Руина в Малороссии и крае (1657-1687)

Оглавление

Гетманство и предательство Ивана Выговского. 2

Второе пришествие и измена Юрия Хмельницкого. 9

Наказной гетман Левобережья Яким Сомко и его гибель. 13

Разгром польско-литовской армии Яна Казимира под Мглином.. 16

Мятеж гетмана Ивана Брюховецкого. 19

Стародубщина в период гетманства Демьяна Многогрешного. 28

Первая попытка отделения Стародубья от Малороссии. 33

Истоки и глубинные причины возникновения Руины.. 45

Источники и литература. 47

Гетманство и предательство Ивана Выговского

В результате освободительной борьбы православного населения Речи Посполитой под предводительством Богдана Хмельницкого и наступления русской армии в 1654-55 годы большая часть Малороссии, включая Киев, избавилась от польского владычества.

К середине 1657 года Малороссия фактически представляла собой субъект федерации, возглавляемой царем Алексеем Михайловичем. Она имела высокую степень автономии, определенную в марте 1654 года жалованными грамотами государя, данными гетману Войска Запорожского.  Согласно этим документам, называемым историками "статьи Хмельницкого", гетман пользовался правом сношений со всеми государствами, за исключением Речи Посполитой и Крымского ханства.

 

Гетман Войска Запорожского Богдан Хмельницкий. Портрет из коллекции В.В. Тарновского

Регион обладал собственной армией, состоящей из 60 тысяч казаков, занесенных в списки своего сословия (реестр), имел собственную налоговую систему и свои фискальные органы. Казачья элита получила царские грамоты, подтверждающие ее собственность на земельные и иные владения, захваченные во время войны. Царь получил право на те владения и доходы, которые ранее принадлежали польскому королю. Содержание армии и администрации должно было идти за счет налогов и доходов Малороссии. На всей освобожденной от поляков территории было введено полковое административно-территориальное деление по образцу Войска Запорожского.

Хмельницкий был уверен, что как только Польша окрепнет и освободится от шведского нашествия, ее политика в отношении Московского государства круто изменится и новое порабощение Малороссии поляками неизбежно. Чтобы попытаться не допустить этого, он решился на отчаянный поступок, который мог быть в Москве расценен как государственная измена. В начале 1657 года им был заключен тайный договор со шведским королем Карлом Х и семиградским князем Юрием Ракочи о совместных действиях против Речи Посполитой. По существу, это был договор о разделе Польши. Королю шведскому должна была отойти ее северная часть, включая Великую Польшу, Ливонию, Гданьск и приморские области, Ракочи по этому договору получал Великое княжество Литовское и Малую Польшу, княжество Мазовецкое и часть Червонной Руси. Вся Гетманщина, большая часть Червонной Руси, Волынь и Подолия навсегда получали независимость от Польши. О том, каковы были бы дальнейшие действия Хмельницкого в случае осуществления этих планов, остается только догадываться, так как летом 1657 г. Богдан Хмельницкий умер.

После смерти Богдана Хмельницкого в июле 1657 года в Малороссии наступил период смуты, получивший в историографии звучное название "Руина". Результатом смуты стало разорение края (в наибольшей степени Правобережной Украйны) и раздел Гетманщины на две части по Днепру, сохранявшийся в течение ста лет.

При Хмельницком у власти в Малороссии стоял блок из двух политических фракций – «казачьей» и «шляхетской». "Казачья фракция" ярко выраженного лидера после смерти Б. Хмельницкого не имела. Наиболее влиятельными ее членами были полковник Павел Тетеря (зять Хмельницкого), полковник Яким Сомко (деверь Хмельницкого) и генеральный есаул Иван Ковалевский (наставник Юрия Хмельницкого). Среди "нового казачества" популярны были полтавский полковник Мартын Пушкарь и запорожский кошевой атаман Яков Барабаш.

Лидером "шляхетской фракции" при Хмельницком являлся генеральный писарь и "правая рука" Богдана Иван Выговский, а ее идеологом - Юрий Немирич (лютеранин по религии). Центр этой фракции - генеральная канцелярия Выговского, полностью состоящая только из шляхтичей по происхождению.

У этих "фракций" были разные взгляды на желаемый статус Гетманщины. "Казачья фракция", как и "новые казаки" были, в целом, удовлетворены "статьями Хмельницкого", но весной 1657 года старшина оказалась неприятно поражена тем, что два корпуса отказались выполнить ее распоряжение о продолжении войны с Польшей. Рядовые казаки мотивировали свой отказ перемирием, заключенным их государем (т.е. царем) с поляками, и не желали идти против его воли. Фактически они продемонстрировали, что считают себя в первую очередь подданными московского царя, а не гетмана. Старшина же хотела, чтобы было наоборот, и стала допускать возможность смены подданства при условии, что новый договор с поляками будет лучше, чем "статьи Хмельницкого" обеспечивать ее господство в Гетманщине.

После Богдана Хмельницкого казацкая старшина, исполняя его волю, избрала гетманом шестнадцатилетнего сына Хмельницкого – Юрия. Пока Юрий, совсем ещё молодой человек, учился в Киевской духовной академии, Выговский не только исполнял роль опекуна, но и обязанности гетмана.

Выговский, как сообщает «Летопись Самовидца», упросил войско предоставить ему право подписываться под документами «На той час гетман Войска Запорожского». Официально, идя каждый раз на службу, Выговский должен был брать булаву у малолетнего Юрася (Юрия), а после службы сдавать ее обратно. Но как‑то так получилось, что «булава словно сама собой взяла да и заночевала у него». Уже через месяц Юрий Хмельницкий был той же старшиной смещён, и на его место, при сильных противоречиях Запорожской Сечи, гетманом был избран генеральный писарь Иван Выговский.

Гетман Войска Запорожского Иван Выговский

Выговский происходил из мелкой польской шляхты (дворянства). Служил в польском войске, после поражения которого у реки Жёлтые Воды (1648 г.) попал в плен к крымским татарам. Его спас Богдан Хмельницкий, выкупив из плена за лошадь.

Выговский, хотя и принадлежал к числу православных, терпеть не мог Москву и московитов, мечтая отдаться под покровительство польского короля. Он стремился к отрыву Малороссии от России и полностью ориентировался на шляхетскую Польшу.

В столицу Войска Запорожского Чигирин потянулись родственники Выговского. Из Киева приехала жена Выговского – Елена Стеткевич. Братья Данило и Константин получили по полку. Других щедро награждали хуторами, имениями и должностями в надворной охране.

Новый гетман Выговский, «не природный казак, а купленный Хмельницким у татар за лошадь „лях“, вдобавок женатый на дочери польского магната», вызвал сильную оппозицию со стороны "казачьей фракции". Запорожцы во главе с кошевым атаманом Яковом Барабашем отказались признать нового гетмана и подняли восстание. Их не устраивало, что был избран без согласия Сечи «не природной запорожской казак, а взят из Полского войска на бою в языцех». Восставшие обвиняли Выговского в измене за сношения с Речью Посполитой и Крымским ханством. Мятеж поддержал Полтавский полк, соседствовавший с Сечью и связанный с ней экономически, со своим полковником Мартыном Пушкарём.

Запорожцы, городовые казаки и даже посполитые стекались под начало Пушкаря в Полтаву. Царь Алексей Михайлович на начальном этапе занимал выжидательную позицию, не поддерживая явно ни одну из сторон. Пушкарь писал царю, что гетман Выговский посылал полковника Павла Тетерю к полякам «призывать ляхов на разорение Малой Росии его великого государя Черкасским городам».

Алексей Михайлович долго игнорировал просьбы Пушкаря о помощи, и пытался примирить стороны, указывая, что должно «жити с гетманом в совете и любви и послушании…, чтоб тому бунтовству неприятели не порадовались и безвестно зла над вами какого не учинили». Для подавления оппозиции Выговский призвал на помощь крымских татар, расплачиваясь с ними «живым товаром», – населением разорённых гетманских городов и местечек.

Выговский посылает на усмирение Мартына Пушкаря Нежинский и Стародубский полки. Полки разместились в Полтавском повете, но действий против Пушкаря не предпринимали. Вскоре казаки взбунтовались, отказались поднимать руки на своих братьев и ушли из Полтавщины.

Соединившись с крымским войском, Выговский подступил к Полтаве и запер там Пушкаря. В июне 1658 года Выговский разбил Пушкаря и отдал Полтаву на разграбление крымским татарам. Отрубленную голову Мартына Пушкаря принесли Выговскому. Затем штурмом были взяты и разгромлены Лубны и Гадяч. Тысячи горожан и селян «с жёнами и детьми», с согласия гетмана, были уведены крымцами и проданы в рабство на невольничьих рынках крымских татар.

Выговский жестоко расправился с теми, кто не соглашался с его политикой, “...полковников многих и сотников казнил и тем де в людех учинил страх великой”. Такая же участь постигла и бывшего стародубского полковника Тимофея Аникеева.

В августе 1658 по просьбе гетмана Выговского и по царскому указу в Белгороде был арестован Яков Барабаш. 24 августа 1658, когда дворянин Яков Левшин в сопровождении 200 драгун и донских казаков вёз Барабаша на войсковой суд из Белгорода в Киев, на конвой напал отряд гетмана. Барабаш был доставлен к гетману и казнён, а Якова Левшина и русских драгун Выговский оставил в плену.

В августе 1658 года Иван Выговский решил выбить царский гарнизон из Киева, якобы в связи с невыполнением царем условий Переяславских статей, заявив, что «к Киеву де пошлет он брата своего Данила с войском же и с Татары, чтоб из Киева боярина и воевод выслать вон, а город, который по указу царского величества зделан, разорить и розметать».

"Шляхетская фракция" Выговского была настроена на попытку добиться удовлетворительного соглашения с Речью Посполитой, которое бы ограничивало влияние казачества, но в то же время сохраняло автономию Гетманщины в виде "Великого Княжества Русского".

Нападение на русский гарнизон в Киеве стало началом мятежа Выговского. Он сместил с должности киевского полковника Василия Дворецкого, но тот отказался подчиниться гетману и остался в Киеве с полком. 22 августа 1658 на Киев напало 20-тысячное войско казаков и крымских татар под началом Даниила Выговского (брата гетмана). В ходе двухдневных боев победил киевский воевода Василий Шереметев. Сражение за Киев наглядно продемонстрировало преимущество московских полков иноземного строя по сравнению с казацкой вольницей. Однако русский гарнизон в Киеве в 6 тысяч человек оказался в блокаде.

На Украйне начала бушевать война всех против всех. Причем главными действующими лицами были не поляки, а малороссийская старшина, боровшаяся за власть и поместья и призывавшая себе на помощь поляков, русских, татар и турок.

Остры были и социальные противоречия: с одной стороны, казацкая старшина присваивала на местах прибыли от аренд и часть налогов, с другой – войны и стихийные бедствия разоряли казаков, посполитых и мещан. Казаки не получали плату за службу, и жили разбоем. Это вызывало возмущение ещё при Богдане Хмельницком. Выговский и его окружение стали распространять клеветнические измышления, будто русское правительство стремится ликвидировать все «вольности казачества».

Внутренние неурядицы, борьба за власть различных группировок старшины, недоволъство «черни», стремящейся попасть в привилегированное казацкое сословие, осложняются вмешательством соседних держав. Речь Посполитая и Турция решают, что это подходящий момент подчинить Малороссию своей власти, а Москва пытается урезать права своевольных гетманов, заигрывая с их политическими оппонентами и чернью.

Результат для Москвы оказывается прямо противоположный планам Алексея Михайловича – в сентябре 1658 года Иван Выговский подписывает с Речью Посполитой Гадячский договор, декларировавший создание триединого государства Польши, Литвы и вновь создаваемого Княжества Руського, которое должно было получить широкую автономию, собственный сейм, монету и прочие привилегии.

Согласно Гадячского договора, земли Киевского, Брацлавского и Черниговского воеводств получали статус Великого княжества русского, а Выговский именовался гетманом русским, генералом и первым сенатором трех воеводств. При гетманской булаве оставлен был Чигиринский повет, гетману дозволялось устроить суды и трибунал, а также право чеканить монету и платить ею жалованье казакам. В русских воеводствах учреждаются печатари, маршалки и подскарбии, должности которых предоставляются исключительно русским. В Киевском воеводстве все уряды и чины сенаторские будут раздаваться только шляхте греческой веры, в Брацлавском и Черниговском – православным и католикам. Сенаторы могли избираться не только из поляков, но и из русских. Реестр устанавливался в 60 000 казаков. Обе стороны – Правобережная и Левобережная – Великого княжества русского должны находиться под гетманским началом. По представлению гетмана король будет ежегодно возводить казаков в шляхетское достоинство, но с условием, чтобы в каждом полку их в общей сложности было не более ста человек.

Таким образом, гетман и его сторонников по условиям договора получали все, о чем только могли мечтать. Полковники, сотники и другие представители старшины имели реальную возможность в течение нескольких ближайших лет получить шляхетское достоинство, вошедшим в реестр казакам возвращались все их вольности, а некоторые могли рассчитывать даже и на возведение в шляхтичи.

В выгодном положении оказывалось и духовенство. Греческая вера уравнивалась в правах с римской, киевский митрополит становился единовластным владыкой на территории великого княжества, одновременно заседая в Сенате, наравне с иерархами католической церкви.

Теперь уже ничто не могло остановить стремительно нараставший раскол Гетманщины. Она, после недолгого возвращения «под руку» московского царя, раскололась на две части – Левобережье осталось за Москвой, Правобережье снова признало польского короля. В 1658 г. война между Россией и Польшей за обладание Литвой и Малороссией вспыхнула с новой силой.

После Гадячского договора, направленное на Гетманщину русское войско под командованием князя Трубецкого в конце июня 1659 г. было наголову разбито Выговским с помощью татар в битве при Конотопе. Казалось, что Малороссия потеряна для России навсегда.

Иван Богун

В августе 1659 года крымцы совершили походы на 18 волостей, большинство которых находилось за Белгородской засечной чертой. Было сожжено 4674 усадьбы и уведено в Крым более 25000 человек. Трубецкому было приказано перейти в район между Путивлем и Севском для отражения татарских набегов. Русскому войску пришлось на время прекратить войну на Гетманщине.

Однако против Выговского восстала значительная часть казачества во главе с Иваном Богуном, именем которого в 1918 году будет назван сформированный в Унече полк под командованием Н.А. Щорса. Вскоре к восставшим против Выговского городам Ромны, Гадяч, Лохвица присоединилась Полтава. К сентябрю 1659 года русскому царю присягнули бывшие союзники Выговского в Конотопской битве: полковник киевский Иван Екимович, переяславский Тимофей Цецюра, черниговский – Аникей Силич.

Цецюра арестовал в Переяславе наемника Выговского драгунского майора Яна Зумера и расстрелял переяславских сторонников гетмана Степана и Северьяна Сулименко, и Ивана Забуйского. Был арестован войсковой судья Фёдор Лобода, которого Цецюра держал в тюрьме в Переяславе. Находившихся в плену в Переяславе русских драгун Цецюра освободил и включил в гарнизон города. Под Быковом крестьяне убили сторонника Выговского полковника Юрия Немирича. Горожане Черкас отказались пускать гетмана в город, закрывши перед ним ворота.

В 1659 году усилиями Богуна и его ближайших сподвижников Выговский был низложен и бежал в Польшу. Иван Богун в феврале 1664 года был захвачен в плен польскими властями и вскоре расстрелян. Следует отметить, что во время восстания под командованием Богуна, Нежинский полк, в состав которого входила и Стародубщина, также выступил против Выговского, отказавшись ему подчиняться.

Второе пришествие и измена Юрия Хмельницкого

Шурин Богдана Хмельницкого, Яким Сомко, рассчитывая сам сделаться гетманом, созвал казацкую раду у местечка Германовки, которая низложила Выговского. Киевский, переяславский и черниговский полки предложили избрать нового гетмана. Юрий Хмельницкий послал в Запорожье доверенного слугу своего отца, Ивана Брюховецкого, и просил запорожцев поддержать его кандидатуру на гетманство.

17 октября 1659 рада в Белой Церкви утвердила гетманом восемнадцатилетнего Юрия Хмельницкого. Юрий торжественно обещал сохранить верность Москве – Войско Запорожское «учинилось под его Великого Государя самодержавною рукою в вечном подданстве по-прежнему».

Опальный гетман Выговский писал королю Яну Казимиру: «Здесь я теперь только жалкий изгнанник, потому что, бежав из Чигирина верхом, в одной сермяге, я не только лишился всего имущества, но и потерял любезную подругу жизни, не имея никакой надежды возвратить её, потому что нет у меня никакого войска».

 

Гетман Войска Запорожского Юрий Хмельницкий

Однако поляки не слишком жаловали Выговского. Польский магнат Станислав Беневский, комиссар на переговорах гетмана с Польшей, в своем отчете подчеркивал: «Я как не ручался за верность Выговского, так и теперь не ручаюсь, так как у него ложь, клятвопреступничество – постоянный принцип и письма его сами себе противоречат».

Через некоторое время в борьбе за власть со своим зятем, правобережным гетманом Павлом Тетерей, Иван Выговский был обвинен в измене, впал у поляков в немилость и был ими казнён.

Новый гетман Юрий Хмельницкий подписал Переяславские статьи 1659 года, по которым запрещалось избирать гетмана без разрешения русского царя, запрещалось принимать международные решения. В городах размещались русские воеводы, церковь полностью подчинялась Московскому патриархату. Среди правобережной старшины многие не признали нового гетмана и присягнули Речи Посполитой.

Положение нового гетмана было чрезвычайно трудное в виду предстоявшей войны с Польшей и разлада между стремлениями старшины и народа внутри Малороссии. В первую очередь Юрий Хмельницкий занял столицу Чигирин, где находились склад казацкой артиллерии и казна Выговского.

В феврале 1660 года на Гетманщину вторглось польское войско великого коронного гетмана Станислава Потоцкого. Польские отряды вновь стали вторгаться на территорию Стародуба и Нежина. Например, в марте отряд поляков появился близ д. Холеевичи, но был разгромлен стародубским полковником Петром Рославцом.

Одновременно нежинский полковник, соратник гетмана Ивана Выговского, Григорий Гуляницкий (около 2000 казаков) и 20 000 татар разоряли окрестности Нежина. 5–6 февраля 1660 года нежинский полк разбил один из отрядов Гуляницкого и татар, «обоз у них разбили» и «полону черкасского многих людей отбили».

Андрей Шишкин. Боярин и воевода Василий Борисович Шереметев

Вторая половина 1660 года была отмечена очень тяжелыми неудачами России в Малороссии. В это время боярин Василий Борисович Шереметев выступил с большим отрядом из Киева против Польши. Юрий должен был принять участие в этом походе и шёл с казаками за русским войском. Русско-казацкая армия Шереметева была остановлена под Любаром, где воевода занял оборону пытаясь дождаться подхода Хмельницкого. Когда стало ясно, что Хмельницкий не придет, Шереметев начал отвод армии к Чуднову, где рассчитывал соединиться с гетманом. Под местечком Чудновым Шереметев был окружен польско-татарской армией. Осадив воеводу, поляки с татарами двинулись против гетмана и осадили его под Слободищем.

Юрий Хмельницкий лавировал, на него оказывали сильное давление и казацкая старшина, и польские магнаты, и Крым. Под давлением группы правобережных полковников во главе с генеральным обозным Тимофеем Носачем, Юрий 15 октября вступил в переговоры и сдался полякам на условиях Слободищенского трактата, ужесточавшего условия Гадячского договора. Юрий принес присягу на верность королю перед польским комиссаром Станиславом Беневским, влиянию которого он с этой поры и подчинился. Капитуляция гетмана катастрофически сказалась на положении русско-казацкой армии Шереметева, хотя большинство казаков не последовало за гетманом и осталась в лагере воеводы. 4 ноября 1660 г. Шереметев капитулировал.

Согласно условиям Слободищенского договора, Гетманщина разрывала союз с русским царём и возобновляла государственную связь с Речью Посполитой на основе Гадяцкого договора 1658 года. Оставляя в силе большинство пунктов договора И. Выговского с королевским правительством, польская сторона не согласилась на создание Великого княжества Русского, которое входило бы на равных правах с Польшей и Литвой в состав федеративного государственного образования – Речи Посполитой. По условиям Слободищенского трактата Гетманщина получала только автономию с гетманом во главе; войска обязывались принимать участие в военных действиях польской армии против Русского царства и не нападать на Крымское ханство.

Когда слух о подданстве Юрия полякам распространился на левом берегу Днепра, дядя гетмана Яким Сомко поднял там казацкие полки. Борьба между ним и Юрием продолжалась с переменным успехом в течение всего 1661 года.

В конце 1661 года войско крымского хана, пришедшее в Малороссию по приглашению Юрия Хмельницкого, разорило многие места на Левобережье. Затем Ю. Хмельницкий вместе с польскими отрядами и войском крымского хана долго и безуспешно осаждал Переяславль, а в конце года «на зиму привернул под Нежин». Отсюда отдельные отряды крымских татар «загонами» начали нападать на земли Стародубского полка и пограничных русских уездов и «много полону побрали». Бесчинствовали и польско-литовские отряды, которые «села и деревни полонили и людей порубали». Как сообщал из Мглина в ноябре Петр Рославец, «теперь в селе Нивном... стоят» поляки «от всех сторон нападают».

Князь и воевода Григлрий Григорьевич Ромодановский

Крымское войско опустошило земли вокруг Стародуба, Мглина и в январе 1662 года, захватив огромное количество невольников в близлежащих землях, отошло к югу. Однако русские войска Г. Г. Ромодановского перехватили крымцев, разгромили их и освободили пленников.

360 лет назад началась воинская карьера Григория Григорьевича Ромодановского. Это был выдающийся полководец, не знавший ни единого поражения. Он происходил из высшей знати, из Рюриковичей. Дата рождения Григория Григорьевича неизвестна, зафиксирована лишь первая служба – в чине стольника он в посольстве Бутурлина участвовал в Переяславской Раде. Это и определило его дальнейшую жизнь. Ему на протяжении 27 лет пришлось участвовать во многих сражениях России с Польшей и Турцией за Малороссию.

Осенью 1661 года и летом 1662 года Юрий Хмельницкий безрезультатно осаждал Сомко в Переяславе. На помощь Сомко пришли русские полки из Слободской Украины под начальством князя Григория Ромодановского. Юрий стал отступать за Днепр и 16 июня в битве под Каневом потерпел сильное поражение от войск Сомко и Ромодановского.

Остановить продвижение русских и левобережных полков на Правобережье удалось лишь с помощью Крымского ханства в битве под Бужином. Это, однако, не смогло восстановить авторитет гетмана как военачальника. В конце 1662 года Хмельницкий созвал в Корсуне раду, отказался от гетманства и решил постричься в монахи. Гетманом был избран Павел Тетеря.

Наказной гетман Левобережья Яким Сомко и его гибель

Казацкая Рада в Корсуне одобрила трактат, но левобережные полки во главе с Якимом Сомко и Василием Золотаренко не согласились с условиями договора и высказались за сохранение союзнических отношений с Москвой, что положило начало делению Гетманщины на две части – Правобережную и Левобережную. Польша овладела Правобережьем, но распространить власть на Левобережье ей не удалось. В Переяславе, Нежине и Чернигове стояли русские гарнизоны с воеводами.

На Левобережье гетманом именовался Яким Сомко, хотя и не был избран радой. В январе 1661 правобережные казаки с польскими отрядами Стефана Чарнецкого опустошают земли Прилуцкого, Черниговского и Нежинского полков. В апреле под Нежином собралась рада. Присутствовали все полки, поддерживавшие Сомко, и московские войска. Но гетмана не избрали, так как был еще один кандидат, нежинский полковник Василий Золотаренко, а общего согласия найдено не было. После рады стольник Семен Змеев со своими войсками, соединившись со стародубцами и черниговцами, двинулся к Стародубу и Быхову против поляков “... для того, что около Быхова и Стародуба объявились Оскирка да Мурашка, и местечка и села, и деревни воюют”.

Левобережные казаки 25 апреля 1662 г. на старшинской раде в Козельце избрали Якима Сомко отдельным гетманом. Сомко послал об этом извещение московскому правительству, но вследствие доноса епископа Мстиславского и Оршанского Мефодия, написавшего в Москву, будто бы Сомко добился гетманства насилием – оставлен был в звании только наказного гетмана. Формально гетманом всего Войска Запорожского оставался Юрий Хмельницкий, власть которого признавали только на Правобережье, а Сомко стал Левобережным наказным гетманом.

Яким Сомко сообщал в Москву, что «ожидают татарского прихода под Переяслав, живут бережно затворяся, государевы Черкасские городы». Левобережные города «бьют челом» царю Алексею Михайловичу, чтоб «де у них были воеводы Московские люди».

Портрет наказного гетмана переяславского полковника Якима Сомко

На Левобережье вспыхивает борьба за власть. Против наказного гетмана Якима Сомко выступает Запорожская Сечь во главе с Иваном Брюховецким, которого провозгласили «кошевым гетманом». Сторонники Брюховецкого подозревали Сомко в предательстве как дядю Хмельницкого и тестя Тетери. Полковник Василий Шимон сообщает, что Юрий Хмельницкий отрекся от власти, чтобы «государь поверил», а «де Екиму Самку обладав (гетманством), податца королю…».

На стороне Брюховецкого выступили епископ Мстиславский и Оршанский Мефодий и войсковой судья Юрий Григорьев. Брюховецкий заявил, что опасается за свою жизнь, что «Самко де великому государю не верен, в тот де час его на дороге побьет также, что и Выговский Барабаша».

А Сомко, в свою очередь, говорил царскому посланнику Фёдору Лодыженскому, что виновником всей смуты является епископ Мефодий «и Брюховецкий по баламутству его называетца гетманом; а у них же в Запорогах от веку гетмана не бывало, а были атаманы, также как и на Дону…, а особного де кошевого гетмана в Запорогах николи не бывало, то же учинено вновь… А Брюховецкому де верить нельзя, что он полулях, был Ляхом да крестился; а в войске он не служил и казаком не бывал».

Царь Алексей Михайлович издал указ созвать весной раду и «обрать гетмана по… правилам и вольностям, всеми волными гласы». 17 июня 1663 года под Нежином состоялась Черная рада, на которой были не только представители казачества, но и крестьян, и горожан. А. И. Ригельман пишет, что “нежинский полковник Золотаренко к Нежину собрал весь свой полк и з Севера и Стародубщины всех людей, и с тем так же представился и расположился под городом; но все то великое его собрание ему по намерению его не в помощь было”. В результате напряженной борьбы, грозившей открытой войной на Левобережье, на Чёрной раде Сомко проиграл, а гетманом Левобережья был избран Брюховецкий.

Яким Семёнович заявил представителю царя на раде князю Даниле Велико-Гагину, что таких «выборов» не признает, будет жаловаться в Москву. И тем разъярил князя, приказавшего арестовать теперь уже бывшего наказного гетмана и его приближённых. Под арест попал и Василий Золотаренко, слишком поздно понявший, что является слепым орудием в руках епископа Мефодия. Трое наиболее верных Москве казацких лидеров – Сомко, Силич, Золотаренко, – были арестованы и приговорены к смерти. Формальными поводами для приговора послужило сношение Сомко с Тетерей и намерение во время рады силой заставить избрать себя гетманом. Казнь была совершена в Борзне 18 сентября 1663 года. Палач-татарин так был поражен внушительностью фигуры и красотою Сомко, что приступил к совершению казни с сожалением и выразил упрек казакам, заметив – «сего человека Бог сотворил на удивление свету, а вы убиваете».

Разгром польско-литовской армии Яна Казимира под Мглином

В октябре 1663 года польский король Ян Казимир начал собирать войска для похода на Левобережье. В состав армии входило более 50 тыс. конных и пеших польских и наемных немецких войск, около 20 тысяч крымских татар и примерно столько же казаков во главе с правобережным гетманом П. Тетерей.

Армия Яна Казимира 2 ноября переправилась через Днепр и в течение двух месяцев заняла значительную, часть Левобережья Малороссии. Многие города сдались королю добровольно или были покорены силой оружия. Большие города, где были сосредоточены русские и малороссийские войска, поляки обходили.

Даниэль Шульц. Портрет польского короля Яна II Казимира, ок. 1658.

Однако в январе 1664 года в Глухове поляки встретили сильный отпор. Этот город защищали казаки Черниговского, Нежинского и Стародубского полков во главе с генеральным судьей Животовским, а также русские войска полковника В. Дворецкого. Дважды в течение двух недель пытались поляки взять Глухов штурмом, но были отбиты. По сведениям участника похода француза Антуана Грамона, войска Яна Казимира, во время первого штурма «потеряли около 4000 человек и более 200 офицеров», во время второго «потери в людях по меньшей мере были такими же».

Длительная осада города не принесла полякам успеха. Король вынужден был снять осаду города и отступить к Новгород-Северскому, но «новгородцы не пустили короля в город».

Неудача под Глуховом отрицательно сказалась на моральном духе разноплеменного воинства Речи Посполитой. Отделились от королевской армии отряды крымских татар, которые занялись грабежом в соседних уездах. Не смогли оказать поддержки Яну Казимиру и войска П. Тетери, втянувшиеся в борьбу с населением Левобережной Малороссии.

Арьергард польской армии под Новгород-Северском попал под удар войск князя Г. Г. Ромодановского и казаков И. Брюховецкого. Отступление превратилось в бегство. По словам Антуана Грамона, поляки «побежали как зайцы» и «потеряли тут много людей», в том числе утонувших при переправе через Десну.

На очередной военной совете было решено не задерживаться на Десне. Основная часть армии Яна Казимира (пехота, артиллерия, обоз) под прикрытием литовской конницы двигалась на Стародуб – Мглин – Кричев – Могилев. Мартовское отступление проходило в очень трудных условиях. Сначала отступавшие шли в глубоких снегах по узким лесным дорогам; быстрое таяние и начавшееся половодье сделали продвижение еще более сложный. Не было фуража и продовольствия. Кони грызли кору деревьев, люди ели мясо павших лошадей.

Иван Семёнович Прозоровский с сыновьями и переводчиком

Прояви в это время решительность князь Я. К. Черкасский, мог бы произойти полный разгром ослабевшей и деморализованной польско-литовской армии. Однако лишь пропустив основные силы польско-литовской армии, Я. К. Черкасский послал им вдогонку отряды князей И. С. Прозоровского и Ю. Н. Барятинского.

28 июля в 3-х милях к западу от Мглина на берегу р. Ипути, вблизи с. Дрокова, поляков и литовцев встретили прибывшие из Брянска с войском русские князья-воеводы Иван Прозоровский и Юрий Борятинский и побили их в большом числе.

В результате мглинской битвы совершенно расстроенная польская армия была вынуждена бесславно бежать на северо-запад, потеряв всех лошадей, артиллерию и обозы. В плен попало около 300 поляков. Полк немецких наемников в составе польской армии был уничтожен полностью. Таким образом, генеральное наступление Яна Казимира в Левобережную Малороссию окончилось полным провалом, а его огромная армия растаяла в осадах, сражениях и отступлениях. Служивший у польского короля французский герцог Антуан Граммон писал об этом отступлении:

“Отступление это длилось две недели, и мы думали, что погибнем все. Сам король спасся с большим трудом. Наступил такой большой голод, что в течение двух дней я видел, как не было хлеба на столе у короля. Было потеряно 40 тысяч коней, вся кавалерия и весь обоз, и без преувеличения три четверти армии. В истории истекших веков нет ничего, что можно было бы сравнить с состоянием такого разгрома”. 

Как свидетели разгрома войск Казимира, до сего времени на правом берегу Ипути между Дроковым и Нивным, сохранились могилы польско-литовских войск.

Существует предание, что вскоре после победы пастух села Костеничи в пойме Ипути, между Дроковым и Нивным, недалеко от места боя нашел икону Пресвятой Богородицы Одигитрии, которая якобы помогла русским одолеть врага.

Мглинская икона Божией матери Одигитрия

Эта копия Смоленской иконы Богоматери, первоначально данной в благословение супруге Черниговского князя Всеволода Ярославовича из Византии в начале XII века, была захвачена на Черниговщине поляками и брошена вблизи места боя. Внизу иконы Одигитрии сохранилась старинная надпись: «Року Божого 1664 мсетиса 2 сентября образ найден Пресвятой Богородицы... межи Дроково и Нивного, на болоте»...

Некоторое время икона находилась в Костеничах, затем перенесена в церкви Мглина, а 2 марта 1832 года с религиозной торжественностью установлена в Мглинском Успенском соборе.

Таким образом, поход Яна Казимира завершился весной 1664 г. полным провалом. Однако не только Речь Посполитая, но и Московское государство были истощены войной. Особенно страдал простой народ, испытавший жестокие взимания недоимок, различные работные повинности оборонного назначения, массовые мобилизации в действующую армию, непомерную дороговизну. Все это отрицательно влияло на боеспособность русской армии.

Мятеж гетмана Ивана Брюховецкого

Иван Брюховецкий был избран гетманом в середине июля 1663 г. Переяславский воевода князь Василий Волконский, узнав про избрание Брюховецкого, заявил прибывшим к нему с этим известием посланцам нового гетмана: «...худые де вы люди, свиньи учинились в начальстве и обрали в гетманы такую же свинью, худого человека, а лутших людей, Самка с таварищи, от начальства отлучили».

 

Боярин и гетман Войска Запорожского Иван Брюховецкий

Самовидец пишет о Брюховецком: “того ж дня своих полковников понаставлял з тих людей, которые з ним ввійшли з Запорожа по усех городах, а Нежинский полк на три полки розделил”. Тогда же из Стародубских сотен был сделан самостоятельный полк, независимый от Нежинского. Для нужных распоряжений в Стародуб гетманом был послан вновь учрежденный им генеральный подскарбий Роман Ракушка. Причина такого поспешного деления Нежинского полка очевидна – разделение должно было облегчить новому гетману борьбу за власть, ибо казаки полка являлись противниками Брюховецкого.

На стародубское полковничество у Брюховецкого в тот момент не нашлось подходящего запорожца, и он оставил прежнего наказного полковника Петра Рославца, поставленного нежинским полковником Василием Золотаренко в 1660 году. Получению такого высокого уряда, как полковнический, Рославец обязан был, по-видимому, лишь своим способностям, которыми он выделялся из среды полкового "товариства".

Сохранился универсал Петра Рославца, указывающий на распоряжения, которые были сделаны Ракушкой при преобразовании Стародубского полка в самостоятельный полк:

"Петр Рославец полковник... Стародубовский. Всему старшему и меншему полку Стародубовского товариству и посполству, ознаймую сим уневерсалом, же ясневелможний его мил. п. гетман в Гадячом приказал мне, яко его мил. п. Роман Ракушка, подскарбий в. зап. енералний, з коронного повету Новгородка северского учинив три сотне: Новгородскую, Шептаковскую и Погарскую, а з литовского повету Стародубовского, которий обширнее... за Почеп, чинил четыри сотне: Топалскую, Стародубовскую, Мглинскую и Почеповскую; и подскарбий подлуг волости держави полской (и) литовской починил им граници, так аби жили в грунтах все сотне спокойне. Тогда ж там подскарбий енералний между Мглином и Почепом подлуг давнего воеводи троцкого Абрамовича, граници понову тим сотням розвел, о чом и я роспитовалем старинцов, казаков и посполитых людей сотни Почеповской и Мглинской и они з сотниками своими при старинцах своих которые от лядской войни осталися живии, значала лядскую межу селами почеповскими и мглинскими границу по старой межи, на обидве руки отводили урочищами, от грунтов Полковой и Погарской сотне, над рекою Дубною будучих, от вершин Унечи и Росухи и т. д. Деялося в Стародубе року 1661, Июля 2 дня. Петр Рославец и проч."

Вскоре, однако, в том же 1663 году, Петр Рославец был смещен гетманом со своего уряда, который понадобился для Ивана Плотника, одного из тех полковников, которые, по выражению летописца Грабянки, были наставлены Брюховецким "з гультяйства Запорожского", из среды которого происходил и сам гетман.

Летом 1665 года обстановка в Малороссии сложилась относительно спокойной, ни польских, ни татарских войск не было. Это предоставило гетману Брюховецкому возможность организовать в Москву пышную грандиозную делегацию, чтобы решить многие вопросы как государственные, так и личного характера.

11 сентября 1665 года Брюховецкий в сопровождении генеральной старшины, многих полковников и представителей городов прибыл в Москву. Численность свиты превысила 500 человек. А стародубский полковник Острянин остался с полком в Малороссии. Стародубский полк в делегации представлял бывший полковник Петр Рославец и атаманы Кузьма Домощенок, Михаил Рубец, Никита Кирилов.

От города Стародуба был войт Андрей Шабрицкий (по другим источникам войтом Стародуба был Шабловский), писарь Василий Бернацкий, мешане Иван Низовец, Иван Никифоров. Здесь же были войты Почепа, Погара. Интересно, что среди казацкой части стародубской делегации, видно, не было ни одного грамотного человека. За них, “грамоты неумеющих”, подписывались под документами мешане.

Прием в Москве по любезности и щедрости превзошел все ожидания делегатов. За оборону Глухова от польско-татарских войск, которая предопределила провал похода короля Яна II Казимира в Малороссию, а также за участие в победе над польской армией при её отступлении, гетман Брюховецкий был пожалован в бояре, женился на царской родственнице, вдобавок к Гадячу – гетманскому домену – получил в наследственное владение целую Шептаковскую волость в Стародубском полку. Многие из полковников и генеральной старшины получили дворянство, имения. Несмотря на отсутствие в Москве, стародубский полковник Острянин получил дворянство и село Яцковичи в вечное владение.

Царское правительство предъявило Брюховецкому решительное пожелание отказаться от сбора налогов и управления “поспольством, то есть горожанами и крестьянами, и передать сбор налогов в царскую казну, а управление – царским воеводам. Старшина согласилась, были подписаны “статьи” о передаче Малороссии в “совершенное подданство” царю.

Гетману были оставлены командование казацким войском, судебная и административная власть над казаками. Во многие малороссийские города были назначены воеводы с гарнизонами, в том числе Стародуб и Новгород-Северский. Тогда же мглинчане, стародубцы, погарцы, почепцы обратились к московскому царю с челобитной возобновить привилегии, данные им на Магдебургское право при власти польских королей. Эти привилегии Алексей Михайлович предоставил Стародубу, Мглину, Почепу и Погару в 1666 году, выдав грамоту на Магдебурское право.

Миссия Брюховецкого пробыла в Москве более 3-х месяцев и 20 декабря отбыла на родину. Возвратившись из Москвы, гетман и старшина принялись взыскивать с населення максимум налогов, стараясь использовать время, пока у них воеводы не отнимут этого сбора.

В течение первых трех месяцев 1666 года прибыли царские воеводы с немалыми штатами: подьячими, меровшиками, весовщиками, приставами, пятидесятскими с командами. В их задачи входило организовать перепись населення Украины, подлежащего обложению налогами в царскую казну, то есть крестьян и горожан. Казаки не подлежали переписи, так как налогами не облататись. Воеводой в Стародуб был назначен князь Игнатий Волконский.

Длительная война между Россией и Польшей за Малороссию истощила силы обоих государств. Начавшиеся в 1664 г. переговоры были долгими и трудными и завершились в январе 1667 г. Андрусовским перемирием сроком на 13,5 лет. По условиям договора Речь Посполитая признавала объединение Московского государства с Левобережьем и отказывалась от претензий на свои бывшие Черниговское и Смоленское воеводства, включая Стародубщину. Правобережье и почти вся территория современной Белоруссии оставались в составе Польши. Граница между государствами была определена большей частью по Днепру. С этого времени вся территория современного Стародубья окончательно вошла в состав Русского государства.

Прекращение военных действий с Речью Посполитой не привело, однако, к стабилизации политической обстановки в Гетманщине. Народные массы быстро почувствовали усиление налогового бремени и ограничение свобод. В совокупности все это вызывало серьезное недовольство со стороны части казачества, которое усматривало в подобной политике попытку урезать их вольности и привилегии. Росло возмущение против гетмана, старшины и московских воевод.

Люди были возмущены Андрусовским перемирием, разделившим Украйну на две части, оставившим Правобережье во власти поляков. Ходили слухи, что Россия собирается отдать Польше и Левобережье. Большое недовольство было переписью населения, проведенной в 1666 году, новыми налогами, новыми русскими гарнизонами, появившимися в украинских городах. Возмущение вызывали и злоупотребления властью русских воевод. Например, воеводы в Новгороде- Северском и Стародубе появились лишь в начале 1666 года, но спустя несколько месяцев они уже успели приобрести значительные земельные владения. В переписных книгах за новгород-северским воеводой Квашниным записано 2 села со 158 дворами, а за стародубским воеводой князем Игнатием Григорьевичем Волконским – деревня Боршова с 99 двором.

Утратил авторитет гетман. Чтобы укрепить свое положение, Брюховецкий на антирусской волне организует заговор. В самом начале января 1668 года в г. Гадяче Брюховецким сзывается рада, где было принято решение об уничтожении русских гарнизонов в городах. Самовидец так пишет об этом: “На початку року того о Богоявлении зъехалися усе полковники в Гадяче, и гетман Брюховецкий учинил раду з полковниками, судями и усею старшиною и поприсягли себе, же юже конечне отступили от его царского величества и по Орду слати и воевод и Москву з городов отсылати, албо с ними битися...”.

В это время Стародубский полк вместе со своим полковником и артиллерией находился в Каневе, поэтому стародубский полковник не участвовал в раде заговорщиков. 12 января с рады прибыл Каневский полковник Лизогуб и передал распоряжение гетмана Стародубскому полку с пушками возвращаться домой, а стародубскому полковнику прибыть к Брюховецкому, очевидно, для получения инструкции.

К началу 1668 г. в Малороссии недовольство охватило различные слои общества. О событиях начала года в Стародубском полку лучше всего рассказывают сохранившиеся документы воевод.

Уже 19 января 1668 года воевода П. Шереметев сообщал царю, что в Батурине, Глухове и их пригородах казаки, мещане и поселяне “учинили шатость великую, в податях... отказывают, ныне и впредь давать не хотят”, многие из них записались в казаки, отказываются платить подати, “ни в чем непослушны”... Поступали сообщения и о подозрительных перемещениях казацкого войска.

Князь Игнатий Волконский 31 января доносил царю:

«...генваря 26 дня. приехал государь Стародубской полковник из Гадяча, и приехав сказал, что де по сему боку Днепра татары и изменник Дорошенко с казаками идут, и учинил сполох, и полк свой изо всех городов собрал в Стародуб, и в болшом городе по воротам поставил своего полку казаков человек по тритцати, и на плецеву учиня человек по сту и всем велит готовыми быть неведома для чего».

И далее – «...А я холоп твой в малом городке с твоими великого государя ратными людми; а всех твоих великого государя ратных людей пол-третьяста человек; а казаков, государь, будет топеря тысячи с три, собрались в городе, а ещо, государь, съезжаютца. И о том, государь, мне холопу своему что ты великий государь укажешь? А пушки, государь, все поймал я холоп твой в малый город».

Из письма царю новгород-северского воеводы Квашнина следовало, что 30 января в Новгород-Северский пришли более 200 казаков, неведомо из каких полков. Воевода велел не пускать их в город, но казачий сотник Семен Меляновский разбил караул на воротах в большом городе, запустил прибывших казаков и определил их на постой к мещанам. Сотник объяснил, что казаки пришли в город по приказу гетмана. Казаков своей сотни Меляновский также созвал всех в город. Многие мещане просили зашиты у воеводы. Боясь погромов казаков, мещане пришли к воеводе в верхний городок и домой не возвращались. 4 февраля в Новгород-Северский прибыл еще один отряд в 500 казаков. Они захватили 2 пушки на воротах в большом городе. В городских воротах и калитках выставили большие казацкие караулы. Воевода со своими воинами оказался в осаде.

Приведем еще одно письмо стародубского воеводы И. Волконского царю:

“...февраля в 5 день, по твоему великого государя указу, изо Брянска шли в Стародуб 50 человек стрелцов..., и Стародубской полковник в город тех стрелцов ко мне холопу твоему не пропустил, изменил тебе великому государю, и сбираетца на меня холопа твоего и на твоих государевых ратных людей по вся ночи, и сторожи ставит окола городка, в котором сижу я холоп твой с ратными людми, проезду ко мне холопу твоему в городок нет; а откуда кто гонец ко мне холопу твоему гонит, и полковниковы казаки на сторожах перенимают и отводят к нему полковнику; и я холоп твой с твоими великого государя с ратными людми, сев в верхнем городке, и твоих государевых ратных людей с собою укрепил, сели до смерти; толка, государь, город верхней велик, а твоих государевых ратных людей всего со мною холопом твоим всякого человека полтретьяста человек, и теми людми обнять неким; и какими, государь, делы от малолюдства учинитца какое дурно, и мне б холопу твоему от тебя великого государя в опале не быть. А пушки, государь, все унес я холоп твой в городок к себе; толка пушечных запасов и пороховой казны мало...”.

В это время в Малороссии находилось небольшое количество русских ратных людей. Например, в Батурине – 60 человек, из которых «тритцать человек севских драгунов, и те... наги и боси»; в Глухове – 350 комарицких драгун; в Стародубе – 250 русских служилых людей.

Казаки Войска Запорожского в походе

На волне возмущения политикой Брюховецкого, казаками в 1668 году было поднято восстание. Во всех городах и крепостях стали бить, грабить бояр и воевод, изгонять московских ратных людей. Кошевой атаман запорожских казаков Иван Белковский призвал запорожцев начать борьбу с московскими воеводами потому, мол, что «Москва хочет сперва Украйну смирить, а потом об искоренении Запорожья и Дона промышлять будет…».

На этом фоне Брюховецкий понимал, что вся его демонстрация преданности Москве была чрезмерной и не прибавляла ему авторитета среди малороссийских казаков – главной опоры гетманской власти. Стремясь сохранить себя на гетманстве, Брюховецкий решился пойти на разрыв с Москвой. С этой целью Брюховецкий вошел в тайные сношения с гетманом Правобережья Петром Дорошенко, который гарантировал ему сохранение гетманства на левой стороне Днепра, при условии, что Брюховецкий соединится с войском Дорошенко и открыто выступит против Москвы. Брюховецкого такие условия устроили.

Для того, чтобы заручиться поддержкой левобережной казацкой старшины, 8 февраля 1668 года Брюховецкий собрал в Гадяче тайную раду, где передал полковникам условия Дорошенко, с которыми те согласились. В Гадяцкой тайной раде принимали участие полковники семи полков Гетманщины, в том числе и Черниговский полковник Иван Самойлович – будущий гетман Малороссии. Стародубский полковник на этой раде не присутствовал.

Тактика Брюховецкого состояла в том, чтобы, собрав максимальное количество казаков в городах, где стояли русские гарнизоны, одним ударом ликвидировать их. Брюховецкий 8 февраля 1668 года был в Гадяче, когда его казаки напали на воеводу. 120 человек русских было убито, 130 человек попали в плен, 30 успели бежать из города, но замерзли в дороге. Гетман разослал листы по всем другим городам с командой следовать его примеру.

Таким образом, в начале февраля 1668 г. гетман Брюховецкий открыто изменил Москве, а казацкие отряды с помощью восставших мещан и крестьян начали вооруженную борьбу против царских воевод. Одних из них пленили, немногим удалось отсидеться в обороне, а некоторых «подоставали в замках приступами» и убили, как и «людей, при них будучих». Разбиты были почти все гарнизоны царских войск в Левобережье. Новгород-Северский казаки взяли 29 февраля, при этом погиб воевода Квашнин.

Задумав под конец своего гетманства измену, Брюховецкий снова назначил Петра Рославца полковником Стародубским, рассчитывая на его популярность в одном из главных полков и, должно быть, думая найти в нем сочувствие своим планам. В феврале 1668 года Пётр Рославец во главе стародубского полка принял активное участие в антироссийском восстании. Русский гарнизон (250 чел.) под командованием воеводы князя Игната Волконского, укрывавшийся в стародубском замке, был перебит и пленен, а сам воевода убит.

 

Гетман Правобережного Войска Запорожского Петр Дорошенко

Одновременно Дорошенко писал в Варшаву, что «сделает так, что обе стороны Днепра будут за королём». Брюховецкий был нелюбим казаками восточной стороны, поэтому приход сюда Дорошенко со своими войсками вызвал в июне 1668 года восстание против Брюховецкого.

Дорошенко, отстаивающий идею «вольной Украйны» независимой ни от Польши ни от Москвы, потребовал, чтобы Брюховецкий отдал булаву и присягнул ему. Обманутый Брюховецкий попытался договориться с султаном и принять протекцию Турции. Султан согласился и в Гадяче Брюховецкий присягнул на верность Турции.

Для подавления мятежа Брюховецкого в Малороссию были направлены новые русские войска. В апреле 1668 г. царские воеводы князь К. Щербатый и И. Лихарев разбили казацкие отряды под Почепом, в июне – под Новгород-Северским, а затем вернулись к Трубчевску. Здесь же, близ с. Плюскова, успешно завершилось для русских войск их сражение с крымскими татарами, действовавшими в союзе с Брюховецким.

Твердо придерживавшийся своей программы Дорошенко одновременно вступил в борьбу и с Польшей, и со своим противником – гетманом Брюховецким. 7 июня 1668 года войска Дорошенко и Брюховецкого встретились на Сербовом поле близ Диканьки. Здесь казаки Брюховецкого сами схватили своего гетмана и отдали Петру Дорошенко. Дорошенко приказал приковать Брюховецкого к пушке, пока над ним будет идти суд, но при этом будто бы случайно сделал движение рукой. Толпа приняла этот знак как смертный приговор, накинулась на Брюховецкого и забила его. После этого страшно изуродованный труп отвезли в Гадяч и там похоронили со всеми гетманскими почестями.

Пётр Дорошенко на короткое время объединил под своей властью Правобережье и Левобережье Украйны. Все левобережные полковники, в том числе Петр Рославец, вынуждены были признать главенство Петра Дорошенко. Казацкие полки под предводительством П. Д. Дорошенко выступили против московского воеводы, князя Г. Г. Ромодановского, который с небольшим войском отступил из Котельвы в Путивль.

Бесчинства казацкой старшины, ее стремление оторвать Малороссию от Москвы и подчинить султанской Турции, успехи русских войск – все это изменило настроения обманутых ранее народных масс Левобережья. Когда в 1668 году Пётр Дорошенко стал гетманом обоих берегов Днепра, он назначил наказным гетманом Левобережного Войска Запорожского черниговского полковника Демьяна Многогрешного, а сам вернулся в свою столицу Чигирин.

Реально в подчинении Д. Многогрешного было всего два полка – Черниговский и Стародубский. Многогрешный вначале просит помощи от Дорошенко для борьбы с царскими войсками. Но, получив отказ и видя свою слабость, вынужден был склониться к переговорам с царским воеводой князем Г. Г. Ромодановским, который с войском вступил на Гетманщину, где занял города Нежин и Чернигов, освободив от осады русские гарнизоны.

Видя наступление московской армии во главе с князем Григорием Ромодановским на Северские земли и под давлением промосковски настроенной части старшины и духовенства, Многогрешный вступил в переговоры с царскими послами.

Решительными сторонниками сближения с Москвой выступили стародубский полковник Петр Рославец и архиепископ Черниговский и Новгород-Северский Лазарь Баранович, пользовавшийся особым доверием царя. Наказной гетман Д. Многогрешный и П. Рославец просят архиепископа ходатайствовать за малороссов перед царем и заявляют, что согласны быть в подданстве России, если царь простит Войско Запорожское за смуты при Брюховецком и оставит их в прежних вольностях. Соединившись с Многогрешным, Рославец поспешил, в первых числах октября 1668 года, присягнуть Царю на верность и тут же уговорился с будущим гетманом Многогрешным, "чтоб друг на друга быть надежным".

Архиепископ Черниговский и Новгород-Северский Лазарь Баранович

Баранович справился с миссией посредника и уже в начале октября 1668 года передал Рославцу благожелательные царские грамоты. Воевода Г. Г. Ромодановский прислал в Черниговский и Стародубский полки полковников Зыкова и Рыбенского. Д. Многогрешный и П. Рославец со своими полками при тех полковниках клялись в верности царю и целовали крест.

4 ноября 1668 года царь Алексей Михайлович пожаловал грамоту гетману Д. Многогрешному и стародубскому полковнику П. Рославцу с прошением их за бывшие смуты:

“... вы гетман и Стародубской полковник Петр Рословченко и все при вас будучее посполство, вспамятовав свое прежнее обещание и нашу государскую к себе премногую милость и жалованье, нам великому государю, нашему царскому величеству, в винах своих добили челом и на верное вечное подданство пред святым евангелием веру учинили. И мы великий государь... вас и все будучее посполство сее стороны Днепра жалуем, вины ваши, в которых вы были за повождением изменника и клятвопреступника Брюховецкого, милостиво отпущаем и под нашу государскую высокую руку принимаем... Такова ж послана в Стародуб к полковнику к Петру Рославченко”

 

Стародубщина в период гетманства Демьяна Многогрешного

Многогрешный понимал шаткость своего положения, ведь наказное гетманство им было получено от Дорошенко – гетмана на правом берегу Днепра. Поэтому в декабре 1668 года он организовал в Новгород-Северском съезд старшины из полков Стародубского, Черниговского и части Нежинского, где “учинился совершенным гетманом над тремя полками” и от имени всей старшины принёс присягу царю Алексею Михайловичу.

Московские сборщики налогов были ликвидированы, и Многогрешный в свою пользу обложил Стародубщину более значительными налогами:

“... гетман безмерно побрал на себя во всем Севери дани великие мядовье: из виннаго котла у мужиков по рублю, а и с казака по полтине, и с священников, чего и за Ляцкие власти не бывало, с котла ж по полтине, и с казаков и с мужиков поровну, от сохи по 2 гривны, от лошади а от вола по две ж гривны, с мелницы по пяти и по шти рублев брал, а оприч от колеса по червонному золотому; а на ярмонках, чего никогда не бывало, в своих Малороссийских и с вашего царского пресветлого величества Великороссийских городов с приезжих людей брал с воза по 10 алтын и по 2 гривны”.

 

Гетман Левобережного Войска Запорожского Демьян Многогрешный

В начале 1669 года князь Ромодановский объявил Многогрешному изволение царское, чтобы в Малороссии была проведена рада по избранию настоящего гетмана. Рада в присутствии Г. Ромодановского состоялась в Глухове 6 марта 1669 года и была в этот раз более представительной.

В частности, на раде в составе делегации Стародубского полка присутствовал мглинский сотник Андрей Есимонтовский.

Выбор снова пал на Демьяна Многогрешного. В начале он “отмовлялся як старая девка хорошого жениха”, но потом согласился. Вскоре после присяги он заключил с Алексеем Михайловичем Глуховские статьи, единственный документ, который после смерти Богдана Хмельницкого обеспечивал реальную автономию Левобережья в составе Российского государства. Учитывая итоги восстания 1668 года, царское правительство согласилось на то, чтобы воеводы и русские войска остались лишь в нескольких городах, чтобы они не вмешивались в местное управление. Сбор доходов снова перешел к гетману. Воевод ни в Стародубе, ни в Новгород-Северском не стало.

Глуховские статьи от Стародубского полка подписали полковник Петр Рославец, обозный Гаврила Дащенко, есаулы Юркевич, Щербак и Турченко-Журман, Стародубский городовой атаман Тимофей Алексеев, писарь Иван Воробей, хорунжий Василь Валькевич, а также сотники: Стародубский - Павел Хромченко, Почепский - Авдей Рославченко, Погарский - Гаврила Еременко, Новгородский - Захар Степанкович, Шептаковский - Василь Исаенко, Мглинский – Андрей Есимонтовский и Топальский – Иван Рубец.

Вероятно, именно с выдвижением Многогрешного связано повторное занятие Петром Рославцом должности стародубского полковника. Управляя с 1668 года полком и пользуясь покровительством нового гетмана Многогрешного, Рославец сделался полным властителем Стародубщины, чем и пользовался для бесконтрольной раздачи земель полковой старшине. Распоряжаясь войсковым имуществом, Рославец не обходил и себя, отчего сильно разбогател, нажив при этом много врагов и завистников.

Возвращение Многогрешного под власть Москвы явилось приятным сюрпризом для московского правительства. В Москве даже не обратили внимание на сомнительную верность Многогрешного. Нежинский протопоп Адамович, например, предупреждал: "... поверь, государь, священству моему: великий враг а недоброхот вашему царскому пресветлому величеству”.

Стародубский полковник П. Рославец в мае 1669 года был в Польше. Это было время межкоролевья, которое в Речи Посполитой всегда проходило очень напряженно, в жесткой борьбе противостоящих политических группировок. В этой поездке в Польшу на Рославца были возложены какие-то посольские функции. Об обстановке в Польше Рославец доложил через Многогрешного в Москву специальным письмом. Из письма следует, что он был лично знаком со многими высшими чинами Речи Посполитой. В этой поездке встречался с князем Константином Вишневецким, бывшим королем Яном Казимиром, двумя князьями Радзивиллами и другими. Возвращался Рославец домой вместе с польским послом к царю и с видным русским дипломатом Нащокиным.

Петр Рославец становится полновластным хозяином Стародубщины. Не спрашивая разрешения гетмана, забирая села в свое “ранговое” владение, раздавал их по своему усмотрению подручным урядникам, своим родственникам, строил водяные мельницы и поселял около них слободы. Осаженные на магистратских землях слободы часто потом переходили во владения к разным генеральным и полковым чинам, полковникам. Захват таких слобод был одним из самых употребительных приемов казацкой старшины по увеличению своих земельных владений.

Рославец широко практиковал этот прием, как потом по его следам и другие стародубские полковники. Так из осадного листа на поселение Азаровки, выданного Рославцом в мае 1670 года, видно, что новую слободу позволялось заводить осадце “Тимоше Павловичу” с правом вольности на пять лет, а потом “от всяких подачок подлеглости городовой стародубовской всякой мают послушными и повинными быти”. По прошествии пяти льготных лет Азаровка однако же отдавала “послушество” не стародубскому магистрату, а выдавшему осадный лист полковнику Рославцу и затем его преемникам.

По избрании Многогрешного в гетманы, Рославец имел в нем человека, благоприятно к себе расположенного. Три года прожил Рославец с новым гетманом в полном согласии. По крайней мере, мы видим, что в это время Рославец был полным властителем Стародубщины, бесконтрольно раздавая свободные полковые земли своим подручным урядникам, причем и себя не забывал, устраивая на способных к тому местах водяные мельницы и поселяя около них слободы.

В Малороссию в эти годы бежало много русских крестьян. Беглые люди жили по преимуществу в Почепском, Погарском, Стародубском и Новгород-Северском уездах. Беглецы, вопреки царским указам, находили себе приют, главным образом, в селах и деревнях стародубских полковников и местной старшины, в том числе до 1676 года в основном в маетностях Петра Рославца.

Во время полковничества Рославца были заселены: село Белый Колодезь, село Гудов, деревня Платков, село Гудовка, слобода Понуровка, слобода Чемерисовка, построена рудня Унеча и многое другое.

В июне 1669 года казаки Стародубского полка под началом П. Рославца были привлечены в город Ромны для оказания помощи горожанам, которые пытались перейти на сторону Многогрешного и Москвы. До середины октября полк участвовал в действиях против войск Дорошенко и татар в районе Ромны–Смелое–Лохвица. Татары, находившиеся в союзе с гетманом Дорошенко, получавшие плату за свои услуги пленными малороссами (турецкий султан говорил: “таков есть хлеб татарский и их жалованье”), оставались той жестокой силой, которая продолжала держать население Украйны в постоянном напряжении, в ожидании очередного разбоя, заставляла жителей окрестных сел жаться под защиту крепостных стен. Волны татарского насилия могли докатиться и до самых северных частей Малороссии – Стародубщины. Ведь не зря, спустя один месяц после окончания летней боевой кампании, в Стародуб поступает от гетмана универсал, предлагающий принять меры предосторожности пролив вторжения белгородских татар. Многогрешный обязывал взять жителей незащищенных мест за крепостные стены: "... чтобы вы, безопасно не имеючи по селам житья, городов держались...; старшина..., чтоб не лготя всенародию в крепости их держали”.

С 1670 г. Гетман Демьян Многогрешный чувствует себя неуверенно – боится поляков, не доверяет Москве, все больше склоняется к союзу с Дорошенко, а, следовательно, и Турцией. Летом 1670 года в Польше побывал брат стародубского полковника Иван Рославец. Он привез оттуда и передал гетману распространившиеся там слухи, будто царское правительство собирается отдать Киев и все города левой стороны Днепра полякам.

Разбогатевший Рославец вместе с тем нажил себе врагов и завистников, наговоры которых возбудили к полковнику зависть в самом гетмане. К концу 1671 г. отношение Многогрешного к Рославцу резко изменяется. Многогрешный стал завидовать Петру Рославцу и хуже к нему относиться. Видя нескрываемую неприязнь к себе гетмана, Рославец в декабре 1671 года отказался от уряда, "одмовляючись подешлых лет своих недолужностью", но Многогрешный, опасаясь, должно быть, его интриг, посадил Рославца в Батуринскую тюрьму.

Однако, еще до своего заключения Рославец успел написать письмо своему всегдашнему покровителю черниговскому архиепископу Лазарю Барановичу, который немедленно обратился к гетману с горячим ходатайством за заключенного полковника. Гетману удалось выйти из этого затруднения. Посланный им в это время в Стародуб для устройства избрания в полковники гетманского брата Саввы Шумки, генеральный есаул Грибович, возвратился обратно со множеством жалоб, поданных на Рославца его полчанами. В ответном письме своем к Барановичу гетман оправдывался перед ним в заключении Рославца указанием на эти жалобы.

В феврале князь Козловский докладывал царю, что в Батурине, Нежине, Переяславе, Остре происходит что-то похожее на 1668 год. В города вводится много казаков, расселяют их вокруг московских стрельцов, “казаки говорят стрелиом непристойные слова” и “жители... не по прежнему ласковы почели быть”.

Среди генеральной старшины – сторонников Москвы – созрел заговор против Многогрешного. Рославец выпутался из тюрьмы и тоже принял активное участие в заговоре. По не вполне обоснованным подозрениям в связях с Турцией гетман Многогрешный в ночь с 12 на 13 марта 1672 г. был низложен казацкой старшиной в Батурине и выдан царским представителям. И теперь уже Рославец, вместе с генеральным писарем Мокриевичем, вез скованного Многогрешного в Москву.

Вскоре в Москве Многогрешный был приговорён к смертной казни, заменённой пожизненной ссылкой, и вместе со своим соратником, полковником Матвеем Гвинтовкой, сослан в Сибирь, где отбывал заключение в Иркутской тюрьме. В 1696 году он постригся в монахи.

Освободившись таким образом от грозившей ему опасности, Рославец опять получил полковничество Стародубское – уже в третий раз, а новый гетман Самойлович позволял ему обогащаться беспрепятственно.

Первая попытка отделения Стародубья от Малороссии

В июне 1672 года, в Казачьей Дубраве, недалеко от Конотопа состоялись гетманские выборы, на которых новым гетманом Левобережной Малороссии был избран Иван Самойлович – выходец с Житомирщины, сын священника и активный участник заговора против Многогрешного.

 

Гетман Левобережного Войска Запорожского Иван Самойлович

До того, как стать гетманом, Самойлович занимал должности сотника в Гадяцком полку, наказного полковника в Прилуках и Чернигове, генерального судьи.

Одновременно с выборами гетмана в Казачьей Дубраве были приняты и новые условия договора с Москвой, вошедшие в историю под именем Конотопских статей. Этот документ в целом не сильно отличался от предыдущих Глуховских статей, но в него были добавлены отдельные пункты, еще более ограничивающие власть гетмана.

От Стародубского полка в подписании Конотопских статей участвовали: полковник Рославец, писарь Иван Воробей, обозный Гаврила Дащенко, есаул Василь Юркевич и сотники.

Новый гетман Самойлович оказался в очень затруднительном положении. В Подолию вторглись турки, и поборник «независимой Украйны» Дорошенко присоединился к войску турецкого султана Магомета IV. Польша капитулировала перед османами и уступила туркам значительную часть Правобережья. После этого два года (1672-1674) гетман Дорошенко сидел в Чигирине как вассал турецкого султана.

После перехода гетмана П. Дорошенко в подданство Турции, последняя заявила о своих притязаниях на всю Украйну. В начале 1673 года для усиления обороны Киева от “турского салтана и хана крымского” был направлен отряд князя Юрия Трубецкого. Встречали и сопровождали его стародубские казаки: “...как. государь, пошли из Новагородка Северского к Соснице, и стародубской полковник Петр Рославец с стародубскими и с новогородцкими Черкасы провожал нас холопей твоих до городу Сосниц”.

В 1674 году левобережный гетман Иван Самойлович и царский воевода князь Ромодановский два раза подступали к резиденции Дорошенко Чигирину, но овладеть им не смогли; второй поход окончился их поспешным отступлением на левый берег Днепра перед вступившими на Украйну турецкими и крымскими войсками.

В феврале 1675 года царь утвердил гетману его меры по обороне Малороссии от неприятелей-басурман, по которым Стародубский полк обязан был стоять в готовности на своей территории, а отряд в 500 казаков необходимо было направить для защиты и обороны города Канева.

При новом гетмане Иване Самойловиче стародубский полковник Петр Рославец стал очень богат и заслужено пользовался большим авторитетом у других полковников Малороссиии. Самойлович обращался с ним дружелюбно, но всегда с осторожностью.

В полку Рославец имел практически неограниченную власть и за время службы непомерно обогатился. Много строил мельниц, умудрился каким-то образом завести мельницы в Трубчевском уезде, не входящем в состав Малороссии. На Стародубшине было развито винокурение, и Рославец вел широкую торговлю горилкой. В частности, он подряжался поставлять вино в Москву. Так, Рославец 29 ноября 1674 года в письме к боярину Матвееву, давшему ему распоряжение о доставке вина в Москву, просил “...подрядную нам дати на вино, на колко сами милость ваша изволите ведер, а у нас вино в готовности пребывает...”.

1 января 1676 года скончался царь Алексей Михайлович, на престол взошел его сын Федор Алексеевич. В феврале по этому случаю в Стародуб поступила царская грамота, в которой Петру Рославцу предлагалось:

“И тебе, нашего Царского Величества Стародубовскому полковнику, Петру Рославцу, и полку твоего во все городы, и местечка к старшине, и к сотником, и к атаманом, и ко всяким градским и сельским урядникам, от тебе писать, чтоб они съехали к тебе в Стародуб. А как они к тебе в Стародуб все съедутся... учинити Нам, Великому Государю, Нашему Царскому Величеству, на верное и на вечное подданство перед святым Евангелием обещание, ...”.

Рославец выполнил наказ и привел свой полк к клятве на верность новому русскому царю. Но, видимо, полковник очень своеобразно воспринял эту клятву – в 1676 году он решил попытаться освободиться от гетманской зависимости и перевести Стародубский полк в разряд слободских полков с непосредственным подчинением русскому правительству.

Рославцу казалось, что это должно было прийтись по вкусу московскому правительству, так как оно само прежде принимало малороссийских поселенцев, отводило им привольные земли, утешало обещаниями хранить малороссийские права и обычаи, но не отдавало переселенцев под управление гетмана. Мысль эта возникла у Рославца от беседы с сумским полковником Герасимом Кондратьевым, который со своим полком, населенным чистокровными малороссиянами, не подчинялся гетману.

В июле 1676 года Рославец начал распространять эту мысль среди своих полчан; некоторые пристали к его умыслу в ожидании царской милости, но далеко не все. Полковые старшины и значные стародубские казаки сообразили, что пока гетман Самойлович пользуется в Москве доверием и благосклонностью, едва ли там сделают угодное одному из подчиненных полковников и едва ли поверят обвинениям, которые этот полковник необходимо должен будет взводить на гетмана, чтобы оправдать свое желание выйти из-под его зависимости.

Они дали знать гетману о затее своего полковника и просили дозволить им выбрать, вместо Рославца, иного полковника. Самойлович разрешил перевыборы и распорядился разместить в Стародубе особый «охотницкий» конный полк Ильи Новицкого, в обязанности которого было подслушивать “всякие ссорние и смутние слова”, подмечать “всякие шатости и измены”, какие затевают выдающие себя за казаков “пахотные мужики, бутники, винокуренники” и прочие, и “своевольных унимать по своим правам”. Содержать этот полк обязаны были жители тех мест, в которых он был расквартирован, это состояние называлось стоять “на леже”. Вот такой полк был расположен в 1676 году “на леже” в Стародубском и Черниговском полках с задачей тайно наблюдать за развитием событий.

Рославец понимал, что надо либо бросить затеянное дело и принести гетману повинную, либо отважиться на решительную борьбу с гетманом и самому ехать в Москву. Он решился на последнее.

О событиях в Стародубе свидетельствует документ из судного дела Рославца, составленный атаманом стародубским Тимофеем Алексеевым, заменившем Рославца на полковничьем уряде:

“ Приехав Петр Рославец из Почепа в Стародуб, и призвав нас всю старшину к себе, объявил нам свое намерение, так говоря: что, господа товарыщи, что уже я конечно хощу отлучитися из-под регименту господина гетмана Ивана Самойловича, чтоб его не слушати, и прямо отъезжаю к Москве к царскому величеству добивати челом, чтоб я уже так как слободцкие полки за указом царским, а не гетманским, с вами исправлял воинскую службу... Для чего и вы старшина полковая и сотники, взяв по 4 товарища с собою и запасов на 4 недели, со мною поедите: понеже, что я умыслил, и то уже все исправил у царского величества нежинский протопоп, и все дела готовы там застанем. А как мы, усомнясь тому, начали его от того отводити, и он на наши слова не соизволил; а мы и паче на его слова не поволя, взяли раду ехать к господину гетману. Для чего он с таким ответом отозвався, рек: не хотите ехать со мною, а после того будете желети и не отжелеете. И так, побрав знаки войсковые полковые и знамена, побежал из Стародуба будто к Москве, в Почеп... Также мешан при выезде тихо наговаривал, что б при нем стояли, город заперли, обещеваяся им ко обороне некаких людей 1000 или 2000 прислати; толко ни один тое его глупости не слушал. И то объявление было 1676 году, месяца июля в 12 день”.

С этой целью он поехал в белокаменную просить у царя отделить Стародубский полк от Гетманщины и подчинить его напрямую Москве, по подобию казачьих полков Слободской Украины (территория современной Харьковской области). Помимо этого, Рославец попытался скомпрометировать гетмана в глазах царя, обвинив Самойловича в измене, а также просил подчинить церкви Стародубщины напрямую московскому патриарху. В числе прочих обвинений в адрес гетмана, Рославец указывал, что Самойлович широко практиковал создание так называемых «охотницких» отрядов – так именовались в те времена наемные воинские подразделения.

В Москву с Рославцом выехала значительная делегация – полковой есаул, полковой писарь по прозвищу Подгурский, 4 сотника, 3 городовых атамана, 18 сотенных чинов, 47 рядовых казаков, трубачи, литаврщики и 32 челядника. Лошадей под ними было 177. Самойлович объяснял, что чиновные люди, с Рославцем поехавшие, были не те, которые занимали должности в то время, когда он сообщал полчанам о своей затее, а новью, которых Рославец, пред самою своею поездкою в столицу, возвел в чины.

Вначале Рославец был принят в Москве с подобающей честью, ему отвели помещение на посольском дворе. 11 августа Рославец подал донос на гетмана. В челобитной написано, что гетман распорядился поставить в Стародубский полк заднепровских казаков 500 человек, велел их кормить, поить с лошадьми, приказал платить: сотникам по 5 руб. в неделю, атаманам – по 9 алтын, рядовым казакам – по 6 алтын и 4 деньги, да по 2 кварты вина человеку, да по кварте масла. Гетман без совета со старшинами облагает народ новыми податями: берут от хлеба, соли, от винных котлов по рублю, а от пивных полсорока алтын, от мельничных колес по 3 рубля, и с боровов и с приезжих торговых людей, которые чрез то не хотят ездить в Стародуб. Берут даже с казачьих мельниц и с казачьих винокурен, берут на двор гетманский всякие запасы: яловицами, баранами, боровами, конопляным маслом, сыром, коровьим маслом, гусями, курами и деньгами. От того уездным людям Стародубского полка учинилась великая налога, многие люди от великих поборов разбежались в литовские города.

Рославец жаловался также на архиепископа Черниговского и Новгород-Северского Лазаря Барановича за то, что архиепископ запретил стародубскому протопопу и всем священникам совершать богослужение и требы. От того многие умерли без напутствия и погребены без отпевания, младенцы остаются без крещения.

Для избежания таких стеснений Рославец предлагал, чтобы Стародубский полк с городами Стародубом, Почепом, Погаром и Мглином был изъят из гетманского подчинения и получил статус слободского, а в церковном отношении подчинялся бы непосредственно Московскому патриарху. При этом указывалось, что Стародубье издавно было московской отчиной, потом уступлено Польше и возвращено разом с Малороссией, а потому и присоединено к ней.

Это был очень смелый шаг со стороны Рославца, поскольку, в случае провала тот рисковал навлечь на себя гетманский гнев и угодить под суд. Именно так все и случилось. Очевидно, что авантюрный демарш Рославца был не отдельной его инициативой, а частью общего заговора против Самойловича, хотя Стародубский полковник был ключевой фигурой этой интриги. Среди прочих лиц, поддержавших Рославца, известны имена Прилуцкого полковника Лазаря Горленко, Переяславского полковника Дмитрашки, бывшего генерального писаря Карпа Мокриевича и нежинского протопопа Симеона Адамовича.

Можно предположить, что в другое время Рославец нашел бы понимание в Москве. Но не в это время. Царское правительство вполне доверяло Самойловичу и учитывало, что после измен предыдущих гетманов уже много значило, что Самойлович неплохо показал себя в борьбе против Дорошенко, который вынужден был уже осенью 1676 года прекратить борьбу. Кроме того, в последние годы резко обострились русско-турецкие отношения, и России нужна была сильная Малороссия, которая могла бы оказать действенную помощь в борьбе против султана.

Таким образом, Рославец ошибся в своих расчетах – Москва приняла сторону гетмана Самойловича. В Малороссийском приказе Рославцу заметили, почему он, видя злоупотребления, не обратился к совету старшин, почему приехал в Москву без гетманского ведома?

«Я, – оправдывался Рославец, – к ним на раду не поехал, потому что у них рада без убивства не бывает. Что ж, я не к ляхам и не к туркам поехал, а к своему законному государю. Я верный царский холоп, служил покойному царю 20 лет и теперь желаю служить великому государю царю Федору Алексеевичу. Меня со всем полком моим ненавидят по зависти, оттого что в городах моего полка я с товарищами строил мельницы; и за то еще ненавидят меня, что я велел в городах моего полка остерегаться от чернецов и всяких лазутчиков литовских и украинских, чтоб не приводили народ к измене и шатости. Я служу государю верою и правдою, а другие старшины и полковники в своих маетностях позаписывали себе в крестьяне старинных казаков».

На все эти представления Рославцу дан был такой ответ:

«Великий государь указал и бояре приговорили: сделать тебе, Рославцу, выговор за то, что противно войсковому праву и должному послушанию ты приехал в столицу. Хоть бы тебе и какие трудности были, ты все-таки должен был прежде переговорить с старшинами и совет свой гетману подать. Ты сделал такое, чего никогда не бывало; и тебе, Петру, надобно было других от своеволия унимать, а не подавать им собою пример сопротивления гетману. За такое непослушание стоило бы тебя отправить тотчас же к гетману, но так как прибыло от гетмана посольство, то указано задержать тебя в Москве, а к гетману отправить знатную особу для объяснений».

Прибыл гетманским посланцем киевский полковник Солонина с товарищами. Призванный в Приказ, он дал объяснение по поводу обвинений, взводимых Рославцем на гетмана. По вопросу о компаниях сказано было, что

«гетман принимал из-за Днепра Мовчана с серденятыми и других казаков от Дорошенка по царскому указу. Неправда, будто гетман в Стародубском полку допускает грабление людей. У гетмана ежедневные великие расходы: и государевых послов принимает, и всяких войсковых людей довольствует, а тут еще, спасаясь от неприятелей креста святого, с правой стороны Днепра, из Побужья, из Поднестрья, из Волыни, приходят на сю сторону не только простые люди, но и шляхта, и духовенство на житье. Все просят хлебного жалованья и всякого вспоможения, а у гетмана приходу немного, гетман же никому не отказывает. Прежде аренды были, теперь нет. Грабежа нигде никому не было, только осенью с мельников берется поколесчина, со свинопасов – покабанщина, от винокуров – показанщина, а от посполитых пахотных людей – отмер хлебный, и этого всего собирается так немного, что на год не станет, притом показанщина берется только в Стародубском да в Черниговском полках, а в других полках вина вовсе не курят. С казаков же нигде ничего не берется. Неправда и то, будто Самойловича казаки не хотят иметь гетманом».

Кроме того, полковник Солонина подал от гетмана извет на нежинского протопопа Симеона Адамовича и приложил показание войскового товарища Быстроновского, который, явившись к гетману в присутствии старшин, доносил, что протопоп по секрету с ним говорил, что он постарается ссадить гетмана с уряда и что многие знатные особы с ним в согласии.

Самойлович через Солонину просил отобрать у Рославца полковничьи клейноты – пернач, знамя, литавры, две пушечки, три медных трубы и суремки, а также шесть лошадей для передачи всего этого новому стародубскому полковнику Тимофею Алексееву. После этого было решено Рославца посадить под стражу до царского указа, а всех остальных стародубцев отпустить.

15 августа отвели Рославца на греческий двор. С ним велено было постоянно находиться стрелецким начальным людям, сотнику и пятидесятнику, с двумя караульными стрельцами; у дверей палаты и у ворот поставлено было 27 стрельцов на карауле – им накрепко было запрещено пускать кого бы то ни было к арестованному полковнику.

20 августа были на карауле у Рославца стрелецкий сотник, пятидесятник и рядовые стрельцы – всего 36 человек. Пока сотник распоряжался “собрать стол”, чтобы ужинать вместе со своим арестованным, Рославец бежал, минуя многочисленную охрану. Бросились в погоню, но не догнали.

Но на следующий день Рославца случайно встретил около Смоленских ворот и узнал один из стрельцов, который и сдал его караулу. В Малороссийском приказе Рославец показал, что хотел попасть в дом знакомого карачевца и переждать, пока не уедет из Москвы гетманский посланец Солонина, который домогался отвезти опального полковника к гетману.

Рославца стали держать окованным кандалами. Вскоре произошел случай, который еще более усугубил положение полковника. Его жена Анна, урожденная Васютинская, жившая в Брянске, со стародубским мешанином Яськом Ничипоренком передала в Москву два письма. Одно письмо свое, а другое – составленное приятелем Петра Рославца, священником села Гордова Иваном Киселевским. Письмо Киселевского представляло поддельную челобитную, будто бы составленную от жителей Стародубского полка, ходатайствующих у царя за своего полковника. Стародубец Ничипоренко, прибыв в Москву, отправился прямо на посольский двор спрашивать полковника Рославца. Его схватили и привели к Солонине, который все бумаги представил как доказательство плутней Рославца.

Рославца держали в оковах, а по делу о нем послали к Самойловичу стольника Семена Алмазова. 19-го августа Алмазов подал Самойловичу царскую грамоту самого милостивого содержания – Самойлович должен был объяснить Алмазову обстоятельства и причины Рославцевой затеи.

Алмазов сказал – «Рославец учинил так своею дуростью. Буде возможно, ты бы, гетман, простил его, а он тебе учинит послушание. Только я это от себя говорю и советую, а великий государь в наказе не велел мне так тебе говорить». На самом деле у Алмазова в наказе велено было так и говорить; но как будто от себя.

Гетман на это отвечал:

«Хотя бы Рославец учинил мне и большую досаду, я бы ему отпустил, а такого дела нельзя отпустить, потому что Рославец говорил, что у него в том деле много советников, и будто меня на сей стороне Днепра не любят и гетманом иметь не хотят. Пусть старшины разберут это дело по нашим войсковым правам и допросят его, какие у него были советники и кто не любит меня и гетманом иметь не хочет? Не только у нас есть плуты и своевольники, много их и в других странах, и у вас в великороссийских городах есть они; только у вас все под страхом пребывают, а у нас в малороссийских городах вольность. Кабы не было мне государской милости, то у нас бы на всякий год было по десяти гетманов».

Прощаясь с Алмазовым, Самойлович вручил ему грамоту в Приказ, в которой просил прислать Рославца на войсковой суд всех старшин, и вместе с нею дал Алмазову для передачи Рославцу письмо такого содержания:

«Рославец! Что это пришло тебе? Без всякой данной от нас причины, сверх ожидания моего и всех украинских людей, учинился ты нам противником, направился туда, куда не должен был ехать, и дерзнул без стыда и страха Божия оговаривать нас пред .царским престолом в том, чего нам и не грезилось! Не думаю, чтоб сам собою ты затеял такое шалопутное дело. Кто-то подал тебе в том совет. По чьим возбуждениям ты схватился за такое малоумие? Исповедай все по святой правде перед синклитом царского величества, и тебе самому будет легче. Прежде желательный тебе Иван Самойлович, гетман Войска Запорожского».

Рославец, получивши это письмо, подал в Приказ челобитную, в которой приносил раскаяние и сознавался, что прогневил гетмана и архиепископа Лазаря, но уверял, что поступал так без злого умысла и без хитрости, единственно от страха не поехал к ним, а убежал в Москву. Он умолял государя написать к гетману и к архиепископу о прощении ему вины против того и другого. По этой челобитной послана была прямо к гетману царская грамота, в которой говорилось уже от имени царя то, что прежде Алмазов советовал, как бы лично от себя – чтоб гетман простил преступление Рославца в уважение к его слезному раскаянию. Но эта грамота посылалась уже разом при отправке самого Рославца, которого велено было везти к гетману в оковах за крепким караулом из московских стрельцов. Гетман, давши ему прощение, должен был написать к архиепископу, чтоб и тот поступил так же милостиво с виновным.

10 сентября 1676 года стольник Семен Алмазов со скованным Рославцем и с царской грамотой гетману по его делу выехал из Москвы. При отправлении Рославца у него были взяты вещи, находившиеся при нем:

- “шкатулка польская с 4 мешками, наполненная деньгами: орлянками, польскими ортами, чехами и левками; другая шкатулка с чехами и рублями; третья шкатулка с письмами;

- сундучок с платьем: ферезея алая, суконная на рысях; пять кафтанов: два бархатных вишневого и червчатого цвета, два покрытые атласом и байберековою тафтою с золотою нашивкою и один суконный червчатый кафтан на куницах;

- чемодан с восемью кафтанами суконными, цвета коричневого и черного, тафтяной белый, атласный зеленый и камчатый лазоревый кафтан на белках, один кирпичного цвета, и два кафтана объяринных на соболях, один цвета вишневого, другой зеленого;

- четыре польские книги;

- лубяная коробочка с порохом;

- два седла немецкие, окованные серебром;

- три узды, оправленные серебром; два саадака; две сабли оправленные; две простые;

- девять пищалей и в том числе 4 винтовки;

- три крашенинных палатки”.

Кроме того, Рославец заявил, что Солонина насильно отнял у него образ Воскресенья Христова, золотую панагию на 140 червонцев, два суконных кармазинных кафтана.

2 октября в Переяславе Алмазов подал гетману довольно милостивую царскую грамоту, где говорилось о помиловании Рославца. Прочитав грамоту, гетман заявил, что он “без ... его царского величества, указу и повеления, его Петра Рословца не толко смертью казнить но и никакова наказанья не учинит. Толко де ныне всчалось новое...” Новым явилось то, что у Петра Рословца был тайный сговор с нежинским протопопом Симеоном Адамовичем, чтобы гетманом обеих сторон Украины сделать Дорошенко, а Самойловича убить или поступить с ним, как с Многогрешным. Показания против Адамовича и Рославца дал бывший генеральный писарь Дорошенки. Рославец отказывался, утверждал, что никакого сговора с Адамовичем у него не было, “и кланялся и лежал перед ним гетманом на земли многое время”.

Самойлович доложил царю о существовавшем заговоре и в конце октября 1676 года получил царскую грамоту, разрешившую судить Рославца и Адамовича войсковым судом: “... чтоб те оба злобники, Протопоп и Рословец, с советники их, по правом и водностям вашим войсковым, у вас могли быть сужены, и для удержания других караны...” Суд над ними назначен был на 6 января 1677 года в Батурине. Заседала в суде генеральная старшина при участии полковников полковых судей и войтов городов Киева, Нежина и Чернигова.

Суд над заговорщиками состоялся в Батурине в январе 1677 года. Бывший Стародубский полковник Петр Рославец был приговорен войсковым судом к смертной казни, однако затем помилован царем Федором и по настоянию гетмана сослан в Сибирь с конфискацией их имущества на войсковые нужды.

В судебном процессе над Рославцем принимали участие и ездили в Москву нарочными по этому судебному делу два будущих гетмана Малороссии: знатный войсковой товарищ Иван Мазепа и старший войсковой канцелярист Иван Скоропадский.

Итак, судьба стародубского полковника Петра Ивановича Рославца была решена. Но гетмана очень интересовала судьба имущества Рославца, подлежащего конфискации. В июле 1677 года о богатствах Рославца гетман пишет царю Федору Алексеевичу: "... Гораздо здесь ведают, едва не все украинские жители, что великую имеет казну и болши иных жителей в готовых денгах и в сребре и в иных розных вещах домовых...”.

Но Рославец не спешил расставаться с нажитым богатством, “...заперся, что не хотел никаким образом сказать, кроме несколких тысяч золотых полских”. Под давлением следствия Рославец объявил за собой 23720 золотых польских и 21 фунт серебра в разной утвари, находившихся у младшего брата Ивана, жившего в Почепе. Кроме того, много денег, вещей серебряных, медных и оловянных и всякой домашней рухляди отдал он на сохранение знакомым в Трубчевске и Брянске.

Гетман разослал своих людей разыскивать “похоронки Рославца”, списался с воеводами в Брянске и Трубчевске по совместному поиску. “Похоронки” особо искали на мельницах в трубчевском уезде, “которые он своими денгами и трудами строил”.

В Почепе Ивана Рославца не застали, но с помощью старшего брата Авдея получили указанную казну и дорогие вещи. Иван бежал в Смоленск, чтобы его не пытали об имуществе Петра. Было известно, что он, наняв каким-то образом смоленских рейтар, несколько раз приезжал на хутор под Почеп “выбирать похоронки братни”. Гетман обратился к царю, чтобы тот дал указ смоленскому воеводе о поимке и выдаче Ивана Рославца вместе с имуществом.

28 июля 1677 года осужденные Рославец и Адамович были отправлены из Батурина в Москву с сопроводительной грамотой гетмана:

“...изволь ваше царское пресветлое величество указать сослать с Москвы в далние низовые свои государские сибирские городы на вечное заточение, дабы там за то, что согрешили, ... каясь, живот свой скончали...”. “И великий государь указал тех изменников, бывшаго нежинского протопопа Симеона и Петрушку Рословиа сослать с Москвы на вечное житье в далние сибирские розные городы и в крепкие места, чтоб из тех городов не ушли... А как они на указные места в те городы привезены будут, и их держать в тюрме скованных”.

Сосланный Рославец оставил на родине сына с дочерью и трех братьев. Единственный сын его, Семен, был сначала почепским священником; потом он пошел в монахи и под именем Самуила был основателем Костянского монастыря, которым и управлял до смерти, около двадцати лет.

По ссылке отца, к нему перешла лишь незначительная часть имений последнего, потому что все слободы, поселенные Петром Рославцем, Самойлович присоединил к полковым имениям. Дочь Рославца Агафья, бывшая замужем за одним из стародубских священников, жаловалась в 1695 г. Феодосию Углицкому, что после ссылки отца брат Самуил, пользуясь её малолетством, завладел не только отцовским имением, но и тем, которое осталось после бездетного их дяди, Авдея Рославца. Святитель присудил Агафье "двор с пляцом, в котором родич их мешкал, в месте Почепе" и "два пляца, един за Поповичевою брамою, а другой – за великим огородом".

Во время ссылки Петра Рославца один из его братьев, Авдей, был почепским сотником, а другие два, Андрей и Иван, по-видимому, оставались почепскими мещанами. Авдей умер в чигиринском походе, не оставив детей; не оставил детей и Андрей; теперешние Рославцы происходят от младшего брата Петра – Ивана.

Так неудачно завершилась первая попытка Стародубщины отделиться от Малороссии и перейти в непосредственное подчинение Москвы. Только после Октябоьской революции осуществилась мечта стародубского полковника Петра Рославца и четыре северных уезда Черниговской губернии, – Стародубский, Новозыбковский, Мглинский и Суражский, – проведя референдум, смогли, наконец, войти в состав России. События, происходящие на Украине сегодня в Донецке и Луганске, наглядно демонстрируют своевременность и правильность выбора, сделанного в 1918 г. населением нашего края. Однако мы не должны забывать, что первым, кто возглавил борьбу за вхождение Северщины в состав России, был стародубский полковник Петр Рославец.

В 1676 году русская армия выступила в поход на освобождение единоверцев Правобережья. За Днепр московские рати перешли вместе с полками левобережных казаков. В этом же году гетман Дорошенко сдался русским и был прощен, а гетманом обеих сторон Днепра стал Самойлович. Турция, со своей стороны, на место Дорошенко решила поставить гетманом Юрия Хмельницкого (в четвертый раз), который сбросил с себя монашескую рясу и сопровождал турецкое войско. Предполагалось, что он будет носить звание не только гетмана запорожского, но и князя сарматского и править Правобережьем в качестве турецкого вассала.

В 1678 году Чигирин был взят турками и разрушен; русские войска ушли за Днепр. Правобережье Малороссии было разорено вконец. Юрий Хмельницкий поселился в Немирове и правил под надзором турецкого паши. Изыскивая денежные средства, Юрий ввел налог даже на свадьбы. Постоянные поборы, взыскания, казни в припадках умопомешательства заставили турецкое правительство устранить Юрия Хмельницкого от гетманства. Однажды, не получив с одного бракосочетания установленную им мзду, гетман напал на дом родителей новобрачной и предал мать мучительной смерти. Муж погибшей – богатый купец – пребывал в то время в Стамбуле. Узнав о случившемся, купец обратился с жалобой к визирю, и дело было расследовано. В конце 1685 года он был привезён в Каменец-Подольский, приговорен к смертной казни и задушен, а труп его брошен в воду.

Самойлович в Малороссии гетманствовал довольно долго, до полного окончания русско-польской войны, когда наконец был подписан "Трактат о вечном мире" между Москвой и Польшей (1686). После подписанья «вечного мира» с Речью Посполитой Москва начала подготовку к большому походу на Крымское ханство. Командующим русскими войсками в Крымском походе был назначен князь В. В, Голицын.

В має 1687 г. русские войска численностью около 50 тыс. человек и столько же малороссийских казаков под начальством гетмана И. Самойловича выступили на юг. Участвовали в походе и казаки Стародубского полка. Поход проходил жарким, сухим летом, а татары зажгли степь... Не вступив в контакт с противником, В. В. Голицын повернул войска назад.

Одним из последствий безрезультатного похода стало отстранение от гетманства Ивана Самойловича, которого обвинили в связях с Турцией и Крымом. Причиной крушения Самойловича в 1687 г. стали интриги Мазепы. Мазепа, вошедший в доверие к всесильному фавориту царевны Софьи - князю Голицыну, обвинил гетмана в измене.

В результате, И. Самойлович и его младший сын Семен, бывший стародубский полковник, были арестованы и сосланы в Сибирь, а старший сын гетмана Григорий, бывший черниговский полковник, подвергнут в Севске мучительной казни.

Истоки и глубинные причины возникновения Руины

После победы восстания Хмельницкого и присоединения к Москве всеобщее благоденствие в Малороссии так и не наступило. Малороссийский летописец Величко в начале XVIII века проходил через Гетманщину, находясь в казацком отряде, отправленном на содействие полякам во время шведской войны. Вот как он передает впечатление, произведенное на него картиною, какую представляло тогда Правобережье.

«Видел я, – пишет он, – многие города и замки безлюдные, опустелые, валы высокие, как горы, насыпанные трудами рук человеческих; видел развалины стен, приплюснутые к земле, покрытые плесенью, обросшие бурьяном, где гнездились гады и черви, видел покинутые впусте привольные украино-малороссийские поля, раскидистые долины, прекрасные рощи и дубравы, обширные сады, реки, пруды, озера, заросшие мхом, тростником и сорною травою; видел на разных местах и множество костей человеческих, которым было покровом одно небо, видел и спрашивал в уме своем: кто были эти? Вот она – эта Украина, которую поляки нарекли раем света польского, эта Украина, которая перед войнами Хмельницкого была второю обетованною землею, прекрасная, всякими благами изобиловавшая наша отчизна. Украина малороссийская, обращенная Богом в пустыню, лишенная безвестно своих прежних обитателей, предков наших».

В монастыре под Батурином долгое время хранилась запись одного из архимандритов XVII века. Название ее говорит само за себя – «Руина», и содержит она описание «деяний и злодеяний гетманов и прочих вождей народа малороссийского», давая следующий их перечень:

«Выговский Иван – клятвонарушение, братоубийство, привод татар на уничтожение народа малороссийского, продажа Руси католикам и ляхам, сребролюбец велий.

Хмельницкий Юрий – клятвопреступник трижды, христопродавец веры и народа ляхам и бусурманам; привод татар.

Дорошенко Петр – мздоимец, лихоимец, клятвопреступник, виновник братоубийства и мук народных от татар претерпленных, слуга бусурманский.

Тетеря Павел – сребролюбец, клятвопреступник и холоп добровольный ляшский. Подстрекатель Ю. Хмельницкого на измену.

Многогрешный Дамиан – раб лукавый, двоедушный, к предательству склонный, благовременно разоблаченный и кару возмездия понесший.

Самойлович Иван – муж благочестивый, веры греческой, православной и народу русскому привержен».

Главным виновником Руины в Гетманщине была ее старшина, такой вывод делают многие историки. Именно ее алчность и вероломство довели Малороссийскую землю до катастрофы. Малороссийские гетманы и старшины хотели жить по запорожским  обычаям – числиться подданными какого-нибудь монарха ( короля, царя или султана), но быть при этом абсолютно свободными. Понравилась жена соседа – собрал "хлопов", налетел на его хутор, посек его гайдуков, умыкнул жену и был таков. Предложил соседний король, какой-нибудь Карл, пограбить его противника, и вот гетман, не спросясь никого, начинает частную войну. А затем кается, пишет повинную царю или султану, и тот будет вынужден простить.

Убитый в Киеве в 2015 году и ставший сакральной жертвой современной Руины на Украине Олесь Бузина в книге «Воскрешение Малороссии» отмечает:

«Почти четверть века так называемой, Великой Руины, последовавшей за Переяславской Радой, были всего лишь затянувшейся разборкой внутри казачьей верхушки за дележ освобожденных от поляков земель. Выговские и Брюховецкие ездили друг к другу на «стрелки», выясняя, кто из них станет новым магнатом вместо польского и унаследует запущенный шляхтой механизм примитивной эксплуатации. Самые буйные на этих «стрелках», как водится, сложили головы. Выиграли хитрые и «уступчивые» – Мазепы и Разумовские».

О причинах невозможности организации в Малороссии в XVII веке независимого государства Н.И. Ульянов в книге  «Происхождение украинского сепаратизма» пишет, что главным препятствием к этому были дикие традиции и менталитет казачества, которое пришло к власти в Малороссии.

«Могли ли его создать люди, воспитанные в антигосударственных традициях? – спрашивает Н. И. Ульянов и сам отвечает на этот вопрос. – Захватившие Малороссию «казаченки» превратили ее как бы в огромное Запорожье, подчинив весь край своей дикой системе управления. Отсюда частые перевороты, свержения гетманов, интриги, подкопы, борьба друг с другом многочисленных группировок, измены, предательства и невероятный политический хаос, царивший всю вторую половину ХVII века. Не создав своего государства, казаки явились самым неуживчивым элементом и в тех государствах, с которыми связывала их историческая судьба».

Ростислав Ищенко, анализируя происходящие в настоящее время события на Украине в своей статье «Несоздаваемое государство», в частности, пишет:

«Теоретически, за 40 лет от Хмельницкого до Мазепы Украина (если бы на то было желание народа и власти) вполне могла добиться абсолютной независимости. Однако народ как раз предпочитал усиление власти московского царя, ибо слишком уж бессмысленно жадной оказалась собственная элита. Ну а сама элита тут же развязала междоусобную войну и самозабвенно убивала как друг друга, так и народ в борьбе за индивидуальное право грабить ресурсы страны. Поскольку желающих схватить гетманскую булаву было очень много, а поддержать царь мог только одного, остальные начали обращаться за поддержкой к польскому королю, турецкому султану и даже, уже тогда, к королю Швеции. Всех «борцов за независимость» устраивало подчинение одному из внешних центров силы – борьба шла лишь вокруг вопроса о том кому конкретно подчиняться. А решался этот вопрос, каждым отдельно взятым элитарием, исходя из шкурных интересов. Менялись интересы, менялся покровитель. Отсюда многочисленные переходы украинских гетманов и представителей казацкой старшины со стороны на сторону.

Кончилось всё тем, что цари были буквально вынуждены покончить со всякими намёками на самостоятельность этой территории, уже тогда (в XVII-XVIII веках) поражённой смертельным вирусом «майдана». До рождения Джина Шарпа ещё оставалось триста лет, а на Украине для решения внутриэлитных противоречий уже эффективно использовался метод «цветной революции». Элитарии активно подсиживали друг друга и плели беспрерывные заговоры с привлечением внешних центров влияния и на зарубежные деньги.

Характерно, что как только Москва (а затем Петербург) сказала «хватит», все «борцы за независимость» мгновенно стали «верноподданными». Им хватило всего лишь уравнения в правах с российским дворянством и молчаливого согласия власти на закрепощение ими собственного народа. Украина моментально стала самой лояльной из имперских территорий. И так продолжалось до 1917 года».

Необходимо с сожалением отметить, что сегодня мы в прямом эфире можем снова наблюдать такой же хаос, разруху, потерю управления и трагедию многих человеческих судеб на Украине, которые удивительным образом напоминают то, что происходило в Малороссии 350 лет тому назад.

Ростислав Ищенко в конце своей статьи констатирует: «Вновь козни, заговоры, мятежи, ориентация на внешние центры силы и, наконец, третий раз в истории Украины наступает то, что в XVII веке было названо «Руиной».

Источники и литература

1. Лазаревский А.М. Описание старой Малороссии. Т. I. Стародубский полк. Издание второе // Под общей ред. О.Р.Вязьмитина  – Белые Берега: Группа компаний "Десяточка", 2008.
2. Евтушенко В.Ф. Очерк истории малороссийского казачества. http://zhurnal.lib.ru/e/ewtushenko_w_f/kazaki1654.shtml
3. История нашего края. Вторая половина 17 века. http://unechaonline.com/history/hist2p17.html
4. Крашенинников В.В. Взгляд через столетия. – Тула, 1990
5. Крашенинников В.В. Очерки по истории Брянской земли: сб. науч. статей – Брянск: БОНУБ, 2008. http://libryansk.ru/files/izdaniya/krashen.pdf
6. Летопись Самовидца. http://www.st-kazak-polk.ru/istoriya
7. Костомаров Н.И. Руина, Мазепа, Мазепинцы. Исторические монографии и исследования. (Серия «Актуальная история России»). – М.: Чарли, 1995.
8. Соловьев С.М. История России с древнейших времен. Кн. VI, тома 11—12. – М.: Голос, 1995.
9. Бушуев С.В., Миронов Г.Е. История государства Российского. Историко-биографические очерки. Книга первая. IX-XVI вв. – М.: Книжная палата, 1991.
10. Акты, относящиеся к истории Южной и Западной России, т. 10 – СПб, 1878
11. Ригельман А.И. Летописное повествование о Малой России и ее народе и казаках вообще. – М., 1887
12. Поклонский Д.Р. Стародубская старина. Т.1. – Клинцы,1998.
13. Протченко З.Е. Земля Мглинская – родной край. – Брянск, 2003.
14. Кизимова С.П. Мглин. – Клинцы, 2015.
15. Яковлева Т.Г., Мазепа – гетман: в поисках исторической объективности. //Новая и новейшая история, № 4, 2003.
16. Богатырев А.А. Ю.Н. Барятинский - забытый русский воевода XVII века. http://www.historicus.ru/513/, http://www.proza.ru/2011/10/16/1550
17. Картины церковной жизни Черниговской Епархии из IX вековой ее истории. – Киев, 1911.
18. Гумилев Л.Н. От Руси до России. – М.: ДИ-ДИК, 1995
19. Государственное управление России в портретах. http://deduhova.ru/statesman/xvii/voevoda-vasiliy-borisovich-sheremetev
20. Заруба В.М. Административно-территориальное устройство и администрация Запорожского Войска в 1648-1782 гг. – Днiпропетровськ, 2007

21. Широкорад А.Б. Россия и Украина. Когда заговорят пушки…– М.: АСТ, 2007

22. Ульянов Н.И. Происхождение украинского сепаратизма. – М.: Индрик, 1996.

23. Бузина О. Воскрешение Малороссии – Киев: Арий, 2013
24. Ищенко Р. Несоздаваемое государство. https://realnewsland.ru/main/12437-rostislav-ischenko-nesozdavaemoe-gosudarstvo.html
25. Википедия