. 56

Беспокойные рубежи северской земли XVI века

Организация защиты северской земли

Историческое название «Северские города» или «Северщина» в XVI-XVII вв. – это территория на юго-западе Московского княжества, которая охватывала Деснинско-Сожское междуречье, включая Поипутье, а также территорию междуречья Средней Десны и Нижнего Сейма с Рыльском и Путивлем. Это были земли древнерусского Черниговского и Смоленского княжеств, на рубеже ХV-ХVI вв. перешедшие из литовского подданства в российское.

Присоединив к себе по результатам войны с Литвой 1500-1503 гг. Северские земли, Москва получило сложившуюся группировку крупных крепостей, которая вначале состояла из 11 городов (Чернигов, Стародуб, Путивль, Рыльск, Новгород-Северский, Гомель, Любеч, Почеп, Трубчевск, Радогощ, Брянск) и 3 волостных центров (Попова Гора (современная Красная Гора), Мглин и Дроков). Их большое количество было связано не с высоким экономическим развитием региона, а с его пограничным положением в составе Литвы и удельными порядками, которые первоначально сохранялись и русским правительством. Эти крепости контролировали три основные сухопутные магистрали региона, шедшие с запада на восток, в местах их пересечений с реками, так же являвшимися транспортными артериями, шедшими в основном направлении с севера на юг.

Русская Северщина. Часть 1 (фильмы 1-4)

                       

Северские земли Московского государства после заключения перемирия с Литвой в 1503 году

Самая северная дорога проходила от литовского Чечерска к Поповой Горе и далее через Дроков, Мглин, Почеп на Брянск. Вторая дорога шла из литовской Речицы через Гомель, Стародуб, Радогощ и Трубчевск до Брянска. Самая южная дорога шла от Любеча, который был важным транспортным узлом, соединявшим Северщину с Днепровским Правобережьем, на Чернигов, Новгород- Северский и далее на Путивль и Рыльск. При этом особую важность приобретал Стародуб, так как он оказывался основным транспортным узлом, связывавшим все три основные сухопутные магистрали данного региона, имея помимо Гомеля и Трубчевска прямое сообщение с лежавшими на южной дороге Черниговом и Новгородом-Северским, с расположенными на северной дороге Почепом, а также с литовским Чечерском

После перемирия 1503 г. территория северских городов выдвигалась к югу из общей линии русского порубежья на 200-250 км. При этом под контроль Москвы попадал бассейн реки Десны и пространства «Поля».

В. Темушев. Северщина и Поле в составе Московского княжества в начале XVIв

В политическом отношении Северщина делилась на удельные княжества, ранее принадлежавшие С.И. Можайскому-Стародубскому, В.И. Шемячичу и князьям Трубецким. Удельное деление первоначально было сохранено и русским правительством, что способствовало организации здесь элемента общегосударственной обороны с минимальными затратами со стороны верховной власти, так как новые земли имели и крепости, и собственные вооруженные силы. Географические особенности местности способствовали обороне. Густые леса, развитая овражно-балочная система, разветвленная речная сеть с глубокими долинами и заболоченными поймами сковывали маневр татарской конницы и отрядов польско-литовского войска с обозами и артиллерией.

В это время крепости Северской земли, как и противостоявшие им литовские крепости, выполняли двоякую функцию. С одной стороны, они служили узлами обороны от вторжений противника, а с другой стороны играли роль опорных баз, с которых отправлялись в набег на вражескую территорию отряды служилых людей. Чаще всего ударам подвергались такие крепости юго-западного порубежного сектора Московского государства, как Гомель, Стародуб, Попова Гора. Два первых города чаще других служили и базой для набега на сопредельные литовские земли.

Роль форпоста на путях вражеских вторжений Северщина играла весь XVI в. Нужды обороны требовали того, чтобы юго-западная граница государства была обеспечена от набегов польско-литовских войск и и крымских татар. Ранее граница Московского княжества совпадала с течением рек Угры и средней Оки. С присоединением в 1503 г. Северщины, глубоко эшелонированная граница проходит по линии северских городов, укрепленных всякого рода "крепостями" (лесными засеками, рвами и валами, острожками и т.п.).

Особенностью региона, являлось то, что он почти весь XVI в. был почти в полном вражеском окружении. С севера, запада и юго-запада угрожали польско-литовские войска, а с конца XVI в. и «воровские черкасы», с юга же и востока татары. Только на северо-востоке северские волости смыкались с русскими землями Посожья и Поипутья. Защищали Северщину цепочки больших и малых крепостей, дополненные тактическими заграждениями, которые в условиях лесной полосы сковывали маневр противника. Узлами обороны этой системы стали города, возникшие в ХI-ХV вв. Причина преемственности не только в сохранении культурных традиций и экономии Москвой ресурсов, благодаря наличию в Северской земле оборонительной инфраструктуры. Древнерусские города ставились в местах удобных для самообороны и контроля стратегических объектов: рек, дорог, переправ и т.д., что оказалось выгодным и для порубежных крепостей юго-запада России ХVI - начала XVII в.

Основу оборонительной инфраструктуры Северской земли в каждом отдельном секторе составляли города с мощным нарядом, количественно зависевшим от важности направления, имевшим достаточно выраженный оборонительный характер. Их поддерживали крепости, насыщенные полевой артиллерией, которая в случае необходимости могла перебрасываться на угрожаемые участки. А дополняли систему укрепленные центры с небольшим нарядом, игравшие роль опорных и сторожевых пунктов.

В то время служба военная и гражданская были неразделимы, то есть суд, организация обороны, общественного порядка находились в одних и тех же руках. В XVI веке такими людьми были наместники.

Наместник как бы замещал собою в городе и окружавшем его уезде великого князя и царя. Его действия были практически бесконтрольными. В определенные сроки он получал от местного населения продукты питания и подарки. Свое пребывание в городе наместник рассматривал как награду за военную службу в дальнем походе, как средство для укрепления своего материального благосостояния. В ответ на злоупотребления наместников в Москву посылались жалобы от населения. Поэтому правительство было вынуждено привлечь местное население и, в первую очередь, дворян к участию в судебных делах, сокращая судебные полномочия наместников.

Позже, в правление Ивана IV, правительство решило заменить наместников воеводами. Полностью наместничье управление было заменено воеводским в начале XVII века, после прихода к власти новой династии Романовых. Воевода назначался особым центральным учреждением – приказом – на довольно короткий срок, чтобы пресечь длительные злоупотребления властью с его стороны. Ему давался наказ – инструкция, в которой перечислялись его обязанности. Воевода должен был защищать город, принимать меры к сбору налогов, производить суд, следить за порядком. При воеводе действовала съезжая или приказная изба, в которой подьячие вели письменные дела.

Воеводы укрепляли обороноспособность городов. Так, например, когда в 1580-м годах Брянская крепость была уничтожена врагами, московское правительство прислало сюда городских мастеров для постройки крепости, воевода Леонтий Аксаков контролировал строительство.

В результате Брянск стал одной из крупных крепостей XVI в., служившей также базой военного снабжения других городов на юго-западных рубежах Северщины. «Город Брянеск, на самородной горе, дубовой рубленой, покрыт тесом», состоял из старой крепости, с окружностью стен с башнями 440 саж., и примыкавшей к нему новой на 441 саж.; в первой было десять, а во второй шесть башен рубленых в четыре, шесть и восемь стен, шириной в основании от 2,5 до 4,5 саж. и высотой от 4 до 10,5 саж. Стены крепости высотой от 3 до 9 саж. и толщиной более 3 саж. подпирали «быки», засыпанные землей.

План крепости Брянска. Реконструкция В. Поповичева

Через окружавший крепость ров против проезжих ворот и башен были перекинуты дубовые мосты с перилами и решеточными воротами, а в более уязвимых низких местах сделан вал на 102 саж. высотой «с нарубкой и кровлей» в 3 саж., на нем стоячий острог. Два «выводных рубленых колена» (бастиона) высотой в 3—5 саж. и шириной в 3 саж., с пушечными боями обеспечивали защиту более доступных для противника стен крепости. В башнях и выводных коленах были устроены помосты с сорока «боями пушечными».

В процессе восстановления крепости было сделано значительное увеличение толщины каменных и деревянных стен, осуществлено повсеместное применение многоугольных (4—6—8-стенных) и более высоких и прочных башен, обеспечивавших поражение противника ружейным и пушечным огнем на большое расстояние; выполнено соразмерное расположение на крепостных стенах башен с таким расчетом, чтобы «башня башню огнем очищала»; реализовано устройство дополнительных препятствий на пути к главной крепости в виде рубленых стен или острогов, глубоких и широких рвов, часто заполненных водой и почти всегда набитых «частиком» (острыми кольями) и т. п. Видимо тогда же вдоль Десны, к западу от Брянска, был насыпан большой вал.

Это была передовая линия в обороне города. Чтобы усилить внимание к укреплению Брянска, Иван IV передал этот город в удел своему старшему сыну Ивану.

В 1638 г. Брянск имел на своем вооружении 29 орудий. Девять медных полуторных пищалей калибром от 6 до 2 гривенок (97-63 мм), из которых самым массовым оказался калибр в 4 гривенки (около 84 мм). Столько же полковых орудий, пять из которых железные, а остальные медные. Причем семь пищалей одного калибра - 1 гривенка (46-50 мм). В городе имелось еще девять медных тюфяков и две пищали не входящие в вышеописанные категории калибром 2,75 и 1,75 гривенки.

Власть наместника или воеводы не ограничивалась пределами города, а распространялась на окружавшую его местность – уезд. Уезды делились на волости и станы. Волостями назывались более или менее обширные территории с крестьянским населением. Волость управлялась из единого центра волостелем или позже воеводой. Одной из таких волостей в XVIвеке была Мглинская.

Для удобства управления и сбора налогов уезд делился на станы. Кроме того, сохранилось и древнее управление – сельские старосты, выбранные крестьянами, сходы – собрания домохозяев данной местности.

На всем вновь захваченном пространстве, в местах стратегически важных, ставили укрепленные города и между ними протягивали по заранее определенной "черте" всякого вида "крепости". В городах сажали гарнизоны, в обязанности которых было не только защищать город, но и наблюдать за всею "чертою", посылая на нее наблюдательные отряды. Здесь укреплялись старые города и строились новые. Обычно это происходило следующим образом.

Для восстановления или постройки нового города с севера приходил на избранное место (обычно при реке) Московский воевода с отрядом воинских и мастеровых людей, и строил крепость, как правило деревянную. В то же время он собирал сведения по окрестным "речкам" о вольном населении и приглашал его к себе: приказывал "со всех рек атаманом и казаком лучшим быти к себе в город". Государевым именем он "жаловал" им, то есть укреплял за ними в поместье их заимки, "юрты"; составлял список этих заимщиков и привлекал их к государевой службе по обороне города и границы.

Это и был первый слой зарождающегося здесь служилого класса – мелкопоместные "дети боярские" или "служилые атаманы", помещики, обходившиеся без крестьянского труда. Вторым слоем были те гарнизонные люди, которых приводил с собой воевода на постройку или восстановление города. Поселенный в городе, этот гарнизон служил ядром, с помощью которого устраивались понемногу постоянные группы городского населения. В особых "слободах" кругом крепости селились служилые казаки, стрельцы и прочий военный люд - каждый "чин" в своей слободе. К этим "казачьим" "стрелецким", "пушкарским" и иным слободам, по числу их дворов, приписывалась под городом пашня.

Собранные с округи в город и "прибранные" на государеву службу вольные бродячие люди усаживались на оседлые хозяйства и, не возвращаясь "во крестьянство", однако, возвращались к сохе и пашне. Так, в течение трех-четырех десятилетий Московское правительство сумело запрячь большую часть независимого от государства населения в свое служебное ярмо и на нем основать целую систему оборонительных мер против литовцев и татар. Можно полагать, что, искавший земли и воли беглый люд, против ожидания попавший на казенное поместье и пашню, не был доволен своим новым положением. Правда, здесь в городах "украинных" и "польских" не повторились старые формы "поместного" и "вотчинного" быта; разные слои служилых людей не были похожи на общественные классы центра; не существовало крестьянской "крепости" на мелких поместьях и холопьей дворни в крупных вотчинах; но крепила и кабалила государева служба, а, кроме прямой службы, угнетала еще и государева пашня.

Таким образом, в различных местах Северщины возрождаются русские казачьи "городки" и станицы, северская земля обратилась в пограничный военный округ, а ее население, перебежавшее сюда от частной зависимости на старом месте, попало в казенное ярмо на новом. Московская власть взамен крепостной зависимости создала здесь зависимость служебную - военную и пахотную. Вольным остался лишь тот, кто не попал в "приборные" служилые люди и ушел на юг далее укрепленной государством границы.

Во главе станиц стояли "атаманы". Они собирают вокруг себя сотни, даже тысячи служилых людей – казаков, стрельцов, пушкарей, вожей, ездоков и пр. Служилые люди ведут постоянную борьбу с литовцами и татарами, грабят всех, кого застанут на полевых дорогах между Москвою, Днепром и Черноморьем; но они же охотно нанимаются на государеву службу, составляя особые отряды в московских войсках.

В результате, Северская земля уже в начале XVI в. имела широкую сеть крепостей, выделяясь этим среди других регионов. Ее структура включала систему порубежных крепостей и оборонительных линий полковой службы, сторожевую и станичную службы, оперативную разведку. Каркасом системы были города и крупные крепости.

 

Крепости оборонительной линии Стародубья

Стародубская война 1534-1537 гг. не закончилась для литовцев и поляков отвоеванием Северщины, однако жестокий разгром Стародуба Почепа и Радогоща был призван продемонстрировать Москве всю серьезность намерений Литвы в борьбе за Северские земли, которые были чрезвычайно уязвимы, т.к. находились на крайних рубежах Московского государства с Литвой.

По заключенному в 1537 году перемирию вся территория Северщины оставалась в составе Московского государства и положение в северской земле стабилизировалось, в пограничных северских городах с Литвой – Стародубе, Мглине, Радогоще и Почепе – восстанавливались, расширялись и обновлялись старые и новые сторожевые крепости, которые с 1571 по 1598 год входили в оборонительную линию, охранявшую юго-западные рубежи Русского государства. Эта засечная черта начиналась в Калуге и шла через Серпейск на Брянск, Почеп, Стародуб.

Таким образом, контингент основных крепостей данного сектора Московского государства, приобретенный им в начале XVI в., сложился, в основном, на базе городов, существовавших еще с древнерусского времени, хотя сама система обороны строилась, естественно, применительно к условиям данного хронологического периода. Сохранение этой группировки без коренных изменений на протяжении 100 лет свидетельствует о ее оптимальном характере для данной местности в военно-политических и экономических условиях XVI в.

Стародуб.Стародуб, хотя и был удален от литовско-русской границы, оказывался крупнейшей русской крепостью данного региона, расположенной на пересечении сухопутных путей, противодействующей литовским силам на северном направлении.

Спустя год после разгрома Стародуба, в апреле 1536 года, разоренный дотла Стародуб начал заново отстраиваться и постепенно заселяться людьми – "начали город Стародуб делать земляной на старом же месте, и доделан того же лета" в июле.

О тех событиях летопись сообщает нам: «…И государь князь великий повелел того же лета новой град поставити; и по государеву слову поставиша град в то же имя Стародуб, в лето 7044, и церкви священныя поставиша…».

План города Стародуба 1782 г.

Учитывая бедствия, постигшие город, царь принял решение освободить Стародубщину от податей на 15 лет.

Разрядная книга 1565 года свидетельствует, что в это время в Стародубе было два воеводы. Один из них – Микита Замицкой имел резиденцию непосредственно в городе, а другой – Василь Коробов – “за городом, для вылазки”.

Крепость стояла на возвышении и состояла из двух частей: “старого” и “нового” города, обведённых земляными валами. С южной стороны к защитной ограде подходили мелководные речки Бабинец и Бычок.

На левой стороне речки Бабенца имелось старинное укрепление с пятью бастионами и с девятью выездами, имеющее вид нерегулярного четырехуголника, разделяющееся ручьем и оврагомъ Шморговкою на две части – Старый и Новый город.

План земляных валов крепости Стародуба, 1746 г.

Опись 1754 года сообщает, что в систему фортификационных сооружений Стародуба входили в тот период времени земляные валы с бастионами, дубовый палисад, 6 башен и рядом с ними “для солдат караульные избы”. На территории крепости были “колодезя с шопою”, а для сохранения военной амуниции построены две кладовые.

Согласно описи 1781 года в Стародубе был “двор артиллерии полковой стародубовской…в нём каменный погреб, сарай для пушек, караульных изб две, амбаров три…дом лазаретный”. Кроме того, в Стародубе было 15 церквей, 863 двора, 212 лавок, 344 мастеровых.

Крепость была окружена со всех сторон предместьем, разделяющимся на четыре части: первая называемая собственно городом, по левую сторону речек Бабенца, Ланковки и ручья Гудовки; вторая на югъ – Заречье, отделяющаясь отъ оной части речкою Бабенцомъ; третья на западъ – Рубцовка, отделяющаяся от первой части тою же речкою и по левую сторону речки Бычка; четвертая на северо-запад – Гудовка, по левую сторону речки Ланковки, отделяющаяся от первой части ручьем Гудовкою.

Почеп. Одной из важнейших крепостей края был Почеп, где не раз менялись князья-воеводы. Первое упоминание о Почепе в "Краткой Волынской летописи" относится к 1500 году. Известно, что он был построен на месте древнего поселения, расположенного на пути сбора дани киевскими князьями с племенных союзов северян, радимичей и вятичей.

Место, на котором в те далекие времена появилось поселение, было удобным с военно-стратегической точки зрения. Сама природа создала здесь условия защиты от врагов: кругом непроходимые леса, топкие болота, с одной стороны река Немига с ключевой водой, с другой - полноводная Судость (приток Десны).

План бастионных укреплений крепости Почепа

 Еще в октябре 1535 года были построены новые земляные укрепления в Почепе. Почепская крепость состояла «…из пяти башен (бастионов) и из дубовых срубов, внутри которых была заспана земля и песок». Стены укрепления по периметру достигали более 1, 5 км и были расположены на высоком земляном валу, перед которым был вырыт глубокий ров. Крепость имела четыре ворота – на Стародуб, Мглин, Трубчевск и Смоленск. Согласно древним записям, на вооружении гарнизона Почепа находилось: "5 медных пушек, к ним более 6000 ядер и 7 пудов железа для их изготовления, 16 пудов пороха, 10 пудов свинца, 153 пуда горючей серы, 217 литров селитры. Кроме того, было 53 мушкета и 50 гранат...".

Оборонительные сооружения располагались на правом возвышенном берегу реки Судость (в районе нынешнего Ильинского храма). Река в те времена ближе подходила к горе и заполняла водой ров, опоясывающий крепость с севера. А с юго-запада ее огибала река Немига со своей прозрачной ключевой водой.

На протяжении XVI века Почеп являлся одной из сильных сторожевых крепостей. А с 1571 по 1598 год она входила в оборонительную линию, охранявшую юго-западные рубежи Русского государства. Эта засечная черта начиналась в Калуге и шла через Серпейск на Брянск, Почеп, Стародуб. В разрядной книге под 1549 годом читаем: "... в апреле на Почепе воевода князь Иван Васильевич Горенской-Оболенской да Степан Григорьевич сын Сидоров, а в 1602 году князь Федор Друцкий и Игнатий Савин ...". С 1555 года наместником в Почепе был Игнатий Борисович Блудов, в 1558 году — Михаил Федорович Санбулов, а через год городом управлял уже князь Иван Дмитриевич Дашков.

Охрану оборонительной линии несли 78 «детей боярских» полковой службы, 247 «детей боярских» конских с пищалями, 160 «засечных сторожей», 460 казаков и стрельцов из близлежащих городов, в том числе Стародуба, Почепа, Мглина, Брянска и других:, а также ратные люди, присланные из Москвы.

Мглин. Летопись этого времени сообщает, что "Мглин положение имеет: крепость - на возвышенном несколько месте, а предместье - на низком месте; от запада при речке Судынке крепость сего города обнесена земляным валом, уже обветшалым. В сём городе: церквей деревянных пять; сотенное  правление в казенном деревянном доме; магистрат в казенном же деревянном доме".

План города Мглина 1782 г.

Старая  земляная мглинская крепость, с бастионами на углах, занимавшая самое высокое место внешней стороны речной излучины, была отделена от посада с востока Голякиным ручьём, а с юга - ручьём Молотьковка. Крепость имела форму  неправильного  многоугольника и четыре въезда по сторонам света. Контур валов крепости – это неправильный одиннадцатиугольник. По плану он прерывался четырьмя въездами: с северной, восточной, южной и западной сторон

План земляных валов крепости Мглина

Погар (Радогощ). Древнерусская крепость Погар на реке Судости, известна ещё с XII столетия под названием Радогощ. После разорения Радогоща литовцами в 1563 году население разбежалось, а на месте прежнего поселения долго оставалось пустое городище.

Вновь возникший город носил уже имя Погара (погорелый). Его укрепления построены в первой половине XVII ст., они были незначительными, названные в документах того времени “острожком”, который “огорожен стоячим тыном облым”.

Причиной понижения административного и военного статуса Погара могли стать большие потери населения, связанные с гибелью города в 1534 г., разорением его посада и окрестностей уже в ходе Ливонской войны в 1563 г. литовско- татарскими войсками под командованием князя Михаила Вишневецкого и в 1579 г. польско-литовскими войсками князя Константина Острожского. Недостаток служилого населения, ощущавшийся в целом в России после окончания Ливонской войны и Опричнины, крайне затруднял возрождение города. В оборонительной же структуре городов юго-западного оборонительного сектора русского государства Радогощ оказывался контролирующим среднюю сухопутную стратегическую дорогу Северщины на сравнительно небольшом удалении от сильных крепостей Стародуба и Трубчевска. Это, вероятно, позволило правительству в силу острой нехватки ресурсов отказаться от содержания здесь крупной военно-административной единицы. Радогощ утрачивает в это время городские черты, прекращает выполнение административных функций, превращаясь в небольшой укрепленный пункт оборонительной системы.

Так, “Акты Юго-Западной России” свидетельствуют, что в 1654 году Погарская крепость (”острожок”) сооружена на возвышении над речкой Судостью. В систему фортификационных сооружений входили: земляной вал, палисад (”стоячий тын”) и ров. С двух сторон острожек защищала река Судость, а с двух других - "под горою ров".

После изгнания из Погара польско-шляхетских войск, крепость была значительно усилена. В это время здесь проживали 368 казаков и 89 мещан, церквей было две — Успения Богородицы и Николая Чудотворца.

План города Погара 1782 г.

В конце XVII - начале XVIII века Погарская “фортеция” имела земляные укрепления и пять деревянных башен с воротами, одна из которых “от реки Судости з мостом”. Башни (“башты”, “брамы”) назывались Сотницкая, Заровская, Мостовая, Меская (или Подолная — “семистенная” или “в пригородку”) и Московская (“восьмистенная”). Валы представляли собой “избицы”, засыпанные землей. Кроме соборной Успенской и Никольской церквей в крепости стояли церкви Иоанна Предтечи и Покрова Пресвятой Богородицы (близ соборной), при них имелись школа и богадельня. Рядом располагались сотенная канцелярия и цейхгауз. Пожар 1727 года уничтожил многие крепостные сооружения, в том числе все башни и две церкви (Никольскую и Иоанна Предтечи), которые были восстановлены только в 1768 году.

Опись 1781 года сообщает, что укрепления Погара требовали в это время ремонта. Сохранилась подробная опись крепости за 1733 год, из которой явствует, что в ту пору она уже сильно обветшала и от нее “брали сколько дерева осталось и оным огорожено ратушу Погарскую...” Погарская крепость имела артиллерию, про что свидетельствует та же опись: “В сем городе артиллерийских служителей – 4 дв. ”.

Сторожевая служба северской земли

На юго-западных границах Московского княжества историки обычно указывают на двух противников русских: польско-литовские силы и татар. Первые являлись армией европейского образца, вооруженной огнестрельным оружием. Ее многочисленная пехота была обучена полевому бою, штурму и обороне крепостей. Широко применялось инженерное обеспечение на маршах и в сражении. Основной целью этих сил был захват территорий, нанесение максимального военного, экономического и демографического урона.

 

Польско-литовское войско

Вторым врагом были крымские татары. Татары, кое-как вооруженные луками, кривыми саблями и ножами, редко пиками, на своих малорослых, но сильных и выносливых степных лошадях, без обоза, питаясь небольшим запасом сушеного пшена или сыра да кобылиной, легко переносились через необъятную степь, пробегая чуть не тысячу верст пустынного пути. Частыми набегами они прекрасно изучили эту степь, приспособились к ее особенностям, высмотрели удобнейшие дороги, сакмы, или шляхи, и выработали превосходную тактику степных набегов; избегая речных переправ, они выбирали пути по водоразделам; главным из их путей к Москве был Муравский шлях, шедший от Перекопа до Тулы между верховьями рек двух бассейнов, Днепра и Северного Донца. Скрывая свое движение от московских степных разъездов, татары крались по лощинам и оврагам, ночью не разводили огней и во все стороны рассылали ловких разведчиков. Так им удавалось незаметно подкрадываться к русским границам и делать страшные опустошения. Углубившись густой массой в населенную страну верст на 100, они поворачивали назад и, развернув от главного корпуса широкие крылья, сметали все на пути, сопровождая свое движение грабежом и пожарами, захватывая людей, скот, всякое ценное и удобопереносное имущество. Это были обычные ежегодные набеги, когда татары налетали на Русь внезапно, отдельными стаями в несколько сотен или тысяч человек, кружась около границ, подобно диким гусям, по выражению Флетчера, бросаясь туда, где чуялась добыча.

Атака крымских татар

Основу войска татар составляла легкая конница. Их главной целью был захват полона и скота. Овладение имуществом отодвигалось на второй план, так как быстрые передвижения исключали использование обозов. Татарам было экономически не выгодно кровопролитие, почему они обычно и избегали боя.

Существовал и третий противник - «воровские черкасы» - казаки, жившие на юго-восточных окраинах Речи Посполитой (образована в 1569 г.), выступавшие в данном случае, как сила, независимая от верховной власти. Их активные вторжения в русские земли начались со второй половины 80-х гг. XVI в., что было связано со столкновением русской и украинской колонизации Поля. Черкасы владели огнестрельным оружием, умели воевать в пешем строю и штурмовать крепости, но при этом не брали в набег тяжелого вооружения и обозов, умело применяли маскировку и татарскую тактику стремительного отступления.

Казачье войско

Их основной целью был разбой, свойственный татарам, причем черкасы в отличие от последних вели активную охоту за русскими служилыми людьми, а иногда даже шли на захват городов. Ущерб от таких набегов был весьма значительным. Другая цель была связанна с колонизационным движением Речи Посполитой_по захвату новых территорий на Поле и ограничением движения в этом направлении России.

Границы Московского княжества, подвергаемые частым и опустошительным набегам литовцев и ордынцев, требовали постоянной и деятельной обороны. Если в борьбе с Литвой города-крепости имели большое значение, то в борьбе с крымскими татарами постройка городов мало помогала. Они их просто обходили, и необходимо было изыскать какие-нибудь средства против внезапности татарских набегов. Нужны были такие воины, которые выслеживали бы татар в степи и давали бы знать в «украинные» города северской земли об их приближении.

Для этого во второй половине XVI века у окраинных городов Московской Руси была введена так называемая постоянная сторожевая служба, задачей которой было заблаговременное выслеживание татар и предупреждение об их приближении к городам. Сторожевые пункты создавались впереди самых окраинных городов, примерно в 4-5 днях пути от них.

Первые подобные службы являлись скрытыми караулами разъезжих сторожей и станичников, обязанностью которых было наблюдение за движениями татар, ведение разведки и предупреждение о набегах степных кочевников.

С распространением границ Московского княжества на юг и восток сторожи против татар стали увеличиваться, и мало по малу принимать вид линии настоящих укреплений на всем протяжении юго-восточных границ государства.

В результате в северских пограничных городах учредился особый класс служилых воинских людей, известный под именем городовых казаков, которые обязывались постоянно быть на службе, ездить в степи, смотреть за движениями татар по известным степным дорогам, называемым шляхами, перехватывать языков, и доставлять вести воеводам и великому князю, а в случае набега ордынцев защищать пограничные города. В службу эту набирались вольные люди из всех сословий; они получали за свою службу определенное количество земли, освобождались от всех податей, а иногда награждались и денежным жалованьем, вооружение же и лошадей должны были иметь за свой счет.

Голубев В. В. Русская пехота с "вогненным боем" 1550-70-е гг.

Городовые казаки в первый раз встречаются в наших летописях под 1444 годом. Они были учреждены правительством и находились в полной от него зависимости. В царствование Ивана ІV они поступили в ведение Стрелецкого приказа и, наравне со Стрельцами, составляли особый разряд войска, противоположный дворянам и детям боярским, которые находились в ведомстве Разряда.

Выдвинутые далеко в Дикое поле «сторожи» и подвижные станицы скрытно контролировали огромные степные пространства. Обнаружив выбитую конскими копытами землю — «сакму», станичники умели определить, сколько и каких людей крадется к русским рубежам. Особое внимание уделялось степным дорогам на Русь.

 

С. В. Иванов. На сторожевой границе Московского государства

Сторожевые огни, гонцы-«сеунчи» предупреждали окрестные станицы и порубежных воевод о приходе врага, его силах и направлении удара. В конце XVI века южная граница покрылась цепью новых крепостей, были усилены «засечные черты» из лесных завалов, валов, острогов и постоянных гарнизонов. В XVII веке мощная Белгородская черта засек и крепостей, а вслед за ней Изюмская черта  призваны были  перенести линию борьбы дальше от мирных русских земель.

Из передовой линии городов в разных направлениях, дня на четыре и дней на пять пути от города, а не редко и ближе, назначались в степи «сторожи», отстоящие друг от друга на день, очень редко на два, а более на полдня пути и ближе. Сторожи сии были в беспрестанных сношениях друг с другом и составляли несколько неразрывных линий, пересекавших все степные дороги, по которым татары ходили в Русь.

В 1571 году Царь Иван Васильевич, желая дать больше порядка сторожевой и станичной службе, приказом своим от 1-го января назначил главным ее начальником знаменитейшего воина своего времени, князя Михаила Ивановича Воротынского и предписал дать ей лучшее устройство. В помощники Михаилу Воротынскому для освидетельствования и назначения сторожей на месте были определены: со стороны крымцев – князь Михаил Тюфякин и дьяк Ржевский, знаменитый подвигами степной войны и хорошо знакомый с крымскими степями, с ногайской стороны – Юрий Булгаков, опытный степной служака, не раз поражавший крымцев и ногайцев.

Умный исполнитель царской воли, Воротынский, начал дело подробными справками и допросами о настоящем состоянии этой службы и о всем, в чем она требовала изменения, и что можно было оставить, в прежнем виде, перебрал все росписи и книги об этой службе, хранившиеся в Разряде, сделал подробные расспросы станичников и cторожей.

Из его исследований видно, что при Царе Иране Васильевиче, лет за 15 до 1571 года, существовала уже длинная цепь укрепленных городов по всей степной «украйне», и что сторожевая служба была в ведении Разрядного Приказа в который доставлялись все росписи станиц и сторожей.

Воевода, князь Михаил Иванович Воротынский

Сторожевая служба получила стройную организацию в 1571 году на основе разработанного под руководством воеводы М.И. Воротынского Устава. Сторожевую службу несли сторожи (сторожевые наблюдательные посты) и станицы (небольшие конные отряды), высылавшиеся из пограничных крепостей в степь в период с середины весны до наступления зимы. Они поддерживали связь между собой и с крепостями, ведя разведку и оповещая сигналами о приближении противника.

Служба сторожей считалась очень трудной и опасной, поэтому они получали большее жалование, нежели другие служилые люди, а также вознаграждение за убытки, которые они могли понести (например, потеря лошади и т. д.).

В каждом из городов службы были свои воеводы и осадные головы с отрядами служилых людей, боярских детей, казаков и стрельцов (со временя Ивана IV). Стрельцы собственно были городовые воины, очень редко высылавшиеся в степи и на засеки; боярские же дети и казаки вместе с севрюками и служилыми татарами, разделялись на городовых или полковых, и на станичных и сторожевых. Первые употреблялись только для защиты городов и для отражения неприятеля на границах, вторые же – «стражи» – поочередно отправлялись в степь для разъездов и по сторожевым пунктам.

Сторожевая вышка

«Стражи» делились на станичников, вожей и сторожей. Они за сторожевую службу получали особое жалованье, большее полкового или городового и удовлетворялись от казны за все убытки и потери, которые могли случиться в разъездах. Лошади, сбруя и вооружение, при отправлении в степь, оценивались воеводами, которые эту расценку вносили в особые книги, и по сим книгам выдавали вознаграждение, в случае потерь и убытков.

Обычно дворяне одного уезда служили вместе. Один раз в год в уездном городе проводился смотр, куда съезжалось дворянство всех окрестных волостей. Им руководил обычно полковой воевода, придирчивым взором следивший за исправностью воинов, оружия, коней.

На смотр каждый должен был прибыть в соответствующем вооружении и привести с собой указанное число вооруженных людей (в зависимости от размеров землевладения, позднее — от числа крестьянских дворов). Здесь же верстались на службу с 15-летнего возраста «новики» и раздавалось денежное жалованье.

В картине С. Иванова Смотр служилых людей изображен воевода, перед которым на столе лежит список прошлого смотра — «десятня». Новая «десятня», которую пишет тут же подьячий, тщательно сверяется со старой: кто-то из дворян умер, кто-то получил новый оклад и должен привести с собой больше людей, кто-то верстается на службу впервые, кто-то «устарел» и просит отставки «по болезни старых многих ран».

С. Иванов. Смотр служилых людей

Часть дворян уже прошла смотр, другие готовятся представить себя и своих людей «налицо». Так, например, в смотре 1569 года есть такая запись подьячего: «Ташлык Степанов сын Приклонского, …на службе будет на коне, в доспехе, в шеломе, с саадаком, саблей, копьем. А за ним: два человека на конях, в доспехах, в шеломах, с саадаками, саблями, с рогатиной; конь простой да два человека на меринах с вьюками и с топориками».

В начале XVI в. южная степь, лежавшая между Московским государством и Крымом, начиналась непосредственно за Старой Рязанью на Оке и за Ельцом на Быстрой Сосне, притоке Дона.

Для защиты своих границ Русское государство развернуло широкое крепостное строительство. Фактически в 40-х годах была создана, передовая оборонительная линия. Русские воеводы с полками стояли теперь на рубеже Пронск—Михайлов—Зарайск—Тула—Одоев—Белев—Козельск—Карачев—Мценск. Кроме того, русские полки взяли под защиту Северскую землю. Здесь до 1571 г. была создана укрепленная линия Новгород-Северский—Путивль—Рыльск, а после 1571 г. – Калуга—Брянск—Почеп—Стародуб.. Ежегодно "с благовещенья" (с 25 марта) "воеводы от поля на первый срок" ставились во многих городах вдоль южного рубежа.

Засечные черты Московского государства в XVI веке

Во второй половине 40-х — начале 50-х годов XVI века основное внимание правительства Ивана IV было обращено на восток, это было связано с Казанской войной. В эти годы русские воеводы с войсками лишь изредка оказывались в северских землях: в 1549—1550 годах — в Почепе, в 1550—1551 — в Карачеве, однако после присоединения в 1552 г. к Москве Казанского ханства они уже находились почти во всех северских городах.

В нашем регионе в сторожевой службе принимали участие дети боярские из Стародуба, Почепа, Мглина, Новгорода-Северского, Брянска, Карачева. Охрану оборонительной линии несли 78 «детей боярских» полковой службы, 247 «детей боярских» конских с пищалями, 160 «засечных сторожей», 460 казаков и стрельцов из близлежащих городов, в том числе Стародуба, Почепа, Мглина, Брянска и других, а также ратные люди, присланные из Москвы.

Так в частности, в приложении к Уставу Разряда предписывалось: «… детям боярским с головами на Государевой службе быти на Донце на Северском усть Уде: из Северы, из Брянска, из Почапа, из Стародуба, из Новагородка из Северского; да к тем же в прибавку из Орла, из Карачева, да казаком из Новосили да из Орла".

В 1553 году "с благовещеньева дня" русские воеводы с полками находились в Рыльске, Путивле, Новгороде-Северском, Чернигове, Трубчевске. В 1557 году "воеводы по украинным городам на первый срок" были поставлены еще в большем количестве крепостей: добавились в Стародубе и Почепе. Сентябрьская "роспись" того же года рисует картину плотного прикрытия всей "крымской украины" от самого края Дикого поля.

Реконструкция городка-заставы на пути через засечную черту

В годы опричнины погибли бывшие воеводами в Брянске князь Владимир Константинович Курлятев (1565-1566 годы) и Тимофей (Замятня) Иванович Сабуров (1569 год), бывшие воеводами в Карачеве князья Михаил Петрович Репнин (1557 год), Семен Иванович Баташов (1564 год) и Петр Семенович Серебряный (1569 год), почепские наместники Михаил Федорович Сунбулов (1558 год), князь Иван Дмитриевич Дашков (1559 год) и Григорий Романович Образцов (1567 год), стародубский наместник Василий Мухин (1557 год), бывший в 1562 году осадным головой в Стародубе Иван Федорович Шишкин и другие.

Выдвинуться в годы опричнины сумели лишь немногие из лиц, связанных с брянским краем: бывший воеводой в Брянске в 1564 году князь Андрей Петрович Хованский, брянский наместник той же поры князь Василий Иванович Телятевский, Игнатий Борисович Блудов, бывший в 1555 году наместником в Почепе, а в 1560 году - воеводой в Карачеве, а также несколько князей Трубецких: Федор Михайлович, Тимофей и Никита Романовичи, Андрей Васильевич.

Чтобы укрепить обороноспособность края, который сражался то против врагов с запада – польских и литовских войск, то против врагов с юга – крымских татар, - правительство увеличило здесь количество служилых людей – помещиков. Юго-западные уезды России все больше превращались в область, населенную мелкими землевладельцами. На южной окраине укреплялась сторожевая и пограничная служба. На определенный срок служилые люди посылались на границу. Они ездили вдоль нее небольшими группами – сторожами – и, заметив поднимавшуюся пыль от движения татарского отряда, зажигали сигнальные костры. Весть об опасности долетала до города, куда собирались под защиту крепости местные жители. Внезапность татарского нападения пресекалась. А приготовившемуся к обороне населению враг был уже не страшен.

Сторожевая башня и сигнальный огонь

В частности, Семен Андронович Гатцук показал, что Чешуйковская гора «Столпище» в XVI веке служила местом русской сторожевой охраны и сигнализации городу Мглину о приближении врагов – литовцев, поляков и татар, путем зажигания смоляной бочки, стоящей на высоком столбе.

Основную тяжесть такой пограничной службы несли местные городовые казаки, привлекались и служилые люди из Стародуба, Брянска, Карачева. После Ливонской войны правительство приступило к быстрейшему восстановлению городов и их укреплений.

Население Северщины, которое постоянно жило в полубоевой обстановке, по отзывам современников, отличалось воинственностью. По сути дела юго-западные уезды северской земли были населены вооруженными земледельцами. И хотя из-за редкости населения и слабости местных крепостей не всегда удавалось остановит врага, служилые люди держали оборону края и тем самым закрепляли его за Россией и создавали условия для его хозяйственного и культурного развития.

Для службы в пограничных районах требовались люди особого рода — неприхотливые, предприимчивые, привыкшие смотреть в лицо опасности. Служилый люд Северщины сильно отличался от дворянства центральной России, а воеводы здесь смотрели сквозь пальцы на происхождение тех, кого они зачисляли на службу, так как свойства врагов, с которыми приходилось бороться Московскому государству, особенно татар и литовцев, требовали быстрой мобилизации, постоянной готовности встретить неприятеля на границах. Отсюда естественно возникала мысль рассыпать служилых людей по внутренним, особенно по окрайным, областям с большей или меньшей густотой, смотря по степени их нужды в обороне, сделать из землевладельцев живую изгородь против степных набегов. Для этого и пригодились обширные земельные пространства, перешедшие Москве от Литвы.

Таким образом, земля сделалась в руках московского правительства средством хозяйственного обеспечения ратной службы; служилое землевладение стало основанием системы народной обороны. Из этого соединения народной обороны с землевладением выработалась поместная система. Эта система является в истории русского общественного строя с половины XV в. вторым коренным фактом, вышедшим из территориального расширения Московского государства. Первым фактом был усиленный набор многочисленного служилого класса.

Поместная система – это порядок служилого, т. е. обязанного ратной службой, землевладения, установившийся в Московском государстве XV и XVI вв. В основании этого порядка лежало поместье. Поместьем в Московской Руси назывался участок казенной или церковной земли, данный государем или церковным учреждением в личное владение служилому человеку под условием службы, т. е. как вознаграждение за службу и одновременно как средство для службы. Подобно самой службе, это владение было временным, обыкновенно пожизненным, но не наследственным. Условным, личным и временным характером своим поместное владение отличалось от вотчины, составлявшей полную и наследственную земельную собственность своего владельца.

Московская власть деятельно умножала свои боевые силы, верстая на поместья все большее и большее число служилых людей. Она вербовала их во всех слоях населения, переводя на государеву службу и снабжая поместьями даже частновладельческих холопов. В 1589 году "охочим" казакам, которых набирали в гарнизоны Стародуба и Рыльска, достаточно было привести с собой 2-х коней, чтобы им без промедления выплачивали по 2 рубля жалованья. Случалось, беглый холоп, придумавший нехитрую сказку о своей биографии, становился в одном из южных городов сыном боярским.

Только в самом исходе XVI века, когда в центральных областях количество служилых людей достигло желаемой степени, явилась мысль, что в государеву службу следует принимать с разбором, не допуская в число детей боярских "поповых и мужичьих детей и холопей боярских и слуг монастырских". Складываясь из лиц самых разнообразных состояний, служилый класс рос с чрезвычайной быстротой. Он требовал для своего хозяйственного обеспечения громадного пространства земель, и эти земли отводились ему преимущественно в южных и западных частях государства, по близости от возможного театра войны (с татарами, литвой и "черкасами").

В первой половине XVI века оседлое население заканчивалось на Калужских, Тульских и Рязанских землях, а за ними на юг простиралось Дикое поле – пустыня без городов и сел, без пашен и иных хозяйственных заимок, лишь с временными "станами" и "юртами" охотников и рыболовов. До середины XVI века в этой пустыне хозяйничали татары: их "казаки" рыскали у границ русских поселений и"искрадывали" русскую «украйну» разбойничьими набегами. Но в середине века дело изменилось: преобладание перешло к русским "казакам", выходившим на Поле из Московского государства и Литовско-Польских украин. "Ныне, государь, казаков на поле много - и черкасцев, и киян, и твоих государевых: вышли, государь, на поле изо всех украин", так доносил Путивльский воевода в 1546 году.

Мало-помалу, на всем пространстве края служилое землевладение захватило в свой оборот все земли Севершины, кроме части собственно государевых ("дворцовых") и церковных. В результате принятых Москвой мер, крымские татары на протяжении 50-х годов ни разу не смогли преодолеть оборону "крымской украины".

Ввиду приграничного положения Мглинского края основную часть его населения составляли служилые люди: стрельцы, пушкари, затинщики, казаки, а также посадские люди, крестьяне. Хозяйственными занятиями были: хлебопашество, огородничество, скотоводство, рыболовство, различные лесные промыслы (охота, бортничество), ремесла и торговля. Именно в это время в Мглинском крае основываются многие села, которые заселяются служилыми людьми, ставшие впоследствии малороссийскими казаками.

В 1574 году, в феврале месяце, назначен был новый начальник над сторожевою и станичною службою, боярин Никита Романович Юрьев. Это новое назначение знаменитого сановника, близкого к Государю по родству и доверенности, показывает, что Царь Иван Васильевич признавал сторожевую службу одним из важнейших отделов Государственной администрации и хотел довести ее до возможной степени совершенства. Новый начальник, на первый случай, нашел необходимым обеспечить подчиненных хорошими поместными окладами и денежным жалованьем, что в том же году и утверждено общим приговором Боярской думы. Ожидания Государя в выборе нового начальника вполне оправдались благоприятными последствиями для службы – пограничные укрепления и сторожевые разъезды быстро стали подвигаться вперед, теснить степь и давить ногайцев и крымцев.

Насколько велика была строгость дисциплины в этой службе во время Царя Ивана Васильевича, можно видеть из того, что ежегодно доставлялись в Разряд подробные росписи всем сторожам и станицам, в которых отчетливо показывались все приезды на службу, с указанием, кто сколько дней был в дороге и на какой срок явился в назначенное ему место, и кто его сменил и когда.

Вот один отрывок из подобной росписи, который наглядно говорит о высокой организации сторожевой службы.

"… В 1-м месте стояли головы на поле на Донце на Северском усть-Уде: с весны Брянчанин Игнатей Ондреев сын Тютчев; а велено ему на поле идти из Рыльска. И Игнатей стал в Рылску на велик день, апреля в 8 день; а из Рыльска пошел на срок на Радуницу апреля в 15-й день, на Донце стал апреля в 24-й день, шел 10 день; а людей с ним было Стародубцев, Новогородка Северского, Почапцов, Болховичей, всего детей боярских 63 человека, да казаков из Новосили да из Орла 30 человек, по 15 человек из города; всего 93 человека.

Игнатья обменил Брянчанин Иван Семичев, стал на срок в Рыльску в четверг на другой недели Петрова поста, июня в 13 день; а на Донце стал июля в 1-й день; в Рыльску жил и до Донца шел три недели; а людей с ним было детей боярских Брянчан, Стародубцев, Новогородска Северского, Карачевцев, Болховичей всего 48 человек; да казаков из Новосили да из Орла 30 человек по 15 человек из города, обоего 79 человек.

Ивана обменил Брянчанин Афонасий Панютин, стал на срок в Рьльску в 1-ю середу по Госпожине дни, августа в 21-й день, а на Донце встал сентября в 1-й день, шел до Донца до Северского 10 день; а людей с ним было детей боярских Брянчан, Стародубцев, Карачевцев, Болховичей, всего 49 человек, да казаков из Новосили да из Орла 30 человек по 15 человек из города; обоего 69 человек".

В царствование Федора Ивановича в «украинскую» сторожевую службу Московского государства начали поступать черкасы или малороссийские казаки. Они первоначально стали селиться в Путивльском уезде, как ближайшем к Малороссии. Причем малороссияне за сторожевую и станичную службу получали поместья и жалованье также, как и коренные служилые люди Московского Государства.

Набеги литовцев и крымских татар на Северщину

Переход многих северских городов под власть Москвы, не сделал их жизнь более мирной. Литва не хотела примириться с потерей Северской области и полтора века не оставляла попыток вернуть ее. Немногочисленные документы XVI века дают возможность представить, какую беспокойную жизнь вели жители нашего края, находясь на рубеже русской земли.

Литва продолжала сотрудничество с крымским ханом, направленное против московского государства. В 1540 году это сотрудничество оформляется подписанием договорной грамоты Сигизмунда с крымским ханом Сагиб-Гиреем. В договоре хан обязуется отнять у Московского государства и передать Литве города, отошедшие к русскому государству в XVI веке. В благодарность за это польский король обязался дважды "в год присылать в Крым дань, так называемые "поминки". Татарская угроза относилась к Стародубу и другим северским городам. И хотя сил у крымского ханства для реализации всех этих обещаний уже не хватало, тем не менее, не считаться с угрозой было нельзя.

В сороковые - пятидесятые годы XVI века Русскому государству противостоял единый фронт всех татарских улусов, а также Турции и Литвы.

Летом 1541 года в большой поход выступил крымский хан Сагиб-Гирей. В составе его стотысячного войска, кроме крымских татар, были ногайцы, азовские и астраханские татары, "турского царя люди с пушками и с пищалями", "белгородские казаки", являвшиеся подданными польско-литовского короля Сигизмунда. Быстрые и слаженные действия московских воевод не позволили Сагиб-Гирею разорить центральные уезды Русского государства. Однако южно-русские территории сильно пострадали. Как сообщал Сигизмунду в августе 1541 года князь С. Бельский, хан "выпленил, выжег, вывел людей и имущество, шкоды всякие учинил".

М. Розваловский Татарский полон

Крымские набеги последующих лет были менее опасными и отражались в основном войсками пограничных воевод. Весной 1542 года "приходил царевич крымский" Имин-Гирей "с многими людьми на Северские места к Путивлю и к Стародубу, и к Новгород-Северскому". Находившиеся здесь воеводы "языков у них поймали и на Москву послали 20 татаринов, а иных побили". Крымцы же, "повоевав Северу, прочь пошли". В июле Имин-Гирей вместе с Семеном Бельским повторил набег, "и был бой под Белым Колодезем" (река у города Брянска). По-видимому, и этот поход не принес крымцам значительных результатов. В ноябре 1550 года "крымские люди на Белевские места приходили и на Карачевские", но это нападение было успешно отражено.

Проблема крымско-татарских набегов была весьма серьезной и требовала эффективного решения. В этот период Иван IV решил изменить тактику борьбы с крымскими татарами, периодически нападавшими на русские города и селения.

Очевидно, понимая, что лучшая защита – это нападение, русское правительство начало постепенно переходить от политики сдерживания крымских набегов к предупредительным наступательным действиям "на крымские улусы".

Впервые такая попытка была предпринята в 1555 году, когда боярину Ивану Васильевичу Шереметеву и другим воеводам было приказано собирать войска в Белеве, а детям боярским "северских городов" было велено "собираться в Новгородке в Северском с почепским наместником с Игнатием Борисовичем Блудово; а собравшись ему с теми детьми боярскими ... идти на поле" на соединение с войсками И.В. Шереметева.

Второго июня русские полки двинулись из Белева "к полю", а при получении известий о приближении к "украине" войска крымского хана Девлет-Гирея И.В. Шереметев принял смелое решениепреследовать его силы. Русским войскам удалось захватить крымский обоз и табуны запасных коней (до 60 тысяч голов).

Иван IV спешно выступил из Москвы на подмогу Шереметеву. Узнав об этом, Девлет-Гирей тут же изменил свои планы — сражение с основными русскими силами было бы для него гибельным. Он повернул назад и в 150 верстах от Тулы, у селения Судьбищи, где сливались древние Муравский и Калмыцкий шляхи, встретился с преследовавшим его по пятам отрядом Ивана Шереметева… Русских было 7 тысяч, крымцев — в девять раз больше.

Шереметев вполне мог уклониться от боя, предоставив честь разгрома Девлет-Гирея преследовавшей его армии Ивана IV. Но он мужественно встал на пути у отступавших врагов. 3 июля 1555 г. завязался яростный бой, продолжавшийся двое суток. По свидетельству Н. М. Карамзина, русские разгромили передовой крымский полк, захватили знамя ширинских князей и «ночевали на поле сражения». Наутро битва возобновилась и продолжалась без перерыва восемь часов.

Анатолий Костяников. Героям Судбищенской битвы посвящается.

После тяжелого ранения И. В. Шереметева (он был ранен сразу двумя копьями) наши ратники дрогнули. Силы русских в неравной схватке слабели, а татары всё время вводили в бой свежие силы. Русские пушкари уже изнемогали, к тому же татары тоже имели артиллерию, правда не столь аффективную. Поле битвы было усеяно телами 5 тысяч павших русских воинов и втрое большего числа татар. Наконец русские дрогнули, смешавшись, побежали, однако воеводы А. Басманов и С. Сидоров, протрубив сигнал сбора, сумели остановить бегущих и собрали вокруг себя около 2 тысяч оставшихся в живых. Засели в овраге, поросшем деревьями и кустарником, у самого села, перетащили туда раненых, в т. ч. и Шереметева, и снова стали биться с наседавшим врагом. Хан, вне себя от гнева, ещё трижды атаковал горстку смертельно уставших и в большинстве своём раненных русских ратников, потерял ещё несколько своих мурз-воевод, но не смог одолеть смельчаков. Видимо потеряв всякую надежду на победу и не желая более терять своих воинов, Девлет-Гирей остановил битву и в сгущавшихся сумерках пошёл на Ливны, в сторону своих улусов. Крымцы понесли большие потери и вернулись без добычи и пленных.

Скульпторы Александр Савелов и Станислав Давыдов. Памятник героям Судьбищенской битвы

6 июля в Туле отряд Шереметева соединился с основными русскими силами. Царь щедро наградил героев за битву (награды получили и все уцелевшие рядовые участники боя, что в те времена было явлением исключительным). Но лучшей наградой И. В. Шереметеву стало прозвище, которое он заслужил у врагов: «ужас крымцев».

В 1556—1559 годах русские войска неоднократно предпринимали новые походы «в поле», в основном удачные. Это были самые первые, робкие попытки Московского государства диктовать крымскому хану свои правила игры.

Но и позднее противники Русского государства – белгородские и крымские татары, литовцы, поляки – продолжали периодически разорять пограничные крепости, города, селения.

В 1562 году Стародуб подвергся нападению литовского отряда численностью около 1000 человек, руководимого Филоном Семеновичем Кмитой (1530-1587). В момент нападения на Стародуб Кмита занимал должность старосты города Остер. С 1566 года Кмита был назначен Оршанским старостой.

Оршанский староста Филон Кмита

Должность старосты в Речи Посполитой была аналогом московским воеводам. За военные заслуги Сигизмунд II Август (1520-1572) пожаловал Кмите в вечное пользование Чернобыльские земли под Киевом. В связи с этим Кмита в исторических источниках фигурирует также под фамилией Кмита-Чернобыльский. В 60-80-е годы XVI века Филон Кмита был одной из ключевых политических фигур на восточных рубежах Великого княжества Литовского.

Во время Ливонской войны 21 мая 1563 г. литовский князь Михаил Вишневецкий – представитель наиболее влиятельного княжеского рода в Левобережной Украине – с помощью запорожских казаков и белогородских татар «изгоном, войною многие волости черниговские, стародубские и почапские повоевали». Но на этом Михаил Вишневецкий не остановился. Чтобы окончательно оттеснить московитов от пограничных украинских земель, он со своими казаками взял штурмом Радогощ, Брянск, Рыльск. Многие деревни и села были разорены, а Радогощ был в очередной раз сожжен.

Спустя два года рейд в направлении Стародуба совершили польско-литовские отряды общей численностью около 1500 человек, руководимые Киевским князем Константином Острожским и уже известным нам Филоном Кмитой. Во время этого нападения летом 1565 года был взят штурмом, разорен и сожжен Почеп, разграблены села в окрестностях Стародуба, но сам город на этот раз выстоял. Набеги Вишневецкого и Кмиты заставили московские власти принять дополнительные меры к укреплению стародубского, брянского и карачевского гарнизонов.

В 1558 году Иван IV начал борьбу за удобный выход к Балтийскому морю, началась Ливонская война. Значительным событием этой войны было взятие русскими войсками в 1563 году мощной литовской крепости Полоцка. В походе на Полоцк и в его штурме принимали участие стародубцы и другие северяне. Из Стародуба было 28 воинов, и они были "расписаны" в передовой полк, который возглавляли: "царевич Тахтамыш, да царевич Бекбулат, да царя и великого князя бояре и воеводы: князь В. М. Глинский, И. В. Шереметьев, А. Д. Басманов".

Но Стародуб был прежде всего важной крепостью на юго-западной окраине Русского государства со своим гарнизоном и сам являлся объектом пристального внимания противника.

Во время битвы за Полоцк один из плененных защитников города по фамилии Сазонов поведал, что литовцы вынашивают планы по захвату Стародуба и воевода И. Ф. Шишкин вместе с наместником князем Василием Фуниковым, якобы, находятся в сговоре с литовцами и пообещали сдать тем город без сопротивления. Узнавший об этом боярин М.Я. Морозов не преминул тут же сообщить важную новость царю. .

Воевода Стародуба «для осадного времени» И.Ф.Шишкин был дальним родственником Алексея Адашева. Последнее обстоятельство особенно насторожило царя, пославшего в спешном порядке в Стародуб воеводу Д.Г.Плещеева, а буквально вслед за ним воеводу С.А.Аксакова «и еще несколько дворян». Фуникова и Шишкина арестовали и доставили в Москву. Началось следствие, которое вывело на родственный адашевский клан.

В итоге, воевода Шишкин был казнен вместе с женой и дочерьми. Обвинения в измене коснулись и родственников Шишкина по линии Адашевых. На плаху был отправлен его брат, окольничий Даниил Федорович Адашев и двенадцатилетний племянник (сын Д.Ф. Адашева). Также был казнен тесть Шишкина Петр Туров. Многие более дальние его родственники также подверглись гонениям и репрессиям. Городскому наместнику Фуникову повезло больше – его помиловали, хотя показания пленного литовца более всего компрометировали именно его, а не Шишкина.

Жестокость наказания была, вероятно. обусловлена не только родственными связями казненных с Алексеем Адашевым, но и тем, что измены приобрели к середине 60-х годов XVI столетия катастрофический для русского государства характер. По мнению ряда историков, именно «стародубское дело» стало провозвестником будущего массового опричного террора. По крайней мере, до этого подобных массовых казней царь не устраивал.

Для укрепления обороноспособности Стародуба из Москвы сюда были присланы четыре воеводы - С.А. Оксаков, Г.П. Злобин, И. Ординцов и Д.Г. Плещеев. Стародубский крепостной гарнизон усилили стрельцами и детьми боярскими из Брянска.

Из уцелевших росписей сторожевой службы 1570-х годов видно, что неоднократно сторожевыми головами "в поле ... для бережения от прихода воинских людей" назначались Игнатий Тютчев, Иван Семичев, Афанасий Панютин, Федор Толочанов. Получив сообщение о готовящемся нападении литовцев, "по тем вестям послал государь в Почеп воеводу Федора Нагово".

Вторжения крымского хана Девлет-Гирея: сожжение Москвы и Молодинская битва

По завоевании Казани и Астрахани наибольшее беспокойство причинял Москве Крым по своей связи с турками, которые завоевали его в 1475 г. и положили здесь конец господству генуэзцев, владевших Кафой-Феодосией, Судаком-Сурожем и другими колониями по берегам Крыма. Прикрытый широкими пустынными степями, отрезанный от материка широким и глубоким шестиверстным рвом, прорезывавшим узкий перешеек с высоким укрепленным валом, Крым образовал неприступную с суши разбойничью берлогу. Литвин Михалон, писавший о татарах, литовцах и москвитянах в половине XVI в., насчитывает в Крыму не более 30 тысяч конных ратников, но к ним всегда готовы были присоединиться бесчисленные татарские улусы, кочевавшие по обширным припонтийским и прикаспийским степям от Урала до нижнего Дуная.

Крымское ханство представляло огромную шайку разбойников, хорошо приспособленную для набегов на Польшу, Литву и Московию. Эти набеги были ее главным жизненным промыслом. Флетчер писал, что татары крымские обыкновенно нападают на пределы Московского государства раз или дважды в год, иногда около Троицына дня, чаще во время жатвы, когда легче было ловить людей, рассеянных по полям. Но нередки были и зимние набеги, когда мороз облегчал переправу через реки и топи.

Весной 1571 года крымские татары и черкасы, собрав войско численностью свыше 40 тысяч человек, осуществили опустошительный поход на Москву. 5 апреля, как сообщал русский посол в Крыму Афанасий Нагой, Девлет-Гирей пришел к Перекопу, «а с Перекопи-де идет на государя нашего украину». Хан Девлет-Гирей не собирался брать Москву — он хотел только пограбить южные пограничные русские города. Но стоило приблизиться к Оке, как к нему толпой повалили перебежчики всех мастей.

Так, «галичанин» Ашуй Юрьев сын Сумароков и др. доносили крымскому хану, что в Москве уже два года голод, казни, что Иван Грозный в Слободе, а войско «в Ливонии, и советовали хану идти «прямо к Москве». То же самое повторили и другие изменники — «дети боярские белевцы Кудеяр Тишенков да Окул Семенов да калужане Ждан да Иван Васильевы дети Юдинковы, да коширяне Сидор Лихарев, а прозвище Сотник, да серпуховитин Русин, а с ним десять человек их людей». Кудеяр Тишенков сообщил также, что «государя-де чают в Серпухове с опришною, а людей-де с ним мало и стати-де ему против тебе некем. И ты-де, государь, поди прямо к Москве, а вождь-де, государь, тебе через Оку и до Москвы яз». Предложенный хану проект похода на Москву вызвал возражения со стороны крымских военачальников. Но Кудеяр Тишенков настойчиво повторял: «Толко-де ти приход к Москве не учинишь, и ты-де меня на кол посади у Москвы. Стоять ден противу тебя некому».

Под Кромами крымская орда «перелезла» Оку и в обход Серпухова, где стоял с опричным войском Иван Грозный, устремилась к Москве. Согласно преданию, тайные броды на Оке указал татарам предатель — Кудеяр Тишенков.

3 июня 1571 года войско крымского хана Девлет-Гирея захватило Москву. Татары поджигали усадьбы торговцев и ремесленников, убивая горожан и беженцев, которые надеялись найти в Москве защиту. Сильный ветер распространил пожар на весь город - за три часа он выгорел практически полностью, включая царский дворец в Кремле.

Картину распространения пожара в Москве рисует один из летописцев: «Москва згорела вся: город и в городе государев двор и все дворы и посады все и за Москвою; и людей погорело многое множество, им же не бе числа; и всякое богатество и все добро погоре». Дело дошло до того, что даже «хоронити некому» было.

Пожар 1571 года в Москве

Подробное описание московского пожара дал английский современник, который сообщал, что татарам удалось в мае 1571 г. подойти к Москве и зажечь ее, потому что воеводы находились в других городах. В итоге «все деревянные строения, какие там находились, были обращены в цепел». Опустошение было огромно: «На расстоянии 20 миль в окружности погибло множество народа, бежавшего в город из кремля, и в пригороды, где все дома и улицы были так полны народа, что некуда было протесниться; и все они погибли от огня, за исключением некоторых воинов, сражавшихся с татарами, и немногих других, которые искали спасения через стены, в реке, где некоторые из них потонули, а другие были спасены. Большое число сгорело в погребах и церквах».

В окружённые каменными стенами Кремль и Китай-город Девлет-Гирей так и не вошёл. Полк воеводы Михаила Воротынского отбил все атаки татар, а когда хан начал отступление, провожал его до Дикого поля. Сразу же после того как в Москве начался пожар, Девлет-Гирей покинул ее окрестности.

Вернувшись в столицу, Иван Грозный повелел освобождать город от мертвых тел. Современники сообщают, что «от посадов и в Китае и в Старом городе дворы выгорели и людей безчислено множество погорело и лошадей, смрад был велик». Долгое время после пожара город не могли привести в порядок: «реку чистили целый год от утопленников и сгоревших трупов».

Историки А. А. Зимин и Р. Г. Скрынников оценивают размер угнанного татарами «полона» примерно в 10 тыс. человек. После пожара Москва долгое время не могла отстроиться.

Девлет Гирей был уверен, что Русь уже не оправится от такого удара и сама сможет стать лёгкой добычей, к тому же в её пределах царили голод и эпидемия чумы. По его мнению, по ней оставалось только нанести последний удар.

Весь год после похода на Москву он занимался составлением новой, гораздо более крупной армии. Активную поддержку оказала Османская империя, предоставившая ему несколько тысяч воинов, в том числе 7 тысяч отборных янычар. Из крымских татар и ногайцев ему удалось собрать около 80 тысяч человек.

Крымский хан Девлет-Гирей

Владея огромным по тем временам войском, Девлет Гирей двинулся на Москву. Крымский хан неоднократно заявлял, что «едет в Москву на царство». Земли Московской Руси были уже заранее поделены между крымскими мурзами. Вторжение крымского войска, как и завоевательные походы Батыя, поставило острый вопрос о существовании независимого Русского государства.

Воевода Михаил Воротынский, командующий пограничной стражей на южном направлении, имел под своим началом всего 20 тысяч воинов и отряд немецких наемников в 7 тысяч человек. Прибыл также нанятый отряд из тысячи «каневских черкасс», то есть запорожских казаков, под командованием полковника М. Черкашенина.

От царя Воротынскому поступил наказ, как вести себя на случай двух вариантов развития событий. Если Девлет-Гирей двинется на Москву и будет искать сражения со всем русским войском, воевода был обязан перекрыть хану старый Муравский шлях и спешить к реке Жиздре. Если же станет очевидно, что крымцы заинтересованы в традиционном быстром налёте, грабеже и столь же быстром отходе, Воротынскому предстояло устраивать засады и организовывать «партизанские» действия.

Уже в первых стычках татары понесли серьезные потери, сначала в бою, который принял полк Шуйского (200 русских воинов против двадцатитысячного авангарда Девлет Гирея!), а затем в столкновении с полком под командованием воеводы Никиты Одоевского.

Но путь на Москву был открыт. И тогда Михаил Воротынский кидается вдогонку и, что называется, «вцепляется в хвост» полчищам Девлет Гирея. Он уничтожил практически полностью арьергард растянутого татарского войска. Хан вынужден развернуться для сражения и отложить наступление на столицу. Он боится оставить у себя в тылу войска Воротынского.

Воротынский тщательно подготовился к новому походу крымских татар, развернув в удобном для русских месте около Молодей (в 60 км. от Москвы) «Гуляй-город», наличие в котором пушек тщательно скрывалось.

Гуляй-город

Гуляй-город – это гениальное изобретение, представляющее собой щиты в полбревна размером со стену сруба, укреплённые на телегах, с бойницами для стрельбы и составленные кругом или в линию. Поставленные на тяжелые телеги огромные дубовые щиты позволяли защитникам отбивать атаки конницы, укрываться от огня из пищалей и вести огонь ответный, даже из пушек. Фактически Гуляй-город представлял собой мобильную крепость, своеобразный прообраз тачанок.

Крымское войско изрядно растянулось, и в то время, как его передовые части достигли реки Пахры, арьергард лишь подходил к селу Молоди, расположенному в 15 километрах от неё. Именно здесь он был настигнут передовым отрядом русских войск под руководством молодого опричного воеводы князя Дмитрия Хворостинина. Вспыхнул яростный бой, в результате которого крымский арьергард был практически уничтожен. Это произошло 29 июля.

После этого произошло то, на что надеялся Воротынский. Узнав о разгроме арьергарда и опасаясь за свой тыл, Девлет Гирей развернул своё войско. К этому времени уже был развёрнут Гуляй-город вблизи Молодей в удобном месте, расположенном на холме и прикрытом рекой Рожайкой. Отряд Хворостинина оказался один на один со всей крымской армией, но, правильно оценив обстановку, молодой воевода не растерялся и мнимым отступлением заманил противника к Гуляй-городу.

Войско крымского хана этого не знало и, купившись на отходной маневр отряда Хворостина, попала под страшный прицельный огонь из Гуляй-города. Началось затяжное сражение, блицкриг был сорван.

31 июля и 1 августа уже вся армия Девлет Гирея идет на штурм русских укреплений, но все безрезультатно. Последний штурм состоялся 2 августа. Хан приказывается спешиться всей коннице и вместе с янычарами в пешем строю атаковать ненавистный Гуляй-город.

В тот момент, когда штурм начал захлебываться, Девлет Гирею в тыл ударил Воротынский, а полк Хворостина вышел из-под защиты стен Гуляй-города и тоже нанес удар. Довершили дело своим убийственным огнем русские пушки.

Памятник М. И. Воротынскому

Битва при Молоди в действительности представляет собой многодневную и многоходовую оборонительную операцию. Русские воеводы – князь Михаил Иванович Воротынский и князь Дмитрий Иванович Хворостинин — то изматывали неприятеля фланговыми нападениями, то стояли насмерть в «Гуляй-городе», то наносили контрудары. Им приходилось туго. Резервы стойкости были вычерпаны до дна. Оба войска несли чудовищные потери. Выходили из строя полководцы. И лишь военная хитрость – татарам подбросили ложное известие, что на подходе свежая русская армия, – окончательно отбила у неприятеля охоту к наступлению.

В результате этой битвы татарское войско подверглось полному разгрому, по сведениям некоторых источников в рубке погибли сын и внук Девлет Гирея, а также все семь тысяч янычар. Дивей мурза - второй человек после хана в татарском войске был взят в плен. Русские захватили много татарских знамен, шатры, обоз, артиллерию и даже личное оружие хана. Гнали татар до Оки и там разгромили крымский отряд, который охранял переправу. Девлет Гирей, привел назад в Крым только каждого пятого воина из 80 тыс. участвовавших в походе. В Крымском ханстве больше воевать с Русью было просто некому, угроза с юга ушла в прошлое.

Как и прежде в селе Молоди течет речка Рожайка. Она сейчас превратилась в ручей, а возле Молодей перекрыта и образует пруд на той самой низине, где полегли стрельцы. А за прудом, на берегу, противоположном от Москвы, можно увидеть холм с церковью. Как раз на этом холме стоял Гуляй-город.

Воскресенская церковь в с. Молоди на холме, где стоял Гуляй-город

В целом, сражение при селе Молоди стало поворотной точкой в противостоянии Московской Руси и Крымского ханства и последней крупной битвой Руси со Степью. В результате битвы была подорвана военная мощь Крымского ханства, столь долго угрожавшего русским землям. Османская империя была вынуждена отказаться от планов вернуть среднее и нижнее Поволжье в сферу своих интересов, и они были закреплены за Русью.

Олег Двуреченский. Лекция Неизвестное Бородино

Молодинская битва. Военно-историческая реконструкция

 

Значение битвы при Молодях в условиях Ливонской войны и разорений прошлогоднего набега крымских татар на Москву было огромным. Отражение крупного крымско-турецкого похода, целью которого было возобновление подчинения ослабленного Русского государства по образцу золотоордынского ига, позволило Москве отстоять все поставленные под вопрос достижения предыдущих ста лет – независимость, единство, а также контроль над Казанским и Астраханским ханствами. Если бы не удивительная, достойная коленопреклонения стойкость русских воевод и русских ратников, то, весьма возможно, государство Россия перестало бы существовать.

Памятный знак на месте Молодинской битвы

Молодинскую битву можно смело сравнивать с Полтавской битвой и Бородинским сражением. Ведь само дальнейшее существование Московского царства было под вопросом. А после этой победы Дикое поле отступило на 300 километров, куда перенесли пограничные русские укрепления. Молодинский бой плод трудов и соображений Воротынского, продолжавшийся с 26-го июля по 1-е августа, покрыл славою доблестного предводителя Московских сил.

 

 

 

Нападения польско-литовских войск на Стародуб и Почеп

 

В середине 1570-х годов положение Московского княжества в ходе Ливонской войны усложнилось из-за того, что в польско-литовском государстве королем был избран Стефан Баторий – энергичный правитель и талантливы полководец. Надо сказать, что эти годы характеризуются серьезным ослаблением экономических и военных сил Москвы, что связано с затянувшейся Ливонской войной и последствиями опричнины.

 

Король Польши Стефан Баторий

 

Стефан Баторий активизировал военные действия против России. Проведя реформы в вооруженных силах своей страны, он усилил значение пехоты. У Батория была хорошая артиллерия. Его войска были приучены к быстрым передвижениям, что имело очень большое значение при огромных пространствах России. Приготовясь к войне, Баторий объявил о ней московскому правительству в 1579 году. Тогда же польско-литовское войско во главе с князем Константином Острогожским, опустошив Черниговщину, двинулось отдельными конными отрядами к Стародубу, Почепу, Радогощу и стало грабить окружавшие их территории. Литовцы опустошили Северскую землю до Стародуба.

Об этом походе Константина Острогожского писатель XVII века Иоаникий Галятовский рассказывает так.

 

 

Архимандрит Иоаникий Галятовский.

«Стефан Баторий король польский, року 1579 войну точил з’ великим князем Московским, и того часу з’ польской стороны князь Острожский Константин и Михаил, князь Вишневецкий, через Днепр з’ войсками переправившимися, облегли Чернигов замок, столицу древних князей Северских, але ся Москва им преважне боронила, прето спаливши самое место Черниговское, загоны по всей земле Северской, аж до Стародуба и Почепова распустили, а потымся з’ великими лупами до дому вернулись».

Русские войска и жители города Почепа оказали мужественное сопротивление захватчикам. В борьбе за свой родной город погибло более четырех тысяч человек. На месте их захоронения была построена церковь-памятник "Костный храм", переименованный впоследствии в Ильинский.

В книге "Историко-статистическое описание Черниговской Епархии" архиепископа Филарета сообщается, что «храм пр. Ильи, расположенный на возвышенном месте, на берегу реки Судости, – замечателен и по красивому положению своему; с возвышенности, занимаемой им виды за Судостью, – живописные. Особенно же заслуживает он полного внимания потому, что в ограде его лежат 4000 почепцев, положивших жизнь за православную веру в 1608 году".

 

Ильинская церковь в Почепе

Поздней осенью 1580 года здесь же действовал со своим войском сторонник польского короля казацкий гетман Оришевский. Он дошел до Стародуба, сжег его жилую часть затем совершил нападение на Почеп, но был отбит и покинул Северскую землю, захватив большую добычу. Баторий был очень доволен их действиями. В другом источнике имеется сообщение, что запорожцы под командованием гетмана Федора Богдана сожгли Стародуб в 1579 году. Вполне возможно, что это два разных сообщения об одном и том же событии.

Осенью 1581 года киевский кастелян Михаил Вишневецкий вместе с запорожцами разрушил Трубчевск, разграбил его окрестности и сжег посад. Воеводы северских городов преградили ему обратную дорогу у реки Судости и вступили в бой. В этом сражении участвовали и воеводы из Стародуба – князь Михаил Мезецкий и Яков Прончишев. Но удача была на стороне литовцев, и войско Вишневецкого воротилось в пределы польского государства.

Даже подписание в 1582 году мира с Речью Посполитой не сразу привело к прекращению военных действий: через несколько дней после подписания перемирия литовский отряд напал на Брянск, захватил и сжег его. Сожжен был также Свенский монастырь, а окрестные селения разорены. И хотя этот инцидент был позже урегулирован, Северский край даже в мирные годы оставался неспокойным пограничным районом.

Например, в 1589 году на дворцовые села Северского края "приходили войною" каневские и переяславские "черкасы" во главе с атаманом Денисом Селепским вместе с отрядами татар. Нападавшие пришли "неведомою дорогую" и многие "села и деревни выжгли и воевали и людей многих побили, а иных в полон поимали и животы их пограбили".

В начале 1590-х годов польско-литовские шляхтичи не раз нападали на Поповогорскую и Дроковскую волости, чинили местным жителям "многие обиды ... и от того их воровства многие деревни в тех волостях запустели".

Однако в целом в 80-90-е годы XVI века для Северщины характерно не запустение, а рост населения, возникновение новых поселений, дальнейшее развитие хозяйства. Города-крепости Северщины все эти годы несли тяжелую службу по охране границ Северской земли и Московского государства, хотя их окрестности и городские посады неоднократно подвергались разорению.

Источники и литература

1. Карпов Д. А. Укрепленные пункты юго-западного порубежья Московского государства в XVI - середине XVII века. – Брянск, 2009
2. Топографiчний опис Малоросiйськой губернiи 1798-1800 рокiв // Описи Лiвобережной Украйни кiнця XVIII - початку XIX ст. – Киев, Наукова думка, 1997
3. Зимин А.А. Россия на рубеже XV - XVI в. (Очерки социально-политической истории). – М.: Мысль, 1982.
4. Каргалов В. В. На степной границе.Оборона «крымской украины» Русского государства в первой половине XVI столетия – М., 1974.
5. Беляев И. Д. О сторожевой, станичной и полевой службе на польской украйне Московского государства, до царя Алексея Михайловича. http://www.kray32.ru/stat14_03.html
6. Крашенинников В.В. Взгляд через столетия. – Брянск,
7. Брянский край на защите юго-западных рубежей Российского государства в XVI веке. http://www.kray32.ru/history16_02.html
8. Стародубский полк. http://ukrainianfortress.blogspot.ru/2011/08/blog-post_12.html#uds-search-results
9. Тарас А.Е. Войны Московской Руси с ВКЛ и речь Посполита 14-17 вв. –Мн. Харвест, 2006.
10. Платонов С.Ф. Очерки по истории Смуты в Московском государстве ХVI-ХVII вв. - М., 1937.
11. Поклонский Д.Р. Стародубская старина. Т.1. – Клинцы,1998.
12. Лазаревский А. М. Описание старой Малороссии.Том 1. Полк Стародубский. – Белые Берега, 2008.
13. Карамзин Н. М. История государства Российского. – СПб, 1852.
14. Соловьёв С.М. История России с древнейших времён: Сочинения в 18 кн. – М.: Мысль, 1989.
15. Нечволодов А. Сказания о русской земле. – М.,1992
16. Любавский М. Литовско-русский сейм. – М., 1900.
17. Багалей Д. И. Очерки по истории колонизации степной окраины Московского государства. – М., 1887.
18. Зимин А. А. Опричнина Ивана Грозного. – М., 1964.
19. Фроянов И.Я. Драма русской истории: На путях к Опричнине. — М.: Парад, 2007.
20. Кулиш П. А. Материалы для истории воссоединения Руси. Т. I. – М., 1877.
21. Разин Е.А.История военного искусства VI-XVI вв. – СПб, 1999.
22. Голицын Н. С. Русская военная история. Ч.II. От Иоанна III до Петра I.  – СПб., 1878.
23. Википедия