Брянская епископская кафедра

Основание епископской кафедры в Брянске

Брянск был, по всей вероятности, основан Владимиром для защиты обитателей р. Десны от хищных печенегов. В XII веке он находился во владении Северских князей и получал от них посадников. Со времени же нашествия монголов и разорения Батыем Чернигова, он делается княжескою резиденциею и приобретает первенствующее значение в обширном уделе Святослава Ярославича.

По смерти Черниговского князя Михаила Всеволодовича, замученного в Орде, сын его Роман Михайлович не желал оставаться в опустошенном Чернигове и со всем своим двором, боярами и дружиной поселился в г. Брянске, которого не коснулось войско Батыя и окрестности которого представляли зажиточное и довольно густое население. По соседству с Брянском разместились и младшие братья Романа: Мстислав — в Карачеве, Симеон — в Глухове, Юрий — в Тарусе.

                       

Князь Роман Михайлович Брянский

Черниговский епископ Порфирий II был взят татарами в плен и отведен к Глухов, где впоследствии монголы дали ему свободу и «позволили идти, куда он хочет». Но куда было ему идти? Чернигов лежал в развалинах; епископская его кафедра разрушена; храмы Божьи «граблены и сожжены; жители частью перебиты, частью взяты в плен, а спасшиеся бегством искали себе более безопасного приюта и лесных дебрях. Оставалось и епископу Порфирию последовать за паствою и искать себе убежища в Брянске, которому суждено было сделаться наследником Чернигова в политическом отношении.

Где жил князь, там естественно было поселиться и епископу, чтобы светская и духовная власть, взаимно поддерживая одна другую, могли успешнее действовать на пользу государства и церкви в тяжкую для них годину испытаний.

И местное предание подтверждает такое предположение, вполне согласное с обстоятельствами Брянского княжества и Черниговской епископской кафедры. Так, когда, в 1288 году, по просьбе князя Романа Михайловича, доставлена была из Киева в Брянск чудотворная икона Печерской (Свенской) Божьей Матери, то в числе лиц, вышедших с князем в сретение чудотворного образа, указывается и епископ; этот же епископ участвует с князем в основании Свенского Успенского монастыря, делит дуб, на котором явилась чудотворная икона, на мелкие части и раздает их на благословение присутствовавшим, из которых «многие от того — добавляет предание — получили исцеление».

Конечно, упоминаемый при этом случае епископ был уже не Порфирий II, а один из его преемников, которые, подобно ему, предпочитали цветущий Брянск разоренному Чернигову, над жителями которого тяготела еще со всею силою власть монголов.

Таким епископом мог быть Захария, посвященный митрополитом Максимом (1283—1304), которого Филарет считает первым Черниговским владыкою после Порфирия II и у которого, быть может, сам митрополит Максим нашел гостеприимство, когда, в 1299 году, решившись перенести митрополию из Киева во Владимир, прожил некоторое время в Брянске со всем своим клиром. Филарет в Любецком синодике находит еще двух преемников Захарии — Митрофана и Арсения.

Пребывание Черниговских архипастырей, после разгрома Батыева, в г. Брянске подтверждается и поставлением здесь епископской кафедры митрополитом Алексием. Этот первосвятитель Русской церкви, как нужно думать, не дал бы своего благословения на поставление епископской кафедры в Брянске, если бы до того времени не жили в нем Черниговские епископы; да и не было уже никаких побуждений, кроме исторических преданий, передвигать епископский светильник из Чернигова в Брянск в то время, когда в 1356 г. Брянск подпал под власть Литвы, лишился своих князей, и, по выражению летописца, «опустел», так что теперь мало уже чем отличался от бедного Чернигова.

Очевидно, митрополит Алексий поставлением Брянской епископской кафедры только узаконил для Черниговских святителей пребывание в Брянске, где до того времени они жили только по нужде, без особого на то соизволения со стороны высшей духовной власти и как бы временно.

Учреждение митрополитом Алексием в Брянске епископской кафедры последовало одновременно с посвящением на нее епископа Нафанаила, который потому в летописях называется уже Дебрянским или Брянским.

Но о времени посвящения Нафанаила в сан епископа не сохранилось в летописях определенного известия. Н. М. Карамзин относит это событие к 1354 году, т. е. к первому году святительства Алексия, когда город Брянск не был окончательно покорен великим князем Литовским Ольгердом и, следовательно, сохранял еще за собою некоторую тень политической самостоятельности.

Но такого мнения не разделяют известнейшие церковные историки — митрополит Макарий и архиепископ Филарет, так как известно, что в 1340 году жители Брянска, собравшись на вече, умертвили своего князя Глеба Святославича , и трудно допустить, чтобы летописец, повествуя о происходившем «от лихих людей» мятеже в Брянске, перед самым покорением его Литвою, ни одним словом не упомянул о Брянском владыке, который не мог, конечно, оставаться праздным зрителем роковой судьбы кафедрального своего города и, во всяком случае, так или иначе должен был отнестись к Брянской смуте и ее виновникам.

Макарий, принимая во внимание, что «в порядке епископов, поставленных митрополитом Алексием, Нафанаил Брянский упоминается вслед за Петром Ростовским, который, как известно, рукоположен в 1374 году, предполагает, что «и Нафанаил Брянский рукоположен около того времени».

Но так как не обязательно, чтобы летописец в перечислении епископов поставленных митрополитом Алексием следовал хронологическому порядку, то более вероятным представляется мнение архиепископа Черниговского Филарета, который посвящение Нафанаила Брянского полагает между 1356—1360 годами, когда город Брянск перешел уже под власть Литвы и из-за Брянской епархии происходил спор между митрополитом Алексием и его соперником Литовским митрополитом Романом.

Борьба за первенство между Литвовской и Московской митрополиями

После монгольского нашествия Литва оказалась единственной из земель Киевской митрополии, сохранившей независимость от монголов. Митрополит Кирилл после 1251 года не смог вернуться на свою кафедру из Залесья, а следующий митрополит Максим переселился во Владимир-на-Клязьме со всем клиром, в результате чего киевская кафедра опустела. Константинопольский патриархат, заботясь о христианской жизни в подотчётных ему епархиях, должен был ставить на Русь митрополитов находившихся под защитой галицких или литовских князей, независимых от Орды и тевтонских рыцарей.

Многие историки считают, что Литовская митрополия была создана в 1315—1317 годах, вероятно по просьбе направленной Витенем к Константинопольскому патриарху, так как в актах константинопольского синода 1317, 1327 и 1329 годов имеется подпись одного из членов синода. Подвластное Орде Киевское княжество с 1320-х годов было под влиянием Великого княжества Литовского, а с 1362 года в его составе.

В 1329 году на Русь приехал Феогност, который должен был наладить союзные отношения между Константинополем и Сараем. Митрополит Феогност, преемник на Киевской и Владимирской кафедре Митрополита Петра, был уроженцем Константинополя. Он был известен как знаток церковных канонов. Местом своего пребывания на Руси он избрал Москву, не желая "оставлять гроба чудотворцев", то есть Митрополита Петра, и, подобно ему, был помощником и твердой опорой князей московских.

В то время Великим князем на Руси стал московский князь Иоанн Калита. При его правлении настало на Руси спокойствие, а Московское княжество стало расти и крепнуть.

Митрополит Феогност

Феогност, выполняя условия ордынцев, не признал епископом Ростовским Гавриила, поставленного в этом году с участием Феодора Галицкого и отлучил от церкви сопротивлявшихся ордынской власти Александра Михайловича Тверского и псковичей. Александр Михайлович уехал в Литву и, получив там поддержку епископата Литовской митрополии и князя Гедимина, вернулся в Псков. Когда же князь Александр вернулся на Русь, чтобы не лишить детей своих родовых прав, и был казнен с сыном своим Феодором в Золотой Орде, Митрополит Феогност встретил тела их во Владимире. Со слезами отпел он убиенных и отправил тела в Тверь.

В 1340 году Святитель Феогност безуспешно пытался предотвратить возстание жителей Брянска против своего князя. "В 1340 году крамольные брянцы, собравшись на вече, тут же умертвили князя Глеба Святославича в самый праздник Святителя Николая, несмотря на все убеждения бывшего тогда у них Митрополита Феогноста", — пишет Митрополит Макарий (Булгаков).

В 1342 года хан Джанибек хотел уничтожить все права и льготы Православного духовенства и обложить его данью, а Митрополита принудить собирать эту дань, грозя в противном случае собирать ее самому. Митрополит отдал татарам все свое достояние, но брать дань с церковников отказался, ссылаясь на слова Апостола Павла: "Если кто разорит храм Божий, того покарает Бог, ибо храм Божий Свят; а этот храм — вы". Его подвергли пыткам, но он не уступил, и тогда хан подтвердил все права и льготы Православной Церкви.

Вольный Новгород он примирил с Московским князем, и в 1346 году, при Великом князе Симеоне Гордом, сыне Калиты, Новгород своей волей покорился великокняжеской власти.

Под управлением Феогноста находились Владимиро-Суздальская митрополичья область, Ростовская, Рязанская и Сарайская епархии. За Тверскую епархию и Псковскую республику шла борьба между Литвой, Новгородской республикой и Московским княжеством. За Перемышльскую, Галицкую, Владимирскую и Холмскую епархии шла война за галицко-волынское наследство.

В середине 1340-х годов Белгородская, Черниговская, Полоцкая, Владимирская, Турово-Пинская, Смоленская, Галицкая, Перемышльская, Холмская, Луцкая и Брянская епархии входили в галицкую митрополию. Византийский историк Никифор Григора в 1350-х годах писал, что народ «Русь» разделяется на четыре Руси (Малая Русь, Литва, Новгород и Большая Русь), из которых одна почти непобедима и не платит дани Орде, этой Русью он называл Литву Ольгерда.

Предчувствуя свою кончину, Феогност назначил Епископа Владимирского Алексия своим преемником. Паству свою он объезжал очень часто, с первого же года своего приезда на Русь. В последний год его жизни юный отшельник Варфоломей (будущий Преподобный Сергий) прибыл в Радонежские леса и обратился к нему за благословением создать церковь во имя Пресвятой Троицы. Митрополит принял его отечески, благословил и дал просимое разрешение.

В 1354 году, по смерти митрополита Феогноста, когда Алексий, избранный на его место великим князем Московским, прибыл для своего посвящения в Константинополь, туда же за поставлением в митрополита от великого князя Литовского Ольгерда явился и Роман, которого историки приписывают к родственникам Иулиании— второй жены Ольгерда. Просьба Ольгерда и богатые дары возымели свое действие в Царьграде, и Роман был посвящен в Литовского митрополита.

Патриарх Каллист закрепил за Романом Литву и Малую Русь, но Роман утвердился и в Киеве, чем нарушилось единство существовавшей на Руси митрополии.

Так как скоро потом в 1356 году Брянское княжество было присоединено к Литовскому государству, то Роману, как митрополиту Литовскому, естественно, желалось это новое приобретение своего государя включить в состав новообразованной Литовской митрополии; почему он и стал вторгаться своею властью в пределы Русской митрополии.

Отношения между Киевским (в Москве) и Киево-Литовским митрополитами продолжали оставаться напряженными. Опираясь на военные успехи Ольгерда, подчинившего своей власти к концe 50-х гг. XIV века Брянское княжество, ряд смоленских уделов и Киев, литовский митрополит Роман, в нарушение условий поставления на митрополию, распространил свою власть на Брянск и первопрестольный центр митрополии (с начала 50-х гг. XIV в. Смоленск и Брянск были вассалами великого князя владимирского). В январе 1359 г., во время смоленско-московско-литовских военных действий, святитель Алексий отправился в Киев (вероятно, чтобы заручиться поддержкой южнорусских князей), но был захвачен Ольгердом, ограблен и заточен; самая его жизнь находилась в опасности. Однако святителю Алексию удалось бежать, и в 1360 г. он вернулся в Москву.

Чтобы узаконить свои отношения к Брянской и другим русским епархиям, состоявшим в Литовском государстве, Роман отправился с ходатайством о том в Царьград, но не имел успеха. Константинопольский патриарх, стремясь сохранить мирные отношения с Ордой, отдал всю Русь во власть митрополита Алекси́я, который, не посещая юго-западных епархий, содействовал военной и политической экспансии Московского княжества в тверские и смоленские земли.

На соборе в Константинополе было поставлено, чтобы Роман, как посвященный в митрополита Литовского, имел под своею властью только епархии, находящиеся в Литве и на Волыни, а святитель Алексий признан был за митрополита Киевского и всей Руси.

Вероятно, одним из последствий такого решения в Константинополе и было поставление митрополитом Алексием на Брянскую кафедру епископа Нафанаила. Но Роман, недовольный судом Константинопольского патриарха, стал открыто, по возвращении в Литву, нарушать определение Константинопольского собора, вторгался в область митрополита Алексия, и, между прочим, в пределы Брянской епархии, объявляя всем и грозя через своих приближенных, что он имеет великую силу у своего князя и, как митрополит Киевский и всей России может иметь под своею властью всякую епархию Русской митрополии, а против тех христиан, которые не подчинялись ему и держались стороны митрополита Алексия, он возбуждал Ольгерда и поощрял его на разорение их жилищ и кровопролитие.

В 1361 г. по жалобам святителя Алексия Патриарх Каллист разбирал вопрос о границах Киевской и Литовской митрополий, подтвердив условия 1354 г. Константинопольский Патриарх, по жалобе митрополита Алексия, не раз убеждал Романа прекратить вторжение в неподлежащую ему область и не нарушать церковных канонов. Когда же убеждение не подействовало, то решился наконец уступить ему Брянскую епархию.

Неизвестно, на чьей стороне в этом спорном деле был Брянский епископ Нафанаил и какой отзыв дал он Сирийской церкви сакеларию и диакону Георгию, производившим расследование по возбужденному Романом вопросу. Но виновник смуты, Роман, скоро после того умер, и, в 1362 году, Брянская епархия, вместе с прочими южными епархиями, подчинилась опять власти Московского митрополита Алексия.

В промежуток времени между 1374 и 1380 годами, по смерти епископа Нафанаила, митрополит Алексий рукоположил на Брянскую кафедру Григория, именуемого в летописях архиепископом Черниговским, какой титул усвоен был ему, конечно, патриархом Константинопольским во уважение древней Черниговской кафедры, перенесенной в Брянск.

Это же обстоятельство послужило поводом к титулованию и преемников Григория «Черниговскими и Брянскими», хотя все они имели постоянное пребывание в Брянске и только изредка, по долгу архипастырей и по обстоятельствам времени, навещали древний Чернигов.

В бытность архиепископа Григория на Брянской кафедре, великий князь Литовский Ольгерд снова искал случая к отделению епархии своего государства от ведомства Московского митрополита и так жаловался патриарху Филофею на святителя Алексия:

"Не я, говорит он, начал нападать, они сперва начали нападать, и крестного целования, что имели ко мне, не сложили и клятвенных грамот ко мне не отослали. Нападали на меня девять раз и шурина моего князя Михаила (Тверского) клятвенно зазвали к себе, и митрополит снял с него страх, чтобы ему прийти и уйти по своей воле, но его схватили. И зятя моего нижегородского князя Бориса схватили и княжество у него отняли; напали на зятя моего нижегородского князя Ивана и на его княжество, схватили его мать и отняли мою дочь, не сложив клятвы, которую имели к ним. Против своего крестного целования взяли у меня города... По твоему благословению митрополит и доныне благословляет их на пролитие крови. И при отцах наших не бывало таких митрополитов, каков сей митрополит. Благословляет москвичей на пролитие крови, и к нам не приходит, ни в Киев не наезжает".

Действительно, митрополит Алексий изрядно увлекся политической деятельностью, более того – он активно пользовался своим положением в политических целях. В частности, не раздумывая, отлучал от церкви тех, кто примкнул к его политическим противникам. При этом, в чем Ольгерд был, безусловно, прав – эта политическая деятельность изрядно препятствовала исполнению пастырских обязанностей. За те несколько десятилетий, что он находился во главе русской церкви, он практически не посещал западнорусские земли, и церковная жизнь там пришла в крайнее запустение.

Справедливости ради и в оправдание Алексия необходимо заметить, что бойкотировал западные земли он, естественно, вовсе не из лености – в силу того, что Алексий был не только пастырем, но и политиком, в тогдашней ситуации это было просто небезопасно. Единственная подобная попытка закончилась весьма показательно – когда еще в самом начале своей деятельности, через три года после поставления в митрополиты, Алексий поехал в Киев, но был немедленно схвачен:«Ольгерд изымал его обманом, заключил его под стражу, отнял у него многоценную утварь и может быть убил бы, если бы при содействии некоторых он не убежал тайно и таким образом не избавился от опасности». Больше он уже так не рисковал.

Но если рассмотреть картину в целом, придется честно признать – при митрополите Алексии православные литовских и польских земель имели все поводы для недовольства пребыванием митрополита в Москве. Эта неоднозначность деятельности святого Алексия (канонизирован еще в XV веке) издавна смущала историков церкви, но они, как правило, или замалчивали ее, или упоминали вскользь. Едва ли не единственным, кто назвал вещи своими именами, при этом полностью оправдав своего героя, был замечательный историк Евгений Голубинский. Свою главу о митрополите Алексии он завершил следующим словами:

«Обстоятельства времени поставили св. Алексия в исключительное положение — он был митрополитом и вместе с тем в большую половину своего правления регентом государства. … Но, по самому существу дела, а во всяком случае – при данных обстоятельствах, невозможно было совмещение двух званий, чтобы осталось совсем безразличным для одного или для другого из них. Если же это было невозможно … то, примиряясь с составлявшим неизбежное, мы можем только и еще сказать, что, призванный стать государственным человеком, св. Алексий занимает, как таковой, одно из наиболее высоких мест в ряду созидателей русского государства. И что он приобрел величайшее право на благодарность тех, для кого государство это было создано».

У Евгения Голубинского, жившего на стыке XIX и XX века, как и у подавляющего числа русских людей того времени, никаких сомнений не возникало – сделанное для блага государства в оправданиях не нуждается.

Именно в те годы отдельной митрополией стали русские земли, входящие в состав Польши – Галиция и часть Волыни. Потому как польский король Казимир однажды отправил в Константинополь некоего Антония с просьбой поставления его в митрополиты. Просьба эта подкреплялась петицией, составленной от имени короля и«всех князей и бояр русских, верующих в христианскую веру». Они утверждали, что эта «земля гибнет без закона», то есть митрополичьего надзора, и просили «ради Бога, ради нас и святых церквей… рукоположите Антония в митрополита, дабы не исчез, не разорился закон русский». Просьба подкреплялась вполне серьезной угрозой Казимира: «А не будет милости Божией и вашего благословения на сем человеке (Антонии), то после не жалуйтесь на нас; нам нужно будет крестить русских в латинскую веру, если у них не будет митрополита, так как земля не может быть без закона».

Судя по дальнейшим действиям рукоположенного патриархом в митрополиты Антония, ситуация на тех землях и впрямь была критической – оказалось, например, что во владениях Казимира не было ни одного православного епископа – старые умерли, а новых взять было неоткуда — Алексий никого не рукополагал. Чтобы хоть как-то закрыть вакансии на пустовавших кафедрах, Антонию пришлось обращаться за содействием к соседнему угpо-влахийскому митрополиту, ставить на кафедры молдаван и румын.

Это, похоже, проняло даже неизменно лояльного к Алексию патриарха Филофея, и в очередном письме он устроил тому небольшую выволочку:«слышу от приходящих оттуда о твоем святительстве нечто такое, что меня огорчает. Именно я услышал, что ты заботишься не о всех христианах, обитающих в разных частях Руси, но утвердился на одном месте (т.е. в Москве), все же прочие (места) оставил без пастырского руководства, без учения и духовного надзора…».

Впрочем, в письме этом патриарх не столько ругается, сколько оправдывается: «Знай же, что так как ты в продолжение стольких лет не посещал и не обозревал Малой Руси, то король ляшский Казимир… и другие князья послали сюда епископа Антония. Призываем тебя самого в судьи, что ты скажешь? Должны ли мы были отослать его? Иное 6ы дело, если бы местный государь был православный. Но так как он не наш, а латинянин, то можно ли было отослать этого епископа ни с чем? Тогда король тотчас бы поставил в митрополиты латинянина, как он и писал и крестил бы русских в латинскую веру… Поэтому мы вынуждены были рукоположить, кого он послал, да иначе и не могли поступить. Мы отдали ему Галич, где бы он имел митрополию, а из епископий — владимирскую, перемышльскую и холмскую, которые находятся под властью ляшского короля: больше этого мы ничего ему не дали, ни Луцка, ни другой какой епархии».

Аналогично Казимиру, Ольгерд просит патриарха дать другого митрополита не только для Литвы, но и для всей враждебной Москве и родственной Ольгерду Руси: "дай нам другого митрополита на Киев, Смоленск, Тверь, Малую Русь, Новосиль, Нижний Новгород".

Не имея возможности оставить без последствий представления литовского князя, а с другой стороны не желая делать что-либо неугодное митрополиту Алексию, патриарх Филофей отправил в Москву для улажения дела своего доверенного (Иоанна). Затем послал к митрополиту увещание посещать литовские епархии, не враждовать с литовскими русскими князьями, а также и к самому Ольгерду – оказывать честь и внимание митрополиту Алексию, чтобы он мог спокойно путешествовать по литовской земле.

Но мир этим не был достигнут, и в 1373 г. патриарх принужден был послать на Русь по тому же делу нового апокрисиария (ревизора), иеромонаха Киприана. Киприан так повел дело, что еще при жизни Алексия сам был поставлен митрополитлм Киевским и всея Руси.

Как Киприан, будучи славянином по происхождению, очутился на кафедре русской митрополии при живом митрополите, это уже объясняется его личными дипломатическими способностями и излишне гибким моральным поведением константинопольской патриархии. Прибыв на Русь и сообразив все наличные обстоятельства порученного его разбору дела, Киприан нашел возможным сам добиться русской митрополии с помощью противников Москвы. Он сразу же повел предательскую политику по отношению к митрополиту Алексию, а для того, чтобы его коварные замыслы не обнаружились раньше времени, отослал от себя в Константинополь данного ему патриархом сотоварища.

Митрополит Алексий сам было хотел поехать в Константинополь для оправданий, но Киприан отговорил его от этого намерения, обещая с своей стороны привлечь к нему милости патриарха. Из Москвы Киприан переехал для продолжения своей "миротворческой" миссии в Литву. В среде литовских князей он встретил самую горячую вражду к митрополиту Алексию и желание отделиться от него, а если можно, то и захватить в свои руки принадлежавшую ему церковную власть над всей Русью.

Киприан не замедлил принять сторону Ольгерда, вошел в его доверие и был облюбован им, как наилучший конкурент московскому митрополиту. Был подготовлен план: обвинить и низложить митрополита Алексия, а на его место возвести Киприана с тем, чтобы он и фактически был Киевским, т.е. жил в Киеве или в Литве и отсюда управлял всей Русью.

Сам же Киприан был и автором грамоты, с которой он отправился к патриарху; здесь возводились тяжкие обвинения на митрополита московского и повторялась угроза получить на Литву митрополита у латинской церкви, если не будет поставлен Киприан.

Патриарх, уступив настойчивому требованию Ольгерда и просьбам юго-западных князей, посвятил в митрополита Киевского и Литовского серба Киприана, но с тем условием, чтобы он, по смерти Алексия, остался митрополитом всей России. Это было в 1376 году, за два года до смерти Алексия.

Митрополит Алексий занимает одно из наиболее высоких мест в ряду созидателей русского государства в период беспрецедентного возвышения в XIV веке Московского княжества. Напомним, что это были годы вассальной зависимости Москвы от Золотой Орды, что, как видно из приводимой ниже карты, не мешало быстрому распространению власти Московских князей на земли соседних княжеств и стало тем фундаментом, на котором затем была создана Великая Россия.. И этому факту трудно найти рациональное объяснение, если, по-прежнему, оставаться на позиции так называемого «монгольского ига». Ясно, что взаимоотношения Москвы и Золотой Орды были, в действительности, гораздо более сложными. Они не укладываются в классическую схему «завоеватель – побежденный», так как территория Московского княжества за этот период увеличилась более чем в 50 раз!

Поэтому особенно важно проследить действия и решения, которые принимались в этот период высшим руководством Московского княжества, среди которых Митрополит Алексий занимает самую высокую ступень.

Митрополит Алексий – первосвятитель, дипломат и государственный деятель в эпоху владычества Золотой Орды

Митрополит Алексий Киевский и Всея России, святитель, дипломат, государственный деятель – сын боярина Фёдора Бяконта, родоначальника Плещеевых и других дворянских родов. Мать - Мария. Оба родителя – выходцы из Чернигова. Митрополит Алексий подвижник духовного просвещения и возрождения Руси в эпоху владычества Золотой Орды.

Семейство Алексея Бяконта, будущего Митрополита, занимало очень заметное место среди московского боярства конца XIII – начала XIV вв. Боярами были младшие братья Алексея — Феофан (Фофан), родоначальник Фофановых и Александр Плещей, родоначальник Плещеевых.

После разорения Чернигова его отец вместе с семьей приехал в Москву и поступил на службу к князю Даниилу Александровичу. Алексей Федорович очень рано изучил грамоту и был хорошо начитан. Уже в отрочестве он начал мечтать о монашеской жизни.

Крестным отцом Алексия Федоровича Бяконта стал Иван Данилович (будущий Калита).

В 19 лет Алексий Бяконт пострижен в Богоявленском монастыре в Загородье (современный Китай-город).

Примерно до 40 лет он вёл монашескую жизнь. Не ранее 1344 года по инициативе князя Симеона Иоанновича Гордого Алексий был назначен наместником престарелого митрополита Феогноста и переселился на его подворье. Митрополит Феогност ещё при жизни благословил Алексия Бяконта «в свое место митрополитом».

Митрополит Киевский и Всея Руси Алексий. Икона XIX век. Из собрания П.И. Щукина.

 

Фильм про святителя Алексия Митрополита Московского и Всея Руси.

6 декабря 1352 года Алексий Федорович был посвящён во Владимир-на-Клязьме в епископы. Примечателен тот факт, что Настольная грамота Патриарха Филофея новому митрополиту (30 июня 1354 г.), свидетельствует, что Алексий, не будучи греком, возводился в сан митрополита в виде исключения за его духовные достоинства и добродетельную жизнь.

В 1355 году Алексий поставлен митрополитом Киевским и всея Руси. Обладая выдающимся умом и блестящими способностями, Алексий был «фактическим правителем Московского княжества при трёх Московских князьях».

Он был, во-первых, русским, что само по себе уникально – митрополитов на Русь обычно присылали из Константинополя, а случаев, когда во главе русской церкви оказывался представитель титульной нации было крайне мало. Во-вторых, ему даже переезжать никуда не пришлось – урожденный боярин Елевферий Федорович Бяконт был москвичом по рождению. И надо же такому случиться, что архипастырь этот оказался к тому же еще и прирожденным политиком, испытывающим к подобной деятельности непреодолимую тягу.

Неистовый московский патриот Алексий активно способствовал усилению родного княжества. Пик его политической деятельности пришелся на годы малолетства Дмитрия Донского, который, как известно, сел на престол в десять лет, и митрополит Алексий был тогда назначен регентом до княжьего совершеннолетия. По сути, именно он правил Москвой полтора десятка лет, правил умело – осмотрительно, но при этом агрессивно и цепко, и княжество в эти годы немало приросло. Естественно, при этом он не мог не сцепиться с соперниками Москвы – Литвой, Тверью и Новгородом.

В августе 1357 года по приглашению ханши Тайдулы Алексий Бяконт отправился в Орду и исцелил ее от болезни глаз. Ханша дала Алексию ярлык, согласно которому Русская Церковь, молящаяся за ханов, освобождалась от всех даней, поборов и насилий со стороны светских властей.

 

Капков Я.Ф. Святитель Алексий исцеляет ханшу Тайдулу

В январе 1359 года, во время смоленско-московско-литовских военных действий, святитель Алексий отправился в Киев, чтобы заручиться поддержкой южнорусских князей, но был схвачен Ольгердом, ограблен и заточен в темницу. Но святитель Алексий смог бежать, и в 1360 году он вернулся в Москву.

За время отсутствия его в Москве умер великий князь Иоанн Иоаннович, и митрополит Алексий оказался одним из регентов при малолетнем Димитрии. Многолетнее фактическое руководство Алексия Бяконта внешней политикой Великого княжества Московского при князьях Иоанне Иоанновиче и Димитрии Иоанновиче придало московско-литовскому соперничеству явный характер религиозного противостояния язычников и христиан. Митрополит умело использовал эту ситуацию в интересах Православной Церкви и государственного ядра России, оказывая при этом воздействие на русских князей.

В Кремле в 1365 году митрополит Алексий заложил каменный храм во имя Чуда архангела Михаила в Хонех и основал Чудов монастырь.

Чудов монастырь в Кремле

Первая деревянная церковь нового монастыря была построена в 1358 году. В мае 1365 года ее заменили каменной. Митрополит Алексий, основавший Чудов монастырь, позаботился о благоденствии и достатке обители, снабдив ее не только драгоценной утварью, но и отдав в монастырское владение села, рыбные заводи и прочее. В частности, у своего слуги, татарина Ильи Азакова, святитель выкупил село Черкизово, и отдал Чудову монастырю. Также обители принадлежали Хамовники, которые вплоть до 1626 года назывались Чудовкой – по называнию монастыря. В Чудовке располагались конюшни митрополита. Древний Чудов монастырь был одним из самых богатых в Москве.

В 1366 году Алексий Бяконт начал строительство каменного Московского кремля. Пользуясь большой благосклонностью в Орде, он содействовал тому, что великое княжение окончательно укрепилось за московскими князьями.

В качестве государственного и церковного деятеля митрополит Алексий Бяконт лояльно относился к власти мусульманских правителей, и в то же время последовательно проводил политику с целью создания союза русских княжеств, которые могли бы противостоять заметно ослабевшей во 2-й половине XIV века Орде.

Митрополит Алексий управлял Русской Церковью почти четверть века. Он способствовал распространению и упрочению на Руси общежительного монашества.

С его именем связано создание и воссоздание ряда обителей в Москве и в Митрополичьей области, а также Спасо-Андроников монастырь (1357 год), Чудов монастырь (около 1365) и Симонов монастырь (между 1375 и 1377), Введенский Владычный в Серпухове монастырь (1360—1362 гг.), Цареконстантиновский под Владимиром и нижегородский Благовещенский монастыри, Алексеевский девичий монастырь в Москве (около 1358).

Даже простое перечисление основанных монастырей показывает, что Московская Русь в период вассальной зависимости от Золотой Орды успешно развивалась, а другая Русь – Русско-Литовское государство – не только развивалась, но, вскоре, существенно расширила свою территорию от Балтики до Черного моря.

Перед смертью митрополит Алексий завещал погрести себя вне церкви, за алтарём собора в Чудове монастыре.

Скончался митрополит Алексий 12 февраля 1378 года. По настоянию великого князя митрополита Алексия погребли внутри храма, близ алтаря.

50 лет спустя после его смерти святитель Алексий был канонизован. Его мощи были обретены в 1431 году (по другим источникам, в 1439 или 1438 гг.) в основанном им Чудовом монастыре в Московском Кремле в результате восстановительных работ и перенесены в кремлевский храм Архангела Михаила. В 1485 году отправлены в Алексиевский храм Чудова монастыря. В 1686 году — в новопостроенный храм Благовещения той же обители. С 1947 года мощи митрополита покоятся в Богоявленском соборе Москвы.

 

Рака с мощами святителя Алексия в Богоявленском соборе в Елохове

Епархия в период вхождения Брянских земель в состав Литвы (1356-1503)

По смерти епископа Нафанаила (после 1356), митрополит Алексий рукоположил на Брянскую кафедру Григория, именуемого в летописях архиепископом Черниговским. Брянская же епархия, по всей вероятности, в этот период оставалась в ведении Московского, а не Литовского митрополита: иначе и преемник Григория Исаакий не мог бы быть рукоположен на Брянскую епархию митрополитом Пименом и не сопровождал бы его, во время путешествия в Царьград, до реки Дона.

После Григория на Брянской кафедре святительствовал Исаакий (1389 - 1415), подобно своему предшественнику украшавшийся титулом архиепископа. На основании летописного сказания Н. М. Карамзин полагает, что «Исаакий пришел из Царьграда в чине архиепископа в 1399 году». Но Черниговский архиепископ Филарет понимает это сказание иначе. Он говорит: «13-го апреля 1389 года, митрополит Пимен, сопровождаемый святителями земли русской, в том числе и Исаакием Черниговским, отправился в Константинополь. Владыки, проводив Пимена до р. Дона, возвратились в свои епархии.

Митрополит Пимен, не достигнув до Царьграда, умер в Халкидоне. Потому Киприан бесспорно признан был митрополитом всей России. Когда возвращался он через Киев в Москву (в 1390 году), русские архипастыри, посвященные Пименом, основательно опасались, утвердит ли их Киприан в должностях архипастырей. Сомневались потому особенно, что в самой России сомневались в законности постановления Пимена в митрополита.

Митрополит Киприан

Потому архипастыри, еще на пути, со смирением и покорностью встретили Киприана; но они были утверждены им в своих должностях и вместе с ним прибыли в Москву. Это самое и выразили северные летописи, когда говорили: «приидоша на свои епископьи епископи русстии», в том числе Исаак на Черниговскую и Брянскую паству. Таким образом очевидно, что Исаакий не был с Пименом в Константинополе и не возвращался с Киприаном из Царьграда. Поскольку же в 1389 году он был уже архиепископом, а греком нигде не называется в памятниках, то он из русских духовных посвящен был в архипастырский сан митрополитом Пименом прежде 1389 года.

В июле 1401 года Исаакий присутствовал на Московском соборе и в списке русских святителей показывается занимавшим место выше даже Ростовского архиепископа, а в 1408 году он сопровождал из Брянска в Москву Литовского князя Свидригайла Ольгердовича, который был недоволен великим князем Литовским Витовтом и перешел на службу к великому князю Московскому Василию Димитриевичу.

«Тогож лета июля в 26 день, читаем в летописи, — прииде к великому князю из Добрянска князь Литовский Швидригайло Ольгердович служити, а с ним владыка Добрянский Исаакий, да с ним же... князь Михаиле Хотетовский» с брянскими боярами.

Великий князь Московский всех их принял с особенным радушием. Между тем Витовт, подобно Ольгерду не желавший, чтобы православные епархии Литовского государства признавали над собою высшую духовную власть Москвы, с которою он находился во враждебных отношениях, по смерти митрополита Алексия, в 1406 году отправил в Царьград Полоцкого епископа Феодосия с ходатайством о посвящении его в митрополита Литовского. Но патриарх отказал Феодосию в посвящении и прислал в 1409 году для всей России митрополита Фотия, родом грека из Морей.

Святитель Фотий, митрополит Киевский и всея Руси. Москва. XIX век..

Потому, лишь только прибыл в Москву митрополит Фотий, как на него стали уже слышаться жалобы сперва в пределах Брянской епархии, а потом и во всей Литве. Виновниками этих жалоб были люди, близко стоявшие к митрополиту, а впоследствии возымевшие за что-то неудовольствие на него и сбежавшие из Москвы в Брянск и Чернигов к владыке Исаакию: «многие клеветы сотвориша на митрополита Фотия, бежаша с Москвы к Черниговскому владыце, а оттуда в Литву к Витовту и иамо ссориша его с Витовтом».

Клевета состояла в том, будто бы митрополит Фотий вывозит из южных церквей в Москву лучшие церковные облачения и драгоценнейшие священные сосуды, |разоряет духовенство своими пошлинами, а крестьян обременяет тяжкими поборами. Насколько Брянский владыка доверял таким слухам и сочувствовал врагам митрополита Фотия — неизвестно; и., уже одно бегство к нему недоброжелателей митрополита не могло не доставить ему неприятной известности на Москве.

Ввиду мрачных слухов о митрополите Фотии, Витовт, в 1414 году, созвал к себе подвластных князей и вместе с ними отказал Фотию в управлении Литовскими епархиями, а в Константинополь к царю и патриарху отправил просьбу о поставлении для Киева и Литвы отдельного митрополита.

Когда же просьба его и на этот раз не была уважена в Константинополе, тогда он созвал православных епископов своего государства и потребовал, чтобы они отказались от Фотия и избрали себе особого митрополита. Южнорусские святители, в том числе и Чернигово-Брянский Исаакий, после некоторого колебания, избрали в митрополита Григория Самвлака и объявили своему государю, что если патриарх не согласится посвятить избранного ими кандидата, то они сами поставят его в митрополита, подобно тому, как некогда собором русских иерархов поставлен был митрополит Иларион.

По приказанию Витовта это и исполнили 15-го декабря 1416 года на соборе в Новгородке, где между южными епископами владыка Брянский Исаакий занимал второе место.

Летописец называет Исаакия на Литовском соборе не архиепископом, а епископом; но так как на Московском соборе Исаакий назван архиепископом, а Московская церковь допускала почетные наименования архипастырям не иначе, как по согласию или воле патриарха, чего нельзя сказать о Литовском соборе, то, как заключает Преосвященный Черниговский Филарет, «надо признать за несомненное, что Исаакий по праву, а не по произволу именовался архиепископом. Подтверждением такой мысли об Исаакии и предшественнике его, Григории, служит и то, что в грамоте патриаршей, данной преосвященному Лазарю Барановичу, говорится, что «архиепископия Черниговская бедревле за державы князей русских».

По смерти Григория Самвлака, в 1419 году, митрополит Фотий успел примириться с Витовтом и управлял всеми епархиями Литовского государства до самой своей смерти, последовавшей в 1431 году.

Когда умер Брянский владыка Исаакий — неизвестно; но после него Брянская кафедра оставалась немалое время праздною, причиною чего были смуты, наставшие опять в истории Русской митрополии.

Преемником Фотия избран был Рязанский епископ Иона. Но пока на Москве медлили посвящением его в митрополита, Смоленский епископ Герасим отправился в Константинополь и был поставлен в сан Литовского митрополита (1433 г.). Герасима приказал сжечь Литовский князь Свидригайло.

Вместо же Ионы, отправившегося за посвящением в Константинополь, прибыл оттуда на Рязанскую митрополию Исидор. Этому «изменнику православия некогда было, — говорит Преосвященный Черниговский Филарет, — заниматься поставлением архипастырей: едва прибыл он в Москву в сане митрополита, как отправился во Флоренцию для составления несчастной унии, и потом, едва возвратился и Москву, как посажен был в темницу, откуда едва мог убежать в Рим.

По гражданским тревогам и по тревогам той же унии, св. Иона только в 1448 году мог быть поставлен в митрополита собором русских архипастырей, а потому и на праздную Брянскую кафедру мог поставить Евфимия не прежде 1448 года».

Евфимий оставался до конца верным митрополиту Ионе и твердо стоял на страже православия в пределах своей епархии. Так, когда, в 1458 году, папа прислал на Киевскую и Литовскую митрополию Григория Булгара, ученика Исидорова, то Брянский владыка Евфимий, имеете с прочими южными епископами, известил митрополита Иону о кознях папы и об угрожавшей опасности для православия.

Между тем король Польский и великий князь Литовский Казимир, из угождения папе, склонял и великого князя Московского Василия II к признанию Григория митрополитом, а южнорусских иерархов принуждал к тому силою. Ввиду такой опасности православию, митрополит Иона, в 1460 году, послал особую увещательную грамоту «Евфимию епископу Черниговскому и Добрянскому».

Преподав благословение о Святом Духе «сыну и сослужебнику» своему, митрополит Иона напоминает Евфимию об отправлении настоятеля Сергиева Троицкого монастыря, игумена Вассиана, к южнорусским князьям для укрепления их в православии, а равно и об обещании их быть преданными православной вере под духовным его водительством; затем, представив вкратце историю козней лжемитрополита Исидора против православия и упомянув о законном поставлении своем в митрополита всей России, первосвятитель убеждает Евфимия, примером великого князя Московского и всего собора Русских архипастырей, не слушаться и не признавать ученика и единомышленника Исидорова Григория, именующего себя митрополитом Киевским и всей России.

За такой подвиг святитель утешает Евфимия наградою от Христа небесного и бесконечного царствия. Предвидя же трудность борьбы и имевшие наступить притеснения со стороны светской власти, св. Иона продолжает: «А от кого, сыну, будет тебе о том какова нужа, и ты бы, по своему к нам исповеданию и обещанию, не приимая того пришедшего от Римския церкви, ни иного кого поставленного от латынства, и не приобщался им ни в чем, да поехал оттоле и был ко мне; а не поедешь ко мне, забыв свое перед Богом исповедание к нам и обещание, в свое на святительство поставление, а хотя прияти и приобщитись о всем тому пришедшему отступнику Григорью, или иному поставленному от латын; и ты сам положишь на себе страшную и неизмолимую великую тегость церковную в день страшного и грозного неизмолимого Божия суда».

Пока был жив митрополит Иона, король Казимир не мог настоять на признании Григория епископами южной России. Когда же не стало этого столпа православия (в 1461 г.), Казимир решительно потребовал от православных епископов своего государства, чтобы они подчинились власти митрополита Григория. Брянский епископ Евфимий, оставаясь верным заветам великого святителя Ионы, отказался признать постриженца папского и за то подвергся гонению и преследованию.

Преследования дошли до того, что и 1465 году он вынужден был оставить Брянскую свою кафедру и искать убежища в единоверной Москве: «того же лета прибеже на Москву Евфимий, епископ Брянский и Черниговский, покиня свою епископью, и даша ему Суздаль и Калугу и Торусу».

Здесь Евфимий прожил до своей смерти, последовавшей в 1483 году. Из Суздаля он несколько раз приезжал в Москву; так, и 1471 году он присутствовал здесь при посвящении Пермского епископа Филофея, а в следующем году участвовал в перенесении мощей Св. Петра и потом при поставлении митрополита Геронтия.

По удалении Евфимия на Москву, на Брянскую кафедру был избран и посвящен Феофан, упоминаемый в Любецком синодике. Последними Брянскими епископами были: Нектарий, известный |только по памятникам Западной России (до 1499 года), и Иона, на-зываемый в тех же актах «нареченным владыкою Черниговским и Брянским». Но так как в Любецком синодике Иона поминался между Черниговскими епископами и в Русском Времяннике называется «Брянским владыкою», то, следовательно, он не только был избран на место Нектария, но и посвящен.

При епископе Ионе Брянская кафедра была упразднена и сам он увезен был пленником в Москву. Это случилось при следующих обстоятельствах.

К концу XV века Московское государство, освободившись от вассальной зависимости от Золотой Орды при великом князе Иоанне III, достигло значительного могущества, так что могло уже стать в отношении к Литве из оборонительного в наступательное положение. Между тем литовский король Александр, желая обратить православных обитателей Брянской епархии в латинство, начал всячески теснить их и тем побудил многих подвластных ему князей к переходу на службу к Московскому государю.

Последующие за этим переходом события литовские источники описывают так:

«В лето от сотворения мира семь тысяч восьмое, а от рождества Христова тысяча четыреста девяносто девятое решил великий князь Иван Васильевич московский начать войну со своим зятем великим князем Александром литовским, вступив перед тем в сговор с Тейдли-Гиреем царем перекопским и со своим сватом Стефаном воеводою молдавским, присягнув на вечный мир и на кровный союз. И послал втайне к князю Семену Ивановичу Вельскому и к князю Семену Ивановичу Можайскому, и к князю Василию Ивановичу Шемячичу, чтобы они с городами и волостями отступились от зятя его великого князя Александра, и со всем с тем служили бы ему, а к тому еще обещал им многие свои города и волости. И такое соглашение сделали и присягнули, что им с помощью его воевать с Великим княжеством Литовским непрестанно, а которые города и волости они у Литвы заберут, то им все держать».

Таким образом, с точки зрения литовского хроногрофа, инициатором перехода князей на московскую службу выступает сам великий князь.

Как мы видим, в числе князей-отступников был и владетель северских городов — Новгород-Северска, Рыльска и Радогоща — князь Василий Иванович Шемячич.

Тогда Иоанн III, в 1500 году, послал воеводу и боярина своего Якова Захарьевича Кошкина «и иных своих воевод с многими людьми. Яков Захарьевич пошел с Москвы мая в 3 день, в неделю, и пришед в Литовскую землю град Брянск взя, и воеводу и наместника Брянского пана Станислава Барташевича поймал и владыку Брянского, и послал их к великому князю в Москву».

Упоминаемый здесь «владыка Брянский» был, без сомнения, тот самый Иона, «нареченный владыка Черниговский и Брянский».

Владения епархии, ее монастыри и церкви, основанные в 1246-1500 годы

Возвышение города Брянска как стольного града удельного княжества и резиденции епархиальной кафедры способствовали тому, что этот город, дотоле едва приметный в летописях, приобрел важное значение в судьбе юго-западной России, застроился княжескими и боярскими теремами, заселился новыми слободами и украсился многочисленными церквами и монастырями, получивши от благочестивых Брянских князей достаточное обеспечение вотчинами, пашенною землею в «княжьих клинах, полях и мхах», черными лесами, лугами, бортными «ухожьями» и разными угодьями с рыбною ловлею и бобровыми гонами по рекам и речкам.

Так, в грамоте, данной епископу Брянскому Ионе Литовским князем Александром от 4 апреля 1499 года, сообщается:

«Бил нам челом боярин владыки Брянского Григорий Иванов и поведал нам, что первый (т. е. бывший перед этим) владыка Брянский Нектарий дал ему сельцо церковное Святого Спаса, на имя Очкасово, и землицу пашную, отъездный клин, а в Пьянове земли бортные и берега бобровые; а с того он мает служити епископом Брянским, который коли будет; и на тое сельцо и землицы листы Нектарьевы он перед нами клал и бил нам челом, а быхмо (дабы мы) ему на то наш лист дали. Ино (и) мы ему на то сесь (сей) наш лист дали: нехай, (пусть) он тое сельцо Очкасово, и землицу пашную, отъездный клин, и в Пьянове землицы бортные и берега бобровые держит со всем, по тому, как ему владыка первый Брянский Нектарий дал, а с того служить церкви Божией и иным владыкам Брянским».

Грамота эта показывает, что, во-первых, Брянские епископы имели при своей кафедре недвижимые имения, предоставленные им, без сомнения, православными Брянскими князьями, по уставу древних Черниговских князей, и потом утвержденные за ними грамотами великих князей Литовских, и что, во-вторых, по древнему же обычаю, для управления хозяйственными делами кафедры при Брянских архипастырях были бояре, которым за службу назначалась часть недвижимого имения кафедры, не как отчина, а как временное поместье.

Преосвященный Филарет Черниговский не указывает, где находилось сельцо Очкасово, а сельцо Пьяное думает находить в Пьяном Роге Мглинского уезда Черниговской губернии. Но еще вероятнее будет признать сельцо Очкасово в «деревне Соколовой, Очкина тож» Брянского уезда, Хвощинской волости, — пожалованной царем Михаилом Федоровичем особою грамотою в 7121 (1613) году, Брянского Покровского собора протопопу Алексею, за его рачение, труды и жертвы во время осады Брянска Лжедмитрием II в 1608 году, а Пьяное в деревне Пьяново Брянского же уезда, Поцынской волости, — принадлежавшей к селу Рогнедину и упоминаемой в писцовых книгах 1626—1629 годов.

То же можно сказать и о первом столетии (1246-1256), когда Брянск находился в зависимости от Московских государей, а Литва оспаривала еще у них влаычество над Брянском и не раз опустошала его окрестности, из которых люди должны были спасаться в лес «душею да телом». К такому же предположению приводят нас и некоторые церковные имения, пожалованные явно из княжеских урочищ под пышыми названиями — «Княжских полей, клинов, мхов» и впоследствии закрепленные Московским «государевым даньем».

Церковь Святого Спаса

Первые обстоятельные сведения о брянских церквах встречаются в писцовых книгах 1626—1629 годов; но едва ли можно сомневаться в том, что это были церкви, возникшие еще в период удельного княжения и епископской кафедры в г. Брянске. Покорение Брянска Литвою не только не благоприятствовало возникновению в нем новых церквей, но, по сказанию летописца, сопровождалось даже «опустением города», когда, следовательно, некоторые и из существовавших уже церквей могли упраздниться.

Кафедра Брянских архипастырей, как видно из вышеприведенной грамоты великого князя Литовского Александра, находилась при церкви Святого Спаса, служившей для них и усыпальницею.

После разгрома ханом Батыем Черниговского княжества в 1246 году в г. Брянск (Дебрянск) под защиту лесов и городских укреплений были перенесены из Чернигова резиденция князя, а также кафедра Епископа, которая находилась при храме Святого Спаса. Когда был построен этот храм – неизвестно, но, видимо, еще до переноса епископской кафедры в Брянск.

В писцовых книгах 1626-1628 годов этот храм описан так: «В верхней посопной слободе церковь Преображения Господа нашего Иисуса Христа на Владычных гробех, древяна, попово строенье, в церкви - образ местный Преображения Господня, да в приделе церковь Преподобного Никона; около церкви кладбище в длину 30, поперек 15 сажен». В 1770-х годах храм сгорел, а в 1778 году построен новый деревянный храм.

В прописной летописи Спасо-Гробовской церкви упомянуто, что храм этот построен на месте захоронения брянских епископов Нектария и Нафанаила, почему церковь и называется с давних пор Спасо-Гробовской, или церковь, "что на владычных гробах".

В наследство от кафедры к Спасской церкви перешла, вероятно, и часть владычних имений, признанных за нею Московскими государями и вошедших в Брянские писцовые книги.

Существующий ныне храм был построен в 1904 году на средства церковного старосты купца П. С. Могилевцева. Автором проекта был брянский архитектор-художник Н. А. Лебедев, спроектировавший церковь в неорусском стиле. Храм заменил рядом стоящую старинную деревянную церковь.

В 1905 году с последней были перевешены колокола на новое каменное здание. Храм был приписан к Брянскому Петро-Павловскому монастырю. После строительства в 1904 году каменного Спасо-Гробовского храма, стоявший рядом старинный деревянный храм бережно сохранялся. Вокруг храмов был разбит фруктовый сад, усадебная земля обнесена оградой.

Храм Святого Спаса

В 1929 году церковь была закрыта, её верхняя часть разрушена. Внутри храма были устроены перекрытия с различными кабинетами, пробиты новые окна для первого этажа и допущены другие нарушения ее архитектурного облика. Долгое время в храме располагался морг, затем «Дом занимательной науки и техники». К празднованию тысячелетия города (1985) были восстановлены церковные купола. В декабре 1992 года храм передан Русской православной церкви и начал действовать 7 января 1993 года. К празднику Преображения Господня в 1994 году внутренняя часть храма была отреставрирована, после чего церковь была освящена архиепископом Брянским и Севским Мелхиседеком.

С 1997 по 1998 год иконописцем Сергеем Георгиевичем Чикалиным были написаны иконы, установленные в новосооруженный иконостас и в декоративные рамы по стенам храма.

С 1999 по 2001 год иконостас храма и киоты украшались резьбой по дереву трудами иерея Стефана Дроздова (клирика храма) и бригады резчиков под руководством Геннадия Павловича Зайцева.

В июле 2006 года было получено благословение  на изготовление проекта нового иконостаса из мрамора, т.к. из этого   материала был выполнен и самый первый, установленный в храме иконостас (в 1904 г.), внешний вид которого, к сожалению, в архивных документах не найден.

Новый проект иконостаса и мраморных киотов по храму был выполнен настоятелем протоиереем Павлом Чикалиным и утвержден Епископом  Брянским и Севским Феофилактом. Средства на изготовление  иконостаса были пожертвованы Александром Васильевичем Фомичевым.

Иконы для мраморного иконостаса и алтаря написаны были преподавателем Брянского Епархиального Училища Разиным Александром Анатольевичем и его помощником Варламовым Михаилом Владиславовичем.

Иконостас храма Святого Спаса, фото Камбалина Сергея, 2014

Из летописей мы знаем в Брянске за это время, кроме «Владычного» Спасского храма, только одну церковь Св. Николы, в которой молился Св. митрополит Петр в 1310 году, когда, желая примирить Брянских князей Святослава и Василия, прожил здесь от Крещения до лета и из которой в 1340 году «злые крамольники Брянцы» извлекли насильственно своего князя Глеба и растерзали его в присутствии находившегося тогда в Брянске митрополита Феогноста.

Собор Покрова Пресвятой Богородицы

После упразднения в 1500 году самостоятельной Брянской епархии кафедральный собор был переведен из Спасо-Гробовской церкви в древнюю церковь Покрова, находившуюся в Брянской крепости. С этого времени она была наименована Брянским Покровским собором.

Покровский храм находится в центре современной Покровской Горы, которая получила название от построенного в городской крепости храма в честь Покрова Пресвятой Богородицы. Подле соборной колокольни находился осадный колодезь, необычайной глубины, благодаря которому жители Брянска могли отсидеться от осады Лжедмитрия II и ли товского полковника Лисовского, лишивших город сообщения с р. Десною.

В Смутное время (начало XVII века) Брянск был приграничным городом, и Брянская крепость имела важное значение в защите западных рубежей Московского государства. Воеводой в ней с1618 по 1619 годы был Василий Романович Борятинский — потомок великого князя Романа Михайловича Брянского и Черниговского. Воевода положил начало строительству каменного собора на месте деревянной церкви, упоминавшейся в 1526 году как крепостной. Пользуясь своей властью и материальными возможностями родственника — брянского помещика Евстафия Тимофеевича Алымова. Борятинский начал строительство храма. Заканчивал работы Е.Т. Алымов, который вошел в историю как строитель собора. Во время строительства на месте старой церкви рабочие находили кирпичи древней формы, вероятно XIV века, откуда следует заключить, что Покровская церковь существовала на этом месте и в XIV веке.

 

Собор Покрова Пресвятой Богородицы

В 1626 году пятиглавый, двухэтажный храм был освящен.

В нижнем — теплом храме престол был освящен в честь святителя Алексия, митрополита Московского и всея Руси чудотворца. Как глава Русской церкви святитель Алексий в 1363 году в городе Брянске совершил рукоположение Парфения (Порфирия) во епископа Брянского, вместо умершего в 1362 году епископа Исаакия. Находясь в Брянске святитель Алексий отслужил Божественную литургию в древнем Покровском храме.

Верхний, летний храм, был освящен в честь Покрова Пресвятой Богородицы.

Иконостас верхнего храма в честь Покрова Пресвятой Богородицы

При общей традиционной схеме построения архитектура храма обладает рядом интересных особенностей. Четыре главы его расположены не по углам стен центрального четверика, как это обычно делалось в русских церквах, а ориентированы вокруг центральной главы по сторонам света.

Размещение окон, их пропорции и декор, ставни и ниши для них заимствованы из жилой архитектуры. Живописности убранства фасадов способствует своеобразное переплетение древних традиций стиля XVII века с новыми «нарышкинскими» приемами рубежа ХVI-ХVIII веков. По типу — это характерный для своей эпохи кирпичный безстолпный пятиглавый двухэтажный храм.

Храмовая икона Покрова Пресвятой Богородицы

В храме хранятся частицы мощей святого великомученика Пантелеимона, святителя Николая Мирликийского чудотворца, святителя Луки Крымского (Войно-Ясенецкого), святителя Тихона, патриарха Московского и всея России чудотворца, преподобного князя Олега Брянского, преподобных старцев Оптинских, преподобного Герасима Болдинского, праведного Симеона Верхотурского, преподобной Ефросинии Полоцкой, святого праведного Иоанна Кормянского.

Из храмовых святынь прихожане особо почитают иконы Божией Матери "Троеручица" и "Неупиваемая чаша". По сложившейся в храме традиции перед иконой "Неупиваемая чаша" совершаются молебны о страждущих от недуга пьянства (по субботам по окончании Божественной литургии). Эти молебны чередуются с молебнами о болящих, которые совершаются перед частицей мощей св. вмч. Пантелеимона.

Неупиваемая чаша Покровского
собора

О зажиточности Брянского соборного причта свидетельствует следующая запись:

«Во 116 (1608) году, когда воры и Литовские люди Брянск осадили, то в осадное время учал в городе быть голод, и в те поры в городе в осаде купили (покупали) четверть ржи по шестидесят рублей и больше; и от протопопа Алексея из двора взято и роздано всяким ратным и осадным людям безденежно 175 четвертей; и за то его, протопопа, рачение и прочие, описанные Великого Государя Царя и Великого Князя Михаила Феодоровича в грамоте, от 121 (1613) года, за подписанием Его Царского Величества руки, Брянского Покровского собора протопопу Алексею пожаловано в Хвощенской волости из Дворцовых сел деревня Соколове, да починок Першин со крестьяны и всякими угодьи и принадлежностьми».

В 1798 году городским собором стал Преображенский храм Поликарпова монастыря, а Покровский собор стал приходским храмом, который с 1876 года был приписан к Преображенскому собору. В 1799 году была разобрана ветхая, отдельно стоявшая шатровая колокольня и четыре боковые главы. Позже к храму с западной стороны была сделана обширная пристройка с колокольней.

 

Троеручица Покровского
собора

В 1896 году Епархиальным начальством храм передан 144-му пехотному Каширскому полку и Богослужения в нем совершали полковые священники.

В апреле 1919 года военный храм бывшего Каширского полка был закрыт и передан под школу. После закрытия здание храма неоднократно перестраивалось и приспосабливалось под нужды государственных учреждений. Были снесены глава и колокольня.

Богослужения в храме возобновились с 24 мая 1991 года, после освящения верхнего храма Епископом Орловским и Брянским Паисием. 25 февраля 1995 года Архиепископ Брянский и Севский Мелхиседек освятил нижний храм во имя Святителя Алексия, Митрополита Московского. 9 февраля 1996 года был освящен придел во имя Преподобных Олега и Поликарпа Брянских.

Петро-Павловский епархиальный женский монастырь

Существование Спасо-Гробовского храма тесно переплетается с историей Петро-Павловского монастыря, основание которого брянский ученый-краевед конца XIX века П.Н. Тиханов относит приблизительно к 1274-1275 годам. И у этой истории есть своя биография.

Древнейшую обитель Брянского края – Петро-Павловский монастырь города Брянска – можно сравнить с краеугольным камнем Православной веры на Брянской земле.

После, по перенесении епископской кафедры из Чернигова в Брянск, брянские архипастыри размещались в Петро-Павловском монастыре, а сама кафедра находилась при церкви Преображения Святого Спаса, расположенной по соседству за оградой монастыря и ставшей кафедральным храмом и усыпальницей брянских епископов. Брянская епископская кафедра существовала свыше полутораста лет.

По преданию, он основан был около 1275 года, сыном благоверного Брянского князя Романа Михайловича святым Олегом, в крещении Леонтием, который, оставив княжеский двор еще при жизни отца, принял иночество под именем Василия и, по смерти, погребен в построенном им монастыре. Преподобный князь Олег Брянский сочетал служение государственного мужа с монашеской аскезой, и удалившись от княжения, заботился о своем народе молитвой и милостыней.

Предание присовокупляет к этому, что в 1288 году архимандрит Петровского монастыря, неизвестный по имени, стоял во главе духовного посольства, отправленного князем Романом Михайловичем в Киево-Печерскую Лавру для испрошения оттуда чудотворного образа Божьей Матери, и, по возвращении в Брянск, участвовал в основании Свенского Успенского монастыря.

Петро-Павловский монастырь

Брянский Петро-Павловский женский монастырь

В писцовых книгах 1626—1629 г.г. говорится:

«В верхней же посопной слободе на посаде монастырь Верховных Апостолов Петра и Павла да церковь Пророка Илии; на монастыре 5 келий; да по правой стороне подле того монастыря место порозжо в дл. 22 саж., поперек 21 саж., да на том же месте двор монастырскова слуги Гаврилка роспопа, да около монастыря огород монастырской к Ямской слободке подле осыпи, в длину 270 саж., поперек 56 саж., да подле р. Десны на берегу их монастырские старинные бобыли (2 двора), да место порозжо, 4 места пустых, да под горою под Петровским монастырем место порозжо Рословца Дементья Гвоздева; вотчина Петровского монастыря — село Городище на р. Десне, да к селу припущено в пашню пустошь Лизовица»...

Разные угодья Петровского монастыря тянулись в длину на 12 верст, а поперек на 10 верст.

При императрице Екатерине II обитель была лишена всех вотчин и угодий, постепенно пришла в упадок и в 1830 году была упразднена.

Однако по прошению градского Брянского общества и ходатайству местных купцов Ивана и Козьмы Семыкиных, пожертвовавших средства на восстановление обители, для вдов, девиц и сирот, монастырь был восстановлен как женский на правах общежития.

Многое для обители сделали Брянские меценаты братья Могилевцевы. К 1917 году в Петро-Павловской обители было два храма - соборный Введения во храм Пресвятой Богородицы и надвратный Святого пророка Божия Илии, семь каменных с деревянным верхом корпусов (в их числе странноприимный дом и больница) и 30 деревянных флигелей-келий.

Хозяйство было немалым и состояло из фруктового сада, скотного двора, лугов, земельных наделов и лесных угодий. Имелись рукодельня, иконописная и чеканная мастерские, церковно-приходская школа. В обители тогда было около 200 сестер.

В июне 1923 года монастырь был закрыт. В Ильинском храме устроили рабочий клуб, затем кинотеатр имени Демьяна Бедного. В середине 70-ых этот храм разрушили, на его месте стоит ныне гостиница «Брянск». Введенский храм был разграблен и занят губернским архивом. Ограда и почти все строения обители, в том числе фонтан, устроенный братьями Могилевцевыми, были разрушены. Сохранилось здание монастырской больницы, которое занимает кожно-венерологический диспансер, и несколько домов-келий.

От кладбища, на котором были погребены и известные жители города, уцелело лишь несколько могил. Неизвестно, где находятся святыни обители: два деревянных резных образа Святителя Николая и такой же образ Великомученицы Параскевы.

Церковь Введения во храм Пресвятой Богородицы

Церковь Введения расположена в нагорной части Брянска над крутым обрывом, обращенным к пойме Десны, играет важную роль в городской панораме. Единственный сохранившийся памятник древнего Петропавловского (Петровского) монастыря, основанного еще во 2-й пол. 13в. брянским князем Олегом Романовичем, похороненным здесь же около 1300 г.

Введение во храм Пресвятой Богородицы

Возведена как соборный храм в 1702г. на средства брянских помещиков Ф.Е. и П.Е. Саловых, вместо прежней деревянной церкви. В 1814-17 гг. перестроены западное и северное крыльца; в 1826г. тесовые кровли заменены железными; в 1832г. к северному входу пристроен четырехколонный портик.

Церковь Введения во храм Пресвятой Богородицы

В 1930 г. разобраны главы храма и колокольня, позднее с запада сделана пристройка. В настоящее время памятник отреставрирован (архит. В.Н. Городков).

Характерная для архитектуры Брянска рубежа XVII-XVIII вв. церковь, формы которой еще тяготеют к стилю предшествующей эпохи. Относится к традиционному для XVII в. типу бесстолпного храма с трехчастным продольно-осевым построением и шатровой колокольней. В композиции господствует массивный кубический основной объем в два яруса с поясом декоративных закомар, завершенный пятью главами. Тяжеловесный алтарь имеет три слабо выраженных закругления апсид. Обширная прямоугольная трапезная с западной стороны заканчивается большой закрытой папертью, над которой возвышается колокольня. Кирпичный декор фасадов в целом повторяет московские образцы XVII в.

В интерьере храма доминирует основное помещение, перекрытое сомкнутым сводом. Алтарь имеет лотковый свод, трапезная - полулотковый с распалубками над проемами, а разделенная продольными стенами на три помещения паперть - крестовый и коробовые своды.

Первоначальные позднеакадемические по манере росписи основного объема выполнены в конце XVII в., поновлены масляными красками во 2-й пол. XX в.; тогда же полностью переписана живопись трапезной и алтаря. Колористическая гамма выдержана в темных холодных тонах - зеленоватых, серо-синих и глухих красных. Иконографическая программа включает такие распространенные в монументальной живописи XIX в. сцены, как "Нагорная проповедь" на западной стене, "Вход в Иерусалим" на южной и "Поклонение волхвов" на северной. Сборные иконостасы XIX-XX вв. типичны для провинциальных храмов. Иконы написаны во 2-й пол. XX в. В довольно архаичных для конца XIX в. декоративных деталях главного иконостаса (головки ангелов и накладная резьба местного яруса) прослеживается отдаленное влияние позднего классицизма. Сохранилось паникадило XIX в.

В 1944 году возобновилось приходское Богослужение в Введенском храме. В начале 30-ых годов, по благословению Брянского архиепископа Даниила (Троицкого) были обретены и вновь погребены под Алтарем Введенского храма мощи Преподобного князя Олега.

Свенский монастырь

Свенский монастырь является одним из самых древних и известных монастырей в России. Обитель находится в трех с половиною верстах от областного центра. Душа радуется, когда издали видишь высокий холм у правого берега реки, простор и над всем этим венец природной благодати рукотворные чудо белокаменные храмы, издали казавшиеся лебедями, привставшими на лапах и взмахнувшими узкими крыльями, готовыми сорваться с места и полететь вслед за скатывающимся к горизонту солнцем. И нужно побывать здесь какое-то время, оглянуться, присмотреться, вслушаться в шелест деревьев, полюбоваться крутым спуском к Десне, чтобы осознать кровную связь с землей, где воздвигнута такая жемчужина русской культуры.

Монастырь расположен против места впадения в Десну речки Свини (Свени), вследствие чего до половины XVIII столетия назывался Свинским. Но затем ввиду явной неблагозвучности его во всех официальных документах стали означать Свенским. Выбранное место оказалось более чем удачным: с одной стороны — серебристый изгиб сверкающей реки, окаймленной золотистой кромкой песчаного пляжа и туманными контурами Брянска, с другой — низкий зеленый луг с отдельными купами верб и редкими могучими дубами.

Свенский монастырь и пейзажи его окрестностей

Любого путника впечатляет даже вход в монастырь с северной стороны. Он сделан с отступом таким образом, что перед двумя башнями и надвратной церковью образовалась довольно обширная площадка. Такой вход был выгоден для обороны, так как давал возможность обстрела незваного гостя с трех сторон. И чем больше знакомишься с этой жемчужиной, тем более удивляешься этому сплаву сказочности и действительности...

Свенский монастырь

Приглашаю в Свенский Свято Успенский монастырь Брянска

 

Своим возникновением Свенский монастырь был обязан явлению чудотворной иконы Пресвятой Богородицы и великих Печерских чудотворцев Антония и Феодосия.

Стоявший на подступах к Брянску, Свенский монастырь был свидетелем малоизвестного в подробностях княжеско-дружинного строя в пределах всего древнего Брянского края. Такой немаловажный исторический факт подтверждался древним списком (копией) с иконы Свенской Божией Матери, на котором в свитке, державшемся чудотворцем Феодосием, были начертаны слова: «Окладывана в лето шесть тысяч семъсотное и девяносто шестое (1288) благоверным князем великим Романом Михайловичем и благоверною княгинею Анастасиею, месяца септемврия, в 26 день на память Иоанна Богослова»

Построенный деревянный храм в честь Успения Богородицы стал центром пустынножительной обители, на обустройство которой князем Романом Михайловичем было выделено достаточно злата и серебра. Впоследствии в этом храме и был погребен сам основатель монастыря. Обитель была заселена 70 монахами, обнесена валом и частоколом из заостренных бревен.

В Свенском монастыре насчитывались три церкви: Успенская соборная с пределом во имя Усекновения главы Иоанна Предтечи, теплая во имя преподобных Антония и Феодосия и трапезной и Сретенская, под которой размещалась темница. Возле церквей высилась колокольня с обгорелой кровлей. Ее архитектура была своеобразной: верхняя часть - восьмигранная, типичная для шатровых колоколен XVII века, нижняя, более древняя, имела в основании круг с десятью выступами. В колокольне находились три комнаты, расположенные одна над другой, часы большие с боем. Девять колоколов размещались под самой крышей. Десятый же в 200 пудов висел на козлах.

При Иване Грозном началось строительство каменных храмов вместо деревянных. Каменный Успенский собор монастыря был построен в 1578 году. Строил его тверской мастер Гавриил Дмитриевич Маков. Это было монументальное пятиглавое, четырехстолпное и трехапсидное на подклети здание, с трех сторон окруженное галереями-папертями. Его подлинным украшением стали чудной и редкой работы железные двери, пожертвованные еще в 1565 году Иваном Федоровичем Мстиславским для поминовения его родителей — князя Федора и княгини Анастасии.

Успенский собор Свенского монастыря

Собор имел величественный семиярусный резной иконостас, высотой 33 метра. Он был покрыт серебром и сусальным золотом. Верхние четыре яруса икон были в человеческий рост. Многие иконы обрамлялись серебряными окладами, венцами и драгоценными камнями. Впечатляли и резные колонны, кажущиеся совершенно сквозными. Иконописью были украшены и фронтоны церкви.

Среди разнообразной церковной утвари выделялось игуменское место, являвшееся одним из лучших образцов древнерусской резьбы. Настоятели становились на это место, расположенное близ амвона в тех случаях, когда не отправляли сами церковного богослужения. Самой древней была большая плащаница, о которой в описи 1681 года сообщалось: "Вышиты образы в лицах по камке лазоревой золотом и серебром, по той же камке вышиты кругом слова:  "Не рыдай мене, мати".

Помимо церквей обитель имела 29 келий с проживающими в них 90 монахами и послушниками. Для их прокорма в год, приблизительно, заготовлялись "девятнадцать осетров вялых, десять осетров вялых прутовых да просоленной осетрины полбочки, пять белуг, сто сазанов, семьсот пластов сухой рыбы, сто пудов вязиги, икры зернистой два пуда, шесть кулей грибов сухих; хлеба в житницах и ямах: ржи - 1035 четвертей, пшеницы - 45 четвертей, овса -100 четвертей, масла коровьего - десять пудов, меду - сорок пудов".

Поближе к ограде ютились хозяйственные постройки: конный двор с 114 конями и 16 жеребятами, скотный двор с 57 коровами. Для гостей и паломников были выстроены две гостиницы, одна из которых предназначалась для греков, приезжающих на Свенскую ярмарку.

Источники и литература:

1. Г. М. Пясецкий. История Брянской епархии с древнейших времен до 1820 года. – Брянск: Белобережье, 2011
2. Ф. Дмитриев. История Брянска. – Орел, 1894
3. В. Нестеров. Большая игра. http://grgame.ru/knigi/
4. А.В. Карташев. Очерки по истории Русской Церкви. Т. 1. – М.: Наука, 1991
5. Макарий. История Русской Церкви, изд. 2. – СПб, 1900
6. Н. М. Карамзин. История государства Российского, т. I
7. Филарет, архим. (Ф. И. Гумилевский). Историко-статистическое описание Черниговской епархии, общий обзор. – Чернигов, 1874
8. Иерофей (Добринский). Брянский Свенский Успенский монастырь Орловской епархии. – М., 1866
9. Митрополит Алексий. http://www.vidania.ru/personnel/aleksei_fedorovich_byakont.html
10. Брянск Православный . http://www.bryanhram.ru/brjanskie-khramy.html
11. Брянский край. http://www.kray32.ru/bryansk.html
12. Википедия