь ты мать, – любимые цветы

Стоят кругом.

Следов уж нет зимы суровой,

Проснулось все.

Весна зовет всех к жизни новой,

Но не проснешься ты!

Покой ее душе мы просим у Творца,

И в страшный миг последнего прощанья

Нам сладко слышать весть о жизни без конца,

Где нет печали воздыханья!

 

В 1890 году помещик А.Ф. Лишин на средства земства, местных казаков решил заменить старую деревянную церковь на кирпичную. Это дело он поручил своему сыну Николаю. Вместе с архитектором А.И. Бернардацци Николай спроектировал, а затем и построил новую церковь. Помогали проектировать Николаю Андреевичу его брат Михаил и известный инженер М.М. Дитерихс. Денежные средства на строительство храма были переданы также Андреем Федоровичем Лишиным. Строительство храма началось в 1895 году. По проекту строители начали строить стены нового храма вокруг старой деревянной церкви, чтобы не прекращать службы. Работы велись с весны до осени. Кирпич, самый лучший в уезде, возили на барже из Мглина по Ипути, известь привозили из Глинянки. По желанию Андрея Федоровича Лишина в новой церкви должен был располагаться семейный склеп Константинова-Лишиных. Склеп был сооружен не по католическому или протестантскому образцу, стоящему на поверхности земли, а по православному – ниже уровня земли.

Склеп для уже захороненных ранее останков генерал-лейтенанта К.И. Константинова и его родной сестры, жены хозяина имения Констанции Ивановны Лишиной был построен со стороны северного входа. Этот склеп стал пристанищем праха и самого А.Ф. Лишина, скончавшегося 6 сентября 1898 года. Для обустройства склепа в земле слева от алтаря устроили целую «комнату» с размерами: 2,34 м длины, 1,4 м ширины и 2,7 м глубины. Стены и пол этой «комнаты» представляли собой кирпичную кладку, а потолком служило перекрытие в виде свода. Стены белили известью. Над установленными в склепе гробами на своде укреплялись мраморные плиты намогильных памятников. На плите К.И. Константинова было написано:

«Генерал-лейтенант, † 12 января 1871». Надпись на плите К.И. Лишиной гласила: «Констанция Ивановна, жена генерал-лейтенанта, р. 13 августа 1815, † 8 мая 1872. Вся жизнь наша будет постоянным воспоминанием о тебе, добрый друг и нежная мать. Благословляем твое пребывание среди нас, дорогая сердцу, родная». Лишин удостоился следующей надписи: «Андрей Федорович, генерал-лейтенант, р. 26 мая 1801, † 6 сентября 1898. Добродетельная жизнь твоя, дорогой родитель, исполнена была забот и любви к семье. Анна, Константин, Александр, Михаил и Николай».

 

 

Руины церкви Рождества Пресвятой Богородицы в селе Нивное, где находился склеп (фото В. Зайцева, 2011 г.)

Захоронения проводились в случае похорон следующим образом: первый гроб (Константинова) устанавливали внутри еще открытого склепа в углу и только тогда сооружался свод. Верх свода служил основанием для устанавливаемой на нем памятной плиты. Для последующих погребений с западной стороны делали проход, в который спускались по лестнице, а затем разбирали стену склепа. Через образовавшийся склеп помещали гроб, а затем разобранную стену закладывали вновь кирпичом. Сооружение церкви закончилось в 1898 году. Таким образом, склеп оказался внутри церкви.

 

Интерьер церкви в селе Нивное. Надгробие на могилах К.И. Константинова (справа) и К.И. Лишиной, 1898 г.

Предусмотрительный Николай Андреевич спроектировал в новом храме не один, а два склепа – еще один склеп находился со стороны южного входа, где был захоронен его сын Михаил в 1886 году и он сам в 1905 году. Захоронения осуществлялись в цинковых гробах, вернее – деревянный гроб помещался внутрь цинкового запаянного фигурного футляра. Это было необходимо по следующим причинам: исходя из того, что гробы не засыпались землей, нужно было соблюдать элементарные нормы санитарии. Всего, на момент освящения церкви в 1898 году, в двух склепах находилось 4 гроба. Рядом с храмом вдоль восточной стены к юго-востоку находилось небольшое церковное кладбище, огороженное также отдельным забором, на котором хоронили членов семьи Лишиных (брат Андрея Федоровича, Владимир, и священник этого храма отец М.Ф. Гораин ).

Кирпичная, неоштукатуренная церковь, эклектичная по стилю, имела прямоугольные боковые пристройки, короткий пятигранный алтарь и длинную трапезную, которые образовывали композицию в виде латинского креста. К трапезной с запада примыкала паперть, над центром которой прежде возвышалась колокольня. Декор фасадов здания довольно наряден. Наружные поверхности стен на три четверти высоты обработаны рустом, а верхняя часть выложена плоскоузорчатой кладкой, образовывающей красивый фриз. Над четко профилированным карнизом по сторонам паперти и боковых пристроек расположены фронтоны. Проемы с полуциркульным завершением имели двухступенчатые обрамления, особенно широкие у входов. Основное квадратное помещение храма со срезанными углами объединено арочными проемами с алтарем, боковыми частями и трапезной. Необычен коробовый свод трапезной с распалубками над окнами.

Житель села Нивное И.О. Комлев вспоминал:

«Церковь и часовня были обнесены кирпичным забором шириной 60 см. Сверху забор был накрыт двухскатным железом. В каждом проеме забора был орнамент с просветом. Кирпич для церкви и забора возили откуда-то из-за Ипути, возможно из Мглинского района.

Кресты на церкви были без позолоты. В центре были цветные стеклянные шары (желтые, красные, зеленые). Днем они блестели на солнце, а ночью в них горели лампочки или какоето освещение*. На запад от церкви были ворота, которые выходили на дорогу, а на восток вела калитка. На юг от церкви (ближе к братским могилам времен Отечественной войны – П.К.) стояла часовня».

На погосте рядом с церковью нашли последнее упокоение и другие Лишины: родители Андрея Федоровича – коллежский асессор, судья Мглинского поветового суда Федор Андреевич, умерший 15 января 1826 года на 69-м году жизни, и его жена Параскева Владимировна, умершая 23 мая 1840 года на 77-м году жизни. Здесь же покоится прах брата Андрея Федоровича, Владимира (1795– 1850), майора, командира 4-го батальона Нейшлотского егерского полка. Похоронены здесь внук Андрея Федоровича Михаил Николаевич (1878–1886) и его отец действительный статский советник Николай Андреевич (1843–1905), умерший от раны, полученной при возмущении в Одессе.

В 1920-х годах началось гонение на церковь, повсюду проводились судебные процессы над духовенством. 8 апреля 1929 года президиум ВЦИК принял постановление

«О религиозных объединениях», в связи с чем возобновилась кампания по закрытию храмов. Для придания видимости законности советская власть свое противодействие богоборчеству выдавала за инициативу масс. Не избежала этой участи и церковь Рождества Пресвятой Богородицы в Нивном. Якобы, из-за неуплаты налогов и сборов в течение многих лет, невыполнения договоров религиозной общины и, исходя из мнения подавляющего большинства неселения, было принято решение закрыть церковь и использовать помещение под клуб. Кресты и колокола сбросили, внутреннюю роспись стен и куполов заштукатурили, разбили алтарь. Иконостас был разрушен, большая часть икон (которые не смогли сохранить местные жители) сожжены.

 

* Старожилы вспоминают, что свет от крестов был виден за много километров, а колокольный звон слышала вся округа.

 

И.О. Комлев вспоминал:

«Кресты сначала подпиливали, затем привязывали тросы и тянули десяток мужчин, пока они не падали. Потом куда-то увозили.

На крестах (на наружных стенах – П.К.) делали звезды в 1937 году по указанию председателя сельского совета М. А. Молчановой. Подросткам платили по 20 копеек за день и желающие разрушали камень»*.

Предвидя в 1937 году закрытие церкви, крестьяне села написали жалобу в Президиум ЦИК СССР. Жалоба была рассмотрена на заседании Президиума, но прошение верующих о сохранении храма в селе осталось без удовлетворения. Окончательное постановление о закрытии церкви было утверждено и принято решение о передаче здания под клуб. Документ был подписан Председателем ВЦИК М.И. Калининым. Старожилы села вспоминают, что в последний год, перед закрытием церкви, в Пасху, народу в храме было так много, что молились даже на улице.

Судьба была немилосердна и к родовому гнезду русских генералов, и даже к их останкам. Как и многие дворянские могилы в годы коллективизации и индустриализации, склеп Лишиных был взломан с целью «вторичного использования мраморных надгробий в строительстве промышленных зданий». Другой целью разорения склепа была тайная надежда поживиться с останков генералов.

Интересны свидетельства очевидца этого события 1938 года – местного жителя А.С. Козьмина:

«Нам, мальчишкам, сказали, что склеп в церкви открыт, и мы побежали туда. Дверь в склеп была действительно открыта, но все боялись заходить туда первыми. В церкви на полу валялась бумага, и я, как старший из ребят, скрутил длинный жгут из бумаги, зажег его и стал спускаться вниз по ступенькам.

Первое, что я увидел, войдя в склеп, – это то, что с левой стороны находились два гроба. Они были открыты. Я поднял выше руку и при свете увидел лежащего передо мной полного мужчину с черной небольшой бородкой (за бородку мальчик принял бакенбарды. – П.К.), но меня, как мальчишку, поразили блестящие золотом эполеты на плечах лежащего. И тут же мысленно задал себе вопрос: «Зачем же ему такие длинные, выше колен красные сапоги?»**

В другом гробу лежал такой же военный, но лица я его не рассмотрел, так как в это время раздался возглас моего друга: «Гляньте, здесь девка лежит!». Я повернулся направо и увидел действительно лежащую в гробу женщину. Меня поразил землистый цвет ее лица. На ней было белое платье, а на ногах туфли. На груди лежала рука такого же цвета, как и лицо, прикрывавшая спускавшуюся через плечо косу. В это время у меня догорела бумага, и меня кто-то толкнул, и я упал на гроб. Я вскрикнул и бросился наутек, остальные побежали за мной.

По рассказам, склеп был открыт теми, кто искал драгоценности, но их там не было, так как еще при жизни помещик (А.Ф. Лишин. – П.К.) запрещал класть драгоценности умершим во избежание осквернения могил».

Закрытие храма произошло осенью, в ноябре 1936 года, сразу после ареста священника и сопровождалось изъятием церковных принадлежностей для их дальнейшей утилизации. Местные жители небольшие иконы разобрали по домам, часть сохранили и при условии возрождения Храма их обещали вернуть. Богатейший иконостас, изготовленный на одесском Андреевском подворье, был передан для смывки с него золота.

 

 

* Скорее всего, это делалось для того, чтобы «отбить» тягу местных жителей к религии. Представители Советской власти распорядились исказить вид крестов на наружных стенах церкви и приглашенные безбожники выбили пятиконечные звезды. Но результат оказался обратный задуманному – храм с обезображенными крестами стал притягивать верующих еще больше: на Руси пострадавшим за веру испокон оказывали уважение и почитание.

** Красный цвет сапог объясняется способом выделки кожи, при котором кожа со временем она приобретает красноватый оттенок.

 

Под руководством председателя (с 1929 года) сельской администрации Молчановой Марии Авраамовны (жители дали ей прозвище «маска») весной 1937 года на разбор церкви привлекали молодежь села. Например, за сброс колоколов, разбор маковок и колокольни, платили по 10 рублей, а за разбитие памятников на церковном погосте и плит, накрывающих склепы в церкви, подросткам платили по 20 копеек. Затем, разбив, подводами их увозили на строительство фундамента завода в Крутояр.

После того как склепы в церкви вскрыли, ночью местные мародеры вскрыли оцинкованную обшивку гробов. В действительности, гробы вскрывали и разоряли по приказу председателя сельсовета М.А. Молчановой безбожники именно в церкви, чтобы поживиться за счет усопших. Однако эта цель вскрытия склепа осталась осуществленной лишь наполовину: говорят, что с тела Констанции Ивановны было снято колье, из гроба А.Ф. Лишина забрали шпагу, а с руки Константина Ивановича удалось стащить подаренный Императором перстень.

Сами останки были захоронены сердобольными старожилами в двадцати шагах от северо-западного угла церкви, где они и покоятся до настоящего времени. Но череп А.Ф. Лишина отфутболили на колхозный двор. Потом наливали в него деготь, чтобы подмазывать оси телег. По свидетельству Е.А. Комлевой, драгоценности, снятые с Констанции, видели люди, трогали руками, но затем они бесследно исчезли. С офицеров были сняты награды, но они тоже исчезли. Один «сознательный» житель села пытался снять ботфорты с останков Константинова, но когда стащил один, то ботфорт тут же развалился в руках осквернителя могил. Выругавшись, он не стал снимать второй. Так, попытка добыть красивые сапоги не увенчалась успехом. Одного из причастных к разграблению посадили, но вскоре выпустили.

Ноябрьским вечером 1936 года останки генералов и других покойных членов семьи Лишиных, в количестве 5 гробов, члены церковной общины вынесли из церкви с северного входа и закопали в небольшую яму возле каменной ограды церкви (при выходе со стороны склепа, налево, примерно около находящегося там, в настоящее время, пня). По свидетельству ныне покойного жителя села Козина, на разбор колокольни и маковок приглашали и его, но отец предупредил его, что за это кощунство выгонит из дома. Другой житель села, ныне здравствующий, будучи мальчиком, сидя на церковном заборе, скрытно наблюдал как выносили и закапывали останки генералов.

По воспоминаниям И.О. Комлева:

«Гробы из церкви выносили в тот же год (1936 год. – П.К.). Было часов 11 вечера, уже стемнело. Их не открывали на улице. Может в церкви и вскрывали, но не на улице. Гробы были цинковые, 5 штук, потому что, когда их ставили, то слышался звук железа. Закопали их в яме недалеко от большого дубового пня. Сейчас там небольшой прогиб».

До начала войны в 1941 году часть церкви использовали частично как склад, а с появлением в 1939 году кинопередвижки – стали показывать фильмы. Во время оккупации села в сентябре 1941 году немцы привезли православного священника, и он вел службу до 1943 года. По освобождении села в 1943 году советскими войсками священник был расстрелян. В годы Великой Отечественной войны на колокольне церкви немцы устроили пулеметное гнездо. После войны в ней находился склад зерна. В 1948 году началось строительство дамбы и крахмального завода, правление колхоза приняло решение для обустройства фундамента строительства разобрать кирпичную ограду церкви и два верхних яруса колокольни. Могильные плиты со склепа были свезены на возведение крахмального завода в Крутояре на реке Ипуть у села Нивное. В настоящее время крахмальный завод прекратил свое существование, разворован и разорен до основания. Видно, не принесли выгод советской власти могильные плиты из родового склепа. В дальнейшем церковь использовали под клуб. Дважды случался пожар, сгорели обшивка, потолок, обрушился кирпичный купол храма и завалил грудой кирпича опустошенный склеп. С тех пор кирпичные стены храма гордо высятся посреди села. Храм не числится ни в каких реестрах и ни на чьем-либо балансе, но зато считается памятником архитектуры Брянской области. Оконные проемы не застеклены, разрушено арочное перекрытие трапезной.

И.О. Комлев воспоминал:

«После этого (после выноса останков Константинова и Лишиных. – П.К.) в одной части церкви был клуб, а в другой – склады. Склады просуществовали до 1948 года. Затем были кражи и пожар. А клуб был до конца 1950-х годов, пока кто-то из детей случайно еще раз сделал пожар. Сгорела вся деревянная обшивка внутри».

С обезглавленным храмом село лишилось главных своих архитектурных акцентов: стало плоским и серым. Но храм – это не только архитектура, а еще воплощение души крестьянства, символ верности земледельческому православному календарю. Размещение клуба в храме – это кощунство местной власти. К тому же недалеко от церковной ограды, практически на могилах предков, нашедших здесь последний приют, был устроен общественный туалет.

* * *

Интересна судьба зданий, где жил и работал К.И. Константинов. Петербургское ракетное заведение на Волковом поле закрылось в 1866 году. Оставшиеся здания долгое время использовались не по назначению и приходили в упадок. Во второй половине XIX века на Волковом поле был устроен артиллерийский полигон. К западу от полигона были установлены артиллерийские мишени для испытания пороховых ракет. У реки Волковки находились казармы артиллеристов, которые обслуживали стрельбище. Близ этих казарм в конце XIX века была проложена Стрельбищинская улица.

В 1885 году на бывшем артиллерийском полигоне расположилась команда военных воздухоплавателей, которой заведовал поручик А.М. Кованько. Команду расквартировали в казармах ракетно-артиллерийского полигона. В этом же году, 6-го октября, здесь был совершен первый полет на воздушном шаре. Сюда были доставлены три приобретенных во Франции воздушных шара, на которых совершались свободные полеты.

 

  

Здание солдатских казарм Учебного воздухоплавательного парка

Спустя пять лет эту команду преобразовали в Учебный воздухоплавательный парк (УВП) для подготовки офицеров и рядовых к воздухоплавательной службе, испытаний «воздухоплавательных снарядов» и изготовления снаряжения для воздухоплавательных частей.

Офицеры и солдаты совершали здесь полеты на воздушных шарах, овладевали летным делом. На территории воздухоплавательного парка располагались шаровая и сетевая мастерские, учебная голубиная станция, метеорологическая станция, механические мастерские, различные лаборатории. В 1904 году в составе УВП открыта Военная воздухоплавательная школа.

 

  

 

 Главное здание Офицерской воздухоплавательной школы (современный вид)

 В начале 1900-х годов на поле соорудили большой эллинг, в котором хранились воздушные шары и дирижабли. С территории этого парка в августе 1909-го года поднялся в воздух первый отечественный аэростат «Лебедь», годом раньше совершил свой первый полет русский дирижабль «Учебный», в 1910 году 30-го июля проходили испытания дирижабля «Кречет». С учебным воздухоплавательным парком сотрудничали многие ученые, такие как Д.И. Менделеев, М.А. Рыкачев, Н.Е. Жуковский и другие.

 

 

 

 

Запуск воздушного шара на поле Воздухоплавательного парка (на месте Ракетного заведения, 1880-е гг.)

 

Эллинг просуществовал до середины 20-х годов. После революции в парке базировалась высшая военная воздухоплавательная школа. Само здание школы находится в Московском районе между Парковой улицей и Витебским проспектом. К сожалению, от зданий ракетного заведения, где создавались отечественные пороховые ракеты, к настоящему времени практически ничего не осталось. В 1923 году слушателями и техниками ее был построен и испытан советский дирижабль «VI Октябрь». Испытания проходили в шестилетие революции на «Волковом кладбище», на виду у зрителей. Потом эту школу ликвидировали, и с 1926 года началась застройка этой территории. В первой половине 60-х годов здесь началось строительство одного из первых жилых массивов города. Память о прошлом сохранилась лишь в названиях железнодорожной платформы «Воздухоплавательный парк» и Воздухоплавательной улицы.

В Петербурге на Разъезжей улице сохранился дом (ныне № 37), в котором на втором этаже находилась квартира К.И. Константинова (с балконом). Рядом была квартира его матери К.П. Голицыной. Отсюда Константин Иванович навсегда уехал в Николаев, где он строил ракетный завод.

 В Николаеве, на углу улиц Спасской и Артиллерийской сохранилось здание заводской конторы с мемориальной доской: «В этом доме работал выдающийся русский ученый, основоположник экспериментальной ракетодинамики Константин Иванович Константинов (1818–1871 гг.)». В николаевском Ракетном урочище, расположенном в районе 12-ой Военной улицы между Привольной и Рыбацкой улицами, сохранились здания ракетного завода. Испытания ракет проводились на другом берегу Ингула против бульвара.

После смерти в 1901 году генерал-лейтенанта В.В. Нечаева начальником завода стал генерал-майор В.И. Галахович. В 1911 году ракетный завод был закрыт, а на его место переведена минная лаборатория. Позднее здесь находилась радиостанция. Сейчас в зданиях бывшего ракетного завода разместились предприятие для инвалидов, а также семейное общежитие (в прошлом казармы для вольнонаемных).

На Купеческой (ныне Потемкинской) улице не сохранился особняк под № 18, в котором жил К.И. Константинов. Из этого дома забрала его прах Констанция Ивановна Лишина для захоронения в склепе церкви села Нивное.

Легенда о происхождении, запущенная в оборот императорой фамилией, создавала пренебрежительное отношение к личности К.И. Константинова и играла свою коварную роль даже после смерти известного ученого. Обращает на себя внимание такой факт. В 1872 году директор отдела прикладной физики Комитета по устройству Политехнической выставки в Москве профессор А.С. Владимирский обратился к инспектору всей артиллерии генералу А.А. Баранцову по поводу электромагнитных хроноскопов с просьбой дать возможность «...ознакомить публику с этими в высшей степени интересными приборами и их историческим развитием».

 

 

Командир Ракетного завода В.В. Нечаев. Фотография по случаю 50-летия его службы. Николаев, 14 мая 1893 г.

 

Баранцов дал соответствующее распоряжение, но оказалось, что единственный имеющийся в распоряжении Пиротехнической школы экземпляр электромагнитного хроноскопа, переданный в 1845 году К.И. Константиновым, «…находится в таком безобразном виде и настолько испорчен, что не может быть отправлен на выставку». Не решаясь признаться в халатном отношении к раритету отечественной технической мысли, Баранцов поручил дать ответ ответственному секретарю Артиллерийского комитета подполковнику Р.В. Шпицбергу. В письме А.С. Владимирскому тот писал по поводу электробаллистического прибора генерал-лейтенанта Константинова, «…которому первому из русских удалось осуществить на деле идею применения электричества к баллистическим изысканиям. Сколько известно управлению, этот прибор должен находиться у сестры покойного госпожи Лишиной». Однако к тому времени Констанция Ивановна уже скончалась, а ее муж А.Ф. Лишин передал приборы Константинова Михайловской артиллерийской академии и училищу. Вот какова оказалась судьба замечательных трудов Константинова по применению электричества к точным измерениям в артиллерийской науке. Чиновники из Артиллерийского ведомства не сумели даже сохранить приборов этого выдающегося русского ученого и изобретателя. Но все же одно изобретение Константинова, за которое он был награжден Михайловской премией, – диоптр для навесной стрельбы, принятый на вооружение в качестве штатного прицела осадной артиллерии и хранившийся в музее Михайловской артиллерийской академии, попало на Всероссийскую политехническую выставку 1872 года.

Масштабная Всероссийская политехническая выставка 1872 года в Москве, приуроченная к двухсотлетию Петра Великого, явилась своего рода открытием отечественного научно-технического прогресса.

Ее готовили весьма тщательно – под павильон отвели Александровский сад вблизи Кремля. Открытие этой выставки было настолько важным, что П.И. Чайковский посвятил этому событию особую кантату, а городские власти открыли первую конно-железную дорогу и пустили так называемый паровичок, связавший город с селом Петровско-Разумовское.

 

Общий вид Политехнической выставки 1872 г.

Посетители могли в течение полугода созерцать достижения прогресса. Всего было двадцать шесть отделов – среди них такие, как военный, почтовый, морской и кустарной промышленности. Выставочный архитектор В.А. Гартман создал великолепный павильон военно-исторического отдела. В организации экспозиции этого отдела деятельное участие принимал заведующий Артиллерийским музеем подполковник Н.Е. Бранденбург. В военно-историческом отделе была представлена история развития военного искусства и, в частности, артиллерии в России, он вобрал в себя множество предметов, зримо показавших возможность создания музей артиллерии. Значение выставки было оценено соответствующим образом, и для ее постоянной экспозиции в самом центре Москвы, между Ильинскими воротами и Лубянской площадью, было построено здание по проекту академика И.А. Монигетти.

Недавно в архивах Политехнического музея удалось отыскать черно-белую фотографию одного из залов военного отдела Политехнической выставки 1872 года. Снимок тонирован в коричневый цвет (сепия), наклеен на паспарту белого цвета. На нем запечатлена экспозиция Пиротехнической артиллерийской школы. Вдоль стен на столах модели, образцы станков и приборов для отдельных операций по переработке порохового состава. На стенде справа представлены образцы составных частей колеса орудийного лафета. Согласно атрибутам архива музея, автор фотографии М.М. Панов, изготовитель – фотоателье М.М. Панова. Фотобумага: картон. Размеры – фото: 42,7х43,4 см; паспарту: 48,2х62,5 см.

В том, что факты биографии К.И. Константинова тщательно скрывались в дореволюционный период, нет ничего удивительного: императорская фамилия хотела сохранить реноме исключительной порядочности и высокого благородства. Но легенда, придуманная в начале XIX века, жила долгое время даже в изданиях ХХ столетия, посвященных истории отечественной артиллерийской и ракетной техники, в которых имя известного ученого и изобретателя предано забвению. Так, остается удивительным и досадным тот факт, что даже в изданиях Артиллерийской академии, посвященных хронографам, имя К.И. Константинова даже не упоминается. Например, в книге М.И. Глобуса «Экспериментальная баллистика» история электромагнитных хронографов излагается так:

«Самым старым из электромагнитных хронографов вообще является маятниковый хронограф Наве, или, как его часто называют, – электробаллистический маятник Наве. Этот хронограф, изобретенный в 1848 г. бельгийским артиллеристом Наве, является результатом многочисленных попыток изобретателя найти удобное и вместе с тем точное применение Уитстона для измерения скорости снаряда по скорости другого тела, положение которого при движении его по вполне известному закону отмечается в моменты прерывания снарядом двух или нескольких цепей.

 

…Решающее значение для этого метода определения скорости снаряда имело развитие передачи сигналов на расстояние электромагнитным путем. Начало перенесения достижений электротехники в область артиллерийской хронографии было положено изобретением Уитстона, сделанным им в 1840 г.

Благодаря изобретению Уитстона, впервые применившего электричество для измерения скоростей снарядов, оказалось возможным располагать приборы совершено независимо от места производства выстрелов. В связи с этим метод отмечания получил повсеместное признание и распространение. До сих пор еще преобладающее большинство приборов, служащих для определения скорости, основано именно на этом методе, либо на видоизменении его».

 

 

Павильон военноисторического отдела Политехнической выставки. Москва, 1872 г.

 

 

Трудно представить себе более недобросовестное обращение с историческими фактами. Если бы автор этого труда, изданного Артиллерийской академией в 1934 году, поинтересовался документами Академии за прошлые годы, он прочитал бы в отчете за 1871 год следующие слова о работах К.И. Константинова:

«Прошли многие годы, в течение которых на западе развивались электробаллистические изыскания и явились новые приборы, более совершенные, чем приборы генерала Константинова, но, несомненно, и это признают и иностранные авторитеты науки, что честь почина в этом отношении должно признать за русским артиллеристом, воспитанником Артиллерийского училища».

 

 Постановление Совета Министров СССР от 13 мая 1946 года заложило фундамент развития ракетной отрасли в нашей стране. В то время большими достижениями в этой области наши наука и промышленность похвастаться не могли: в Германии с апреля 1945 года работали группы советских инженеров, которые воспринимали опыт немецкой ракетной техники. Зато благодаря советской печати полился золотой дождь на нашу историю. Безусловно, первое место здесь принадлежало К.И. Константинову. И совершено справедливо – такого количества трудов по созданию и усовершенствованию ракетной техники XIX века, как у него, не было ни у кого. Но зато по части перевирания печатью фактов частной жизни его личность, к сожалению, также вышла вперед.

Начало положил известный исследователь, лауреат Международной премии по астронавтике А. А. Штернфельд. В статье, опубликованной в «Артиллерийском журнале» он впервые поведал о том, что К.И. Константинов стал командиром Петербургского ракетного заведения в 1847 году (!), а умер в 1871 году в Париже (!!). Почему автор статьи решил, что Константинов умер в Париже, не понятно – ведь тот в это время строил новый ракетный завод в Николаеве. Мало того, что в другой своей статье он повторил свои ошибки, но еще и посвятил ее 75-летию со дня смерти К.И. Константинова (!!!).

 

Один из пионеров космонавтики А.А. Штернфельд (1905–1980), первым опубликовавший статью о К.И. Константинове в 1940 г.

Ему вторит Б.В. Ляпунов – автор статьи в другом журнале. Согласно его публикации, К.И. Константинов стал командиром Санкт-Петербургского ракетного заведения также в 1847 году (!). Далее, говоря о применении боевых ракет во время русско-турецкой войны 1828–1829 годов, автор статьи пишет: «Как раз в это время и начал свои работы по ракетному оружию Константин Иванович Константинов» (!!). Напомним, что «как раз в то время» Косте было всего 10 лет. В еще одной статье тот же автор, ничтоже сумняшеся, пишет: «Когда николаевский завод был, наконец, построен, его приказано было использовать… для других целей».

Наверное, автор не знал, что завод еще при Константинове начал производить ракеты и выпускал их аж до 1911 года!

Даже в 1970-х годах не имелось точных данных ни о дате рождения Константинова, ни о месте его рождения. Например, в официальном издании Министерства обороны СССР «Советской военной энциклопедии» авторы статьи о Константинове фактически расписались в полной своей некомпетентности: год рождения указан – «1817, по другим данным 1819», а командиром Петербургского ракетного заведения (по мнению авторов) он назначен в 1849 году (!).

 

 

Портрет К.И. Константинова из статьи Б.В. Ляпунова в журнале «Техникамолодежи» за 1947 г

 

Высказывались различные предположения как о месте рождения К.И. Константинова, так и о его происхождении. Советский историк техники А.В. Храмой в книге, посвященной жизни и творческой деятельности нашего знаменитого соотечественника, утверждает, что он родился в 1817 году в семье купца 2-й гильдии Черниговской губернии. Другой автор Ян Шнейберг в своей книге уверяет читателей, что «К.И. Константинов родился в 1819 году в Черниговской губернии в семье небогатого купца».

 

 

 

 

Книга А.В. Храмого о К.И. Константинове – одна из первых попыток составить биографию ученого

Много позже авторитетный писатель Я.К. Голованов повторяет придуманную ранее легенду: «Костя Константинов был еще маленьким мальчиком, игравшим в саду отцовского купеческого дома под Черниговом…»

А недобросовестные авторы настольного календаря «Российский Космос», вышедшего в Издательском центре «Слава», пошли еще дальше – на странице 2 июля 2004 года очень уверено изложили свою версию фактов личной жизни «русского ученого и изобретателя в области артиллерии, ракетной техники, приборостроения и автоматики».

 

 

 

 

Портрет К.И. Константинова

Так, «сын великого князя Константина Романова» родился 21 июня 1818 года (!), стал командиром Петербургского ракетного заведения в 1849 году (!!), прах К.И. Константинова захоронен «в склепе семьи Константина Романова (!!!) в с. Нивное Мглинского уезда Черниговской губернии». Внимательные читатели календаря «Российский космос» на 2007 год с удивлением увидели, что дата рождения К.И. Константинова переместилась на 2 июля. Вероятно, все эти «жареные утки» родились из-за неправильно истолкованного и непонятого недобросовестными «историками» содержания статей и книг П.И. Качура (см. Перечень литературы).

Остается неизученным и вопрос иконографии – до сих пор не найдено достоверного фотографического изображения К.И. Константинова. Единственный атрибутированный художественный портрет генерал-лейтенанта находится в Военно-историческом музее артиллерии, инженерных войск и войск связи. Согласно инвентарной карточке, в Музее имеется погрудный портрет К.И. Константинова художника Б.Г. Ершова. Портрет написан маслом на холсте размером 80х60 см. Выполнен по заказу Артиллерийского исторического музея в 1947 году. Сведения о портретируемом отсутствуют.

Имеется также рисованный карандашом портрет молодого К.И. Константинова в форме полковника. Однако автор портрета, время его создания и прообраз не установлены. Этот портрет К.И. Константинова стал нам известен благодаря памяти благодарных выпускников Пиротехнической артиллерийской школы. Собираясь в 1882 году отметить 50-летний юбилей, канцелярия школы направила в адресный стол запрос о месте жительства «отставного генерала Андрея Федоровича Лишина». Из адресного стола получен ответ:

«Генерал-лейтенант Андрей Федорович Лишин живет с 15 октября 1881 г. в д. № 113, кв. 6 по Фонтанке». Узнав адрес, начальник школы генерал-майор Дмитрий Григорьевич Языков обратился к ветерану: «Милостивейший государь Андрей Федорович! Во вверенной мне школе нет портрета родственника Вашего покойного генерал-лейтенанта Константинова, бывшего ее начальником. Поэтому имею честь просить Ваше превосходительство – не признаете ли Вы возможным доставить ко мне на самое непродолжительное время фотографическую карточку покойного генерала Константинова или другой какой-либо портрет его, с которого можно было бы сделать для школы фотографический снимок».

Очевидно, просьба начальника школы была удовлетворена, и теперь мы имеем еще один портрет К.И. Константинова.

К сожалению, кроме двух портретов, мы не имеем достоверных сведений о Константинове – ни о его внешности, ни о его характере не сохранилось никаких свидетельств. Попытаемся восстановить его портрет и характер с помощью графологического исследования его почерка. Графологический разбор рукописей Константина Ивановича дает удивительно точный портрет этого человека: шатен высокого роста средней полноты с нормальным зрением; ему присущи свобода действий, нестесняемость и оригинальность мышления; он сообразительный, обладает техническими способностями; умеет объять и развить многое. У него сильно развита любовь к делу, но слабая практичность. Он исключительно талантлив, по характеру великодушен, мягок, стыдлив, отзывчив и добр. Не умеет употреблять хитрость и мошенничество. Такой человек вечно работает, но за свои труды ничего не имеет. Он способен отстаивать свои жизненные интересы и проявляет способность к служению какой-либо идее.

 

 

Обратная сторона Луны, где находится кратер, названный в честь К.И. Константинова

 

В 1960-х годах настало время увековечивания памяти нашего знаменитого соотечественника. За выдающиеся заслуги перед Отечеством в деле развития ракетной техники, за научные достижения К. И. Константинова, в 1965 году его именем назван кратер на обратной стороне Луны (20осеверной широты, 159овосточной долготы, диаметр 69 км).

В Москве, в северной части города есть улица Константинова, которая входит в группу улиц, названных в честь пионеров ракетной техники. В Николаеве на здании, где когда-то находилась контора Ракетного завода, имеется мемориальная доска, установленная в 1968 году.

Недавно в Николаеве было найдено захоронение В. В. Нечаева.

 

 

 

Улица имени К.И. Константинова в Москве (фото В. Срибняка, 2012 г.)

Пока шла работа над первой книгой о Константинове, я публиковал в периодических изданиях результаты своих исследований, не подвергая критике мифы и досужие выдумки недобросовестных авторов.

И вот, наконец, в 1995 году вышла из печати наша книга. Честно признаюсь: я не очень верил, что она приведет к каким-либо последствиям, хотя и слабо надеялся, что книга должна найти отклик. Ведь императорская фамилия так тщательно скрывала любовные похождения цесаревича Константина Павловича, что долгие годы детям великого князя Константину и Констанции приходилось скрывать свое происхождение, проживая в Российской империи, а затем, на протяжении многих лет жизни, их потомкам выпала та же участь, но уже при советской власти.

И все же интуиция меня не обманула. В 2006 году благодаря случаю (а может быть, все-таки закономерности?) я познакомился с дальним родственником К.И. Константинова – его праправнуком Владимиром Фредовичем Вебером. Оказывается, после прочтения книги этот весьма активный и деятельный молодой человек, знакомый с устными преданиями старших родственников о предполагаемом происхождении семьи, очень рьяно взялся за составление генеалогического древа Константиновых-Лишиных. Разыскивая авторов книги, он «вышел» на меня благодаря Интернету. Его исследовательская работа просто бесценна: он установил всех родственников, даже тех, кто ныне живет за пределами России. Благодаря трудам В.Ф. Вебера и его родственников мы можем теперь познакомиться с представителями рода, ведущего свое начало от великого князя Константина Павловича.